ИСТОРИИ СТРОКИ
Молодой русский ученый первым исследовал горную страну Тянь-Шань, что сказалось на его фамилии. Она стала звучать: Семенов-Тян-Шанский.
ИМЕНИТЫЕ ПРЕДКИ
Петр Петрович Семёнов родился 2 (14) января 1827 года близ села Урусова, ныне Чаплыгинский район Липецкой области. Его далекие предки были ближайшими сподвижниками великого князя Рязанского – Олега. Семеновы подписывали акт избрания на царство Михаила Романова, занимали видные посты во время царствования Петра I и Екатерины Великой.
Его дед 30 лет отслужил в суворовских войсках, участвовал в 37 сражениях. После отставки женился на дочери богатого помещика Бунина, ближайшим родственником которому приходился поэт Василий Жуковский.
Отец – Петр Николаевич Семенов – был отставной капитан лейб-гвардии Измайловского полка. Участвовал в Бородинском сражении, за исключительную храбрость награжден золотой шпагой. Отец увлекался литературой, дружил с рифмами, сочинял трагедии и водевили, был вхож в дома писателей Державина, Дмитриева, Шишкова. Он женился на дочери московского архитектора Бланка – Александре Петровне и поселился в своем богатом имении в Урусове.
В этом имении будущий ученый и путешественник Петр СеменовТян-Шанский получил хорошее домашнее воспитание. В детстве Петр полюбил «географическое лото» с названиями материков, стран, городов. Игра вызвала у него интерес к географии и ботанике. В юном возрасте Петр перечитал книги в большой семейной библиотеке и совершал «чудные походы» в окрестные леса, где отыскивал растения и насекомых, о которых написано в книжках.
Потом была школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров (следовало продолжать доблестную традицию семьи). Затем – учеба в Санкт-Петербургском университете на физико-математическом факультете по отделу естественных наук.
Петр подружился с Николаем Данилевским, и оба студента жили в квартире на Васильевском острове. Вместе посещали знаменитые «пятницы» Михаила Буташевича-Петрашевского. Там Семенов познакомился с Федором Достоевским, был потрясен услышанными отрывками из «Бедных людей», которые прочел автор.
Вместе друзья совершили пешее путешествие из Петербурга в Москву, во время которого искали и классифицировали растения, типичные для русской природы. В этой экспедиции Данилевского арестовали как заговорщика, Семенов в одиночестве собрал материалы для диссертации и вернулся в Питер.
Потом был суд над петрашевцами. Николай I назвал социалистические и коммунистические идеи «язвой века», заговорщики последовали на каторгу и в ссылку. Данилевский был «загнан в медвежий вологодский угол на творческое бездействие». Семенова не тронули. Жандармы не обнаружили на его квартире ничего запрещенного. И на встречах у петрашевцев Семенов ни разу не выступил. Почему? Его мысли были заняты наукой.
ЗАМАНЧИВЫЙ ПОДВИГ
После окончания университета в 1849 году он вступил в Императорское Русское Географическое Общество, которое предложило ему перевести с немецкого на русский язык 18 томов «Земледелия Азии» Карла Риттера. Причем не просто сделать перевод, а дополнить материалами по географии Центральной Азии.
Работа продвигалась споро и весело, Петр отлично знал немецкий, переводил сей труд, изучал новые сведения путешественников, побывавших в Средней Азии и Сибири, и ловил себя на мысли, что в их материалах много «белых пятен».
В соседнем имении он познакомился с милой девушкой Верой, племянницей помещицы Кареевой. Влюбился, женился. В работе – тоже успех, одобрен перевод первого тома Риттера, защищена диссертация на звание магистра ботаники. Родился сын Дмитрий.
Но счастье эфемерно: заболела Вера, приговор «скоротечная чахотка» настолько потряс Петра, что он и сам слег. Священник уже готовился его причастить, доктора были бессильны. Однако, как говорил классик: «Обрезать волосок может тот, кто его подвесил». Петр выздоровел. Но, потеряв любимую жену, он утратил интерес к жизни. Ничто не могло его отвести от тягостных дум. Добрый совет: «уезжайте за границу, подальше от сих мест, о сыне позаботимся» был принят.
Мрачный и одинокий, он смотрел города Европы. В 1853 году приехал в Германию, поступил в Берлинский университет, чтобы «усовершенствоваться в цикле наук геологических и географических». Там посещал лекции «поэта географической науки» 70-летнего Карла Риттера, о котором шутили: «он путешествует по ТяньШаню, не выходя из кабинета, переплывает реки во сне». Риттер похвально отозвался о переводах своих трудов, сделанных Семеновым, при встрече с русским пытливым студентом заводил беседу об азиатских странах, о неведомом Тянь-Шане (в переводе с китайского – Небесные горы), о таинственном озере Иссык-Куль…
Знаменитый географ Александр Гумбольдт признался Семенову: «Я много лет мечтал о путешествии на Тянь-Шань. Теперь уже не могу сделать свои мечты реальностью. Слишком стар… Исследование Небесных гор – одна из самых славных задач современной географической науки… Перед вами почти неодолимые трудности. Там идут междоусобные войны, азиатские племена не пропускают к себе европейцев».
Братья Адольф и Герман Шлагинтвейны тоже загорелись желанием открыть тайны и загадки Тянь-Шаня, они задумали путешествие, но через Индию.
