ПРЕСС-ОБЗОР
ПРИКАСПИЙСКИЕ СТРАНЫ ОПРЕДЕЛИЛИСЬ С КАСПИЕМ
Событие недели. 12 августа в казахском городе Актау лидеры пяти Прикаспийских государств − России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана – провели пятую по счету встречу, подписав Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. Работа над документом велась с 1996 года, необходимость разделить Каспий между пятью странами возникла после распада СССР.
Встрече предшествовали четыре аналогичные встречи: в 2002 году – в Ашхабаде, в 2007-м – в Тегеране, в 2010-м – в Баку и в 2014-м – в Астрахани. СМИ назвали событие историческим.
До 1991 года выход к Каспийскому морю имели только две страны: Советский Союз и Иран. Тогда правовой статус водоёма был основан на двусторонних договорах от 1921 и 1940 годов по принципу «общей воды». Море было закрыто для третьих стран, а по воде граница фактически проходила по линии выхода к морю сухопутных границ – от южных границ современных Азербайджана и Туркменистана к Ирану. У Ирана оставалась узкая полоса на юге Каспия.
После распада СССР возникла новая правовая реальность, и море теперь нужно было делить заново между Азербайджаном, Ираном, Казахстаном, Россией и Туркменистаном.
После обретения советскими республиками независимости на их территории начали вырисовываться крупные