ПАМЯТИ В.А. ИРБЭ
Открытием века назвали когда-то появление на геологической карте СССР новой нефтегазоносной провинции в Западной Сибири. Это событие явило миру имена смелых, дерзких людей, благодаря которым тюменская нефть состоялась. Один из них – Владислав Александрович Ирбэ. Он сыграл решающую роль в открытии Шаимского – первого в Тюменской области нефтяного месторождения. К сожалению, его имя почему-то остается в тени.
«И НИЧЕГО В ТЮМЕНИ НЕ ОТЫЩЕТЕ…»
Сибирская нефть долгое время была под вопросом. Бурение на Покровской, Заводоуковской и других площадях не дало желаемого эффекта. Шел 1953 г. Именно тогда Сталин сказал: «Пять лет вы тратите союзные деньги, а результата нет, кто-то должен ответить за провал пятилетки». Позднее В. Высоцкий напомнил: «И ничего в Тюмени не отыщете, в болото вы вгоняете деньгу».
Теоретическое обоснование нефтегазоносности Западной Сибири было разработано сотрудниками Уральского филиала АН СССР к. г-м. н. Н.И. Архангельским и д. г-м. н. В. Ф. Ковалевым. Они выделили на р. Конда наиболее перспективный участок. Именно там позже «заговорит» Шаимское нефтяное месторождение. До 1953 г. в Западной Сибири не было найдено ни одного месторождения. При этом ликвидируются Туруханская, Тазовская и Ханты-Мансийская геофизические экспедиции. Прекращается бурение Ханты-Мансийской и Покурской опорных скважин, не достигших к этому времени проектной глубины. К счастью, Березовскую скважину, заложенную в сентябре 1952 г., успели пробурить до конца.
21 сентября 1953 г. на скважине Р-1 произошел внезапный газоводяной выброс. Авария? Да, конечно, но одновременно – открытие газового месторождения. Затем второго, третьего… В 1957 г. по поручению Госплана СССР проводился подсчет потенциальных ресурсов нефти и газа коллективами Сибирского филиала ВНИГРИ и треста «ЗапСибгеология». Общий объем углеводородов составил 17 трлн кубометров. И ни тонны нефти!
Позже признаки нефти были отмечены на Мало-Атлымской площади. Но правительство уже признало бесперспективность дальнейшего бурения в Тюменской области. Всесильный Берия, курирующий энергетику страны, в т. ч. поисково-разведочные работы по нефти и газу, принял решение о полном прекращении работ на нефть. Все силы планировалось переместить в район Березово и готовиться к его промышленной эксплуатации с подачей газа в Свердловск.
Летом 1958 г. сейсморазведочными работами закартировали Шаимский мегавал с Мулымьинской и Трехозерной локальными структурами. А на следующий год по проекту разведки в своде Мулымьинского поднятия заложили скважины №№1 и 2 с целью выявления газовой залежи. И только из последней получили нефть, всего 120 л. Но эти данные уже могли свидетельствовать о том, что в песчаных породах будет нефть.
15 января 1960 г. была организована Шаимская нефтеразведочная экспедиция. Работа в ней для Владислава Александровича стала самым знаменательным этапом его жизни.
ЗАБОТ ПОЛОН РОТ
Специалист, имеющий опыт работы в Приуральской КГРЭ, на первой сверхглубокой скважине в СССР (7000 метров) в поселке Арал-Сор (Казахстан), Владислав Ирбэ занимался в экспедиции промыслово-географическими исследованиями скважин. Профессионалов такого уровня тогда можно было по пальцам пересчитать. Да и комплекс методов был весьма ограниченным, чтобы уверенно определить характер насыщения того или иного интервала и рекомендовать его к испытанию. Это все равно, что искать черную кошку в темной комнате.
О своей работе и житейских трудностях Ирбэ поведал в своей книге «Я расскажу тебе…». «Очень медленно налаживали мы свою работу. Нередко и бурение не шло, но нам хотелось не просто работать, а работать результативно. К примеру, нет устройств для измерения глубины уровня жидкости в скважине. Их никто нам сейчас не пришлет. Ищем разные варианты, фантазируем. Те же обстоятельства при газовом каротаже. Если до этого мы могли на своей станции определять только суммарные содержания УВ газов и отдельно тяжелых, то после очередной новации стали видеть детали, т.е. процентное содержание каждого компонента нефти в отдельности. Или: нужно оформить склад для перфораторных зарядов, побеспокоиться о радиоактивных источниках, а получать разрешение надо в Ханты-Мансийске. Добраться туда можно лишь самолетом, который и летает-то не по расписанию. Были времена, когда мы не имели права списывать оборудование в Тюмени. Только экспедиции! И вот в Тюмени негодную аппаратуру загружаем на баржи, а в экспедиции разгружаем, складируем, затем списываем. Металлолом снова грузим и снова везем в Тюмень – сдавать.