СИБИРСКИЕ ПРОСТОРЫ
«Весной 1856 года я уже вполне снарядился в свою экспедицию, доехал по железной дороге до Москвы и далее до Нижнего по шоссе, купил там прочный и просторный тарантас казанской работы и поехал на почтовых по большому Сибирскому тракту», – пишет П. Семенов в своей книге «Путешествие в Тянь-Шань». Он задержался у верстового столба с надписью с одной стороны «Европа», с другой – «Азия». Этот столб наглядно изображал искусственную границу между двух материков. Семенов пришел к мысли: «Замечательно, что колоссальный по своему протяжению от севера к югу (почти на 20° широты) Уральский хребет служит как в физическом, так и в экономическом отношениях не к разъединению двух частей света, между которыми проходит, а к установлению тесной, неразрывной между ними связи».
Сибирь определенно ему нравилась: «Избы крестьян южных уездов Тобольской губернии поражали меня своим простором по сравнению с тесными курными избами крестьян черноземных великорусских губерний: обыкновенно они имели шесть окон на улицу, а иногда и до 12, крыты были тесом, а иногда были построены в два этажа. Попадались в селениях и кирпичные крестьянские дома богатых крестьян, крытые железом. Пища крестьян была необыкновенно обильна. В самых простых крестьянских избах я находил за обедом три и четыре кушанья. Мясная пища, состоявшая из говядины и телятины, домашней птицы и дичи, а также рыбы, входила в будничный стол наполовину. К этому присоединялись пшеничный и ржаной хлеб, пельмени – любимое блюдо сибиряков, овощи и молочные продукты, последние – в неограниченном количестве. При развитии скотоводства и значительных посевах льна и пеньки самодельная одежда сибирских старожилов также была несравненно лучше одежды крестьян Европейской России, особенно черноземной ее полосы…
Большую красоту придают ЗападноСибирской равнине ее светлые, исполинские реки, неимоверно многоводные весной. Первой из лежавших на нашем пути зауральских рек был Тобол, через который мы переправились близ г. Ялуторовска 28 мая еще до восхода солнца, светлой, поэтической майской ночью».
Петр Семенов добрался до Ишима, река тогда разлилась на восемь верст, и переправа была долгой и опасной.
«За Тоболом нам уже не было надобности останавливаться на казенных почтовых станциях. Лихие ямщики очень охотно везли тарантас на тройках за казенные прогоны (по 11/2 коп. с версты и лошади) «на сдаточных», передавая едущего друг другу…
…За границей Тобольской губернии передо мной расстилалась необозримая Западно-Сибирская низменность, самая обширная в Старом Свете... С любопытством присматривался я к характеру весеннего покрова … и скоро убедился в справедливости замечания знаменитого автора первой сибирской флоры Гмелина, который еще в XVII веке заметил, что, собственно, характерная сибирская флора на большом Сибирском тракте начинается только за Енисеем. Никакого резкого перехода от типичной растительности, одевающей весной всю славянскую равнину от Силезии до Урала, не оказалось».
О Тюмени, лежащей на Сибирском тракте, путешественник не сделал записи, в отличие от Екатеринбурга, где он познакомился с горной промышленностью и фабрикой уральских самоцветов.
Семенов не ставил цель осматривать города, какие встречались на пути, спешил в Омск, откуда, собственно говоря, начнется его экспедиция в Небесные горы.
«К ОЗЕРУ ДРАКОНОВ И РЫБ»
В те годы начиналось присоединение части Тянь-Шаня к России, поэтому исследование исполинской горной системы Тянь-Шаня имело особое государственное значение. У одного из северных хребтов Небесных гор уже был заложен русский пост Верный (с 1921 года г. Алма-Ата или Алматы – крупнейший город Республики Казахстан, бывшая столица Казахской ССР).
В Верном Семенову скомплектовали отряд из десяти казаков и двух киргизов-проводников. В пути отряд испытал нападение тигров, для одного казака это обернулось бедой.
Ученый достиг озера ИссыкКуль. Собрал коллекцию растений, новый вид бересклета позже назовут его именем «евонимуссеменови».
Семенов тщетно искал христианский монастырь, который упоминается на древней каталанской карте (в настоящее время он отождествляется с археологическим комплексом в Ак-булуне). Не попались и драконы, о которых шла молва. Правдой оказалось пребывание «полчищ рыб» в озере.
Предстояло разгадать еще одну загадку. Карл Риттер утверждал, что Иссык-Куль имеет сток – реку Чу. Гумбольдт, будучи в Семипалатинске, поверил бухарским и ташкентским купцам, будто бы речушка Кутемальды вытекает из Иссык-Куля. Европейские географы повторяли это за авторитетами.
Семенов исследовал местность и убедился: «Озеро Иссык-Куль стока не имеет… Оно в настоящее время не питает реки Чу». Работе экспедиции помешало враждебно настроенное племя, пришлось вернуться в Барнаул...
О том, как Семенов сделал свое величайшее открытие, какую помощь оказал ему в Тобольске купец Василий Собенников, о необыкновенной вазе, привезенной ученым ему в дар, и о многом другом расскажем в следующем номере.
НА СНИМКЕ: портрет П.П. Семенова-Тян-Шанского, выполненный художником А.М. Колесовым в 1874 г.
Елена ДУБОВСКАЯ /фото из архива автора/