КРИМИНАЛ
От дежурной каморки остались обугленные стены, груда головешек, обгорелые тряпки, осколки посуды и пустые бутылки. Само помещение располагалось на территории какого-то непонятного склада на окраине города: лежали вокруг штабеля досок, неподалеку громоздились ржавые цистерны с мазутом. Разбирая завалы, пожарные обнаружили сильно обгоревший труп мужчины. Вид его был страшен: тянулись вверх скрюченные руки, тускло блестели сохранившиеся на зубах железные коронки...
ПУТЬ НА ДНО
По коронкам-то и опознали сторожа. Среди работников базы он был знаменит своим умением пить любую градус-содержащую мерзость.
Первая версия была выдвинута еще до приезда оперативной группы. А та с выездом особенно не спешила. Во-первых, новогодняя ночь. Во-вторых, чей-то заспанный голос сообщил буднично, что сгорела всего лишь старая хибарка и сторож в ней, по пьяни.
Труп отвезли в морг. А уже через день следователь возбудил уголовное дело об умышленном убийстве. Сторож, оказалось, был мертв уже к началу пожара. Ктото сильно ударил его сзади по затылку.
Вскоре без труда выяснилось, что погибший водил компанию со своим напарником Козиным. Последний, хоть и работал обыкновенным сторожем и без меры пил горькую, был, однако, совсем непрост. Ибо когда-то сидел в строительной конторе, числился в начальниках. Работа у него шла. И все бы нормально, но со временем стал Козин все чаще и больше закладывать за воротник. В общем-то, ничего удивительного: уж кто-кто, а строители (в числе многих других профессий) по этой части всегда были у нас в первых рядах. Сейчас, глядишь, и спасли бы человека, вылечили бы анонимно. Или, на худой конец, летучая бригада наркологов вытащила бы бедолагу из длительного запоя. Пусть за отдельную плату, но с гарантией. А в те времена, когда ходил Козин в начальниках, попавшихся на пьянке изгоняли с треском – без суда и следствия. Прокатились не то чтобы повальные чистки, но вполне определенные, замешанные на административном раже, микрорепрессии. И не так уж мало толковых мужиков сгорело в огне этого идиотизма.
Короче, выгнали Козина с работы. Не понизили, не перевели на нижеоплачиваемую должность или в какую-нибудь дыру, а вышибли с хорошо организованным шумом, в назидание другим. Ясно, что после такого поворота Козин меньше пить не стал. Вроде даже смирился с сокрушительным фиаско и почувствовал некоторую свободу. И запил уже в открытую, с надрывом, с отчаянным вызовом.
Года с небольшим хватило ему, чтобы скатиться в самый низ, связаться с законченными ханыгами и бомжами, пристраститься к ядовитому, но горящему синим пламенем самопалу и стать постоянным клиентом пункта приема стеклотары. Его не то чтобы уважали, но выказывали некоторое сочувствие, а сам Козин начальственным своим прошлым не кичился, в грудь себя не бил. В распитии и последующих дебатах на тему, где и на что купить очередной фуфырь, был справедлив и непривередлив. О том, что творилось у Козина дома, лучше помолчать. Да и любой из нас знает, что испытывает семья опустившегося алкоголика.
НЕЛЕПАЯ ОКАЗИЯ
Однако надо было дотянуть до пенсии. И Козин устроился работать сторожем – ни к чему другому был уже непригоден. Работа как раз для философов и алкоголиков. Опять же зарплата, какая-никакая, да привычное общество отпетых собутыльников. Вот и с Зубовым, напарником, они скорешились-снюхались моментально. Делили меж собой маленькую дежурную комнату с нехитрым ее хозяйством. Главными предметами в ней были замусоленная лежанка типа топчана, колченогий стол, три-четыре вечно грязных стакана и электроплитка, на которой кипятили чайник и разогревали добытые по случаю консервы. Глядишь, и дотянул бы Козин до заветного пенсиона. Да вот случилась эта нелепая оказия.
Дежурить в новогоднюю ночь по графику выпало Зубову. Но уже с вечера здесь отирался полупьяный Козин. Ближе к десяти ввалился к ним заблудившийся Дед Мороз – давний знакомый Игнатич, подрядившийся разносить подарки по заявкам и праздничную пиццу по адресам. Часть подарков предсказуемо осела в глубоких карманах казенного полушубка Игнатича. Дед Мороз находился уже в крепком подпитии, настроение у него было шаловливое, под глазом красовался свежий фингал.
– Поцеловал хозяйку, а муж, вот дурило, приревновал! – мотая башкой, весело пояснил Игнатич. – Зато я у него пузырь прямо со стола увел...
Спиртное закусывали шпротами и шоколадными конфетами. Вскоре неожиданно выяснилось, что водка почти кончилась. Когда разливали остатки, Зубову почудилось, что ему досталось меньше. И он шандарахнул разливальщика Козина прямо по морде.
– Я не подстрекатель, но вы вряд ли подеретесь, – идиотски улыбаясь, проговорил Дед Мороз. И отодвинулся в сторонку, освобождая пространство для корриды. Зубов тут же заехал ему кулаком по роже, отчего борода Деда Мороза съехала набок.
С трудом собрав остатки сил, Игнатич уполз домой, обеспечив себе тем самым стопроцентное алиби.
Казалось, все было ясно. Алкаши повздорили, один другого огрел по затылку, например, бутылкой. Испугался. Задергался. Включил плитку. Накинул на нее ветошь и бумагу, учинил возгорание. И был таков.
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ
Опера пошли по дешевым забегаловкам и лежбищам бомжей. И в конце концов обнаружили Козина, оглушенного паленой водкой до полной потери человеческого облика. Ушлые сыщики добыли и такие сведения: во время своих послепожарных скитаний Козин предпринял попытку повеситься, но был вытащен из петли сердобольным бомжем.
Разговор со следователем получился короткий.
– Меня надолго посадят? – хмуро спросил Козин.
– А ты признайся чистосердечно, – посоветовал следователь. – Дадут лет восемь, а то и меньше.
– Тогда пиши – признаюсь!..
– А куда было мне деваться, – размышлял потом Козин. – Сколько я с Зубовым, царствие ему небесное, водки выжрал – и не упомнишь. И драка между нами случилась – это точно. Он горячий был, вспыльчивый очень, Зубов-то. Чуть что не так – зверел мгновенно и сразу кулаки в ход пускал. Отмерил ему, скажем, разливальщик водки в стакан на миллиметр меньше, чем остальным выпивохам, – тут же разборку устраивал. Вот и тогда: он мне лицо разбил, я ему руку заломил. А дальше – черный туман. Очнулся я на полу. Голова – чугун, рожу саднит. Первая мысль – не осталось ли на опохмелку чего. Пошарил по столу – пусто. Огляделся по сторонам: никого вроде нет. И Зубов, думаю, умотал. Меня бросил, недопитую водку забрал. Только я хотел разозлиться, как нога моя во что-то мягкое уперлась. Смотрю – под столом Зубов лежит. Я сразу понял: мертвый он. Под головой лужа черная – это его кровь уже загустела. Ясно, как день: это я порешил напарника. Но признаться боюсь. Ничего не соображаю. Ну, и запалил я нашу сторожку...
Дело представлялось проще пареной репы.
АДВОКАТСКИЕ СОМНЕНИЯ
Козин поначалу даже отказался от защитника, но тот ему все равно был назначен. И оказалось, что адвокат этот – не только хороший юрист, но еще и человек скрупулезный, совестливый.
– С чего это вы взяли, что именно вы убили Зубова? – спросил адвокат.
– Да чего уж теперь, – обреченно махнул рукой Козин.
– Уж что-что, а повиниться-то вы успели. Ладно. Поборемся.
И была адвокатом произнесена в суде такая речь:
– Пока установлен только один непреложный факт – мой подзащитный действительно поджег старое помещение сторожки, в результате чего причинил определенный материальный ущерб. Но убил ли он своего напарникасобутыльника? Я бы не спешил с категорическим ответом.
Да, в деле имеется чистосердечное признание подсудимого. Но оно – всего лишь одно из доказательств. И решающего значения иметь не может. Далее: судебномедицинский эксперт признал, что травма головы, полученная потерпевшим, могла повлечь его смерть. Могла! Но ведь с равным успехом и не могла? Из уст того же эксперта мы услышали, что люди с такого рода повреждениями черепа достаточно часто остаются в живых, даже если им и не была своевременно оказана медицинская помощь. К тому же не до конца выяснен механизм нанесения травмы: повреждения могли наступить не только в результате удара тупым предметом по голове, но и самой головы о тупой предмет. Будем иметь в виду и то обстоятельство, что подсудимый абсолютно не помнит, толкал ли он потерпевшего, бил ли его...
И, наконец, самое главное. Экспертиза признала, что полного исследования трупа не проводилось. Эксперт был озабочен лишь установлением такого факта: живым сгорел потерпевший или уже мертвым? Отсутствие в его многострадальном организме продуктов сгорания и угарного газа – именно это легло в основу его вывода, что потерпевший был мертв. Но из-за чего – до сих пор неясно. Поэтому ходатайствую перед судом о направлении дела на дополнительное расследование.
Суд согласился с ходатайством. Вскоре было получено разрешение на эксгумацию. Вот тут и ударил гром. У Зубова обнаружили разрыв сердца, то есть обширный, смертельный инфаркт. И получалось так: сначала у Зубова лопнуло сердце, затем он потерял сознание и упал. Удар с высоты собственного роста пришелся затылком об острый угол стола…
Козина отпустили. Но и он скончался буквально через пару месяцев. То ли от водки, то ли от пережитого панического страха.
Григорий ЗАПРУДИН