Приходилось и зимой исправлять неполадки во время каротажа на скважине. Когда мороз, когда свистит ветер, когда никто, кроме тебя, не исправит. Помощь не придет, ибо в радиусе многих сотен километров ты один такой и более нет никого. А утром от тебя потребуют отчет о выполненной работе...»
ТРИ СКВАЖИНЫ, И КАЖДАЯ – ЗАГАДКА
Вторая половина 60-х годов в истории Шаимской борьбы за нефть стала переломной. Скважины, ранее пробуренные на Мулымьинской площади, вскрыли трещиноватые породы фундамента, представленные в основном гранитами. Имея очень скудные материалы, геологи наметили три, по сути, первоочередные, поисковые скважины №№6, 3, 8. Задачи поиска – найти залежь и получить конкретные физические данные об условиях её залегания, качестве нефти и т. п.
По результатам бурения и испытания нужно было решать: продолжать или свернуть разведочные работы на данной территории? Поднятый керн (нефтеносный песчаник) и диаграммы каротажа скв. № 6 свидетельствовали о высоком коэффициенте нефтенасыщенности пласта. Начальник экспедиции М.В. Шалавин и начальник промыслово- геофизического отряда В.А. Ирбэ были вызваны в Тюмень.
«В кабинете Эрвье мы расстелили на длинном столе каротажные материалы, разложили керн. Он стоит у окна, спиной к нам, смотрит на нефтяные породы, затем по телефону зовет своих заместителей. Все они сгрудились возле стола, рассматривая диаграммы и керн. Я оказался за их спинами. Некоторое оживление, затем тишина. Когда встал вопрос, где стрелять в скважине, все повернулись ко мне. Тупо смотрят в упор. Для них каротажная диаграмма была некой шифровкой. Тягостное молчание. Сцена словно из спектакля «Ревизор», когда почтмейстер сообщил, что приехал ревизор, настоящий. Дело в том, что практически ни у кого не было опыта изучения нефтяных пластов. Я еще раз подтвердил, что нужно стрелять все десять метров пласта. Раздумье руководителей закончилось рискованным решением: «Испытать весь пласт». После техсовещания нам было велено: никому ничего не рассказывать, скорее возвращаться и испытать данный объект. Улыбающийся Эрвье молча пожимает руку только Шалавину».
В.А. Ирбэ остался незамеченным.
ПОБЕДНЫЙ ФЕЙЕРВЕРК
Испытание объекта в интервале 1488–1498 м на скважине № 6 было начато 15 июня 1960 г., дебит нефти при свободном переливе составил 350 т/сут. Этот фонтан – первый промышленный в Сибири, а Шаимское месторождение – первое нефтяное месторождение в Тюменской области! «Вот она, Победа, ради которой столько отдано. Миг, сосредоточивший в себе потенциал трудных лет работы. И вот она – тёплая, темно- зеленая нефть, венчающая собой всё, что должно было состояться, – пишет Ирбэ. – На скважине № 6 побывало руководство разных уровней. Все понимали, что Тюменская область вышла на прямой путь к созданию новой нефтяной базы страны. Затем на крыле Мулымьинской структуры была заложена скважина № 3, здесь дебит нефти составил 31 т/сут. Обе скважины с лихвой оправдали надежды геологов. Всё это, образно говоря, тот самый плацдарм, который создал благоприятные условия для последующего разворота нефтеразведочных работ в Шаимском регионе.
В том же году Совет министров СССР принял постановление «О неотложных мерах по усилению строительства в районе Западной Сибири нефтегазового комплекса». Понятно, что после этого документа грандиозная афёра века – строительство Нижнеобской ГЭС – была остановлена. А ведь специалисты «Гидропроекта» планировали перекрыть нижнее течение реки близ Салехарда 12-километровой плотиной. Это привело бы к затоплению огромной территории вплоть до Тобольска. Их не останавливала даже череда новых месторождений в районе проектирования водохранилища. Шаимское нефтяное месторождение стало неоспоримым аргументом открытия новых кладовых «черного золота».
Ирбэ организовывал и проводил исследования, прострелочно- взрывные работы, обрабатывал данные по глубоким скважинам, в том числе и знаменитой скважине № 6. Но, к сожалению, он остался безымянным «рядовым великого похода», как и к. г-м. н. Ю.В. Щепеткин, давший научный прогноз знаменитого Самотлорского месторождения.
Всегда и во всем Владислав Александрович был впереди. Полагаем, будет справедливым посмертно наградить В.А. Ирбэ знаком «Первооткрыватель месторождения»! Спокойным, доброжелательным, жизнерадостным, с хитринкой в глазах – таким он останется в памяти коллег и друзей.
НА СНИМКЕ: В.А. Ирбэ.
В.И. КОНЮХОВ, к. г-м. н., отличник разведки недр, В.С. БОЧКАРЕВ, к.г-м. н., академик международной академии минеральных ресурсов, Р.М. БЕМБЕЛЬ, д.г-м. н., профессор, Ф.Я. БОРКУН, к. г-м. н., чл.-корр. РАЕН.
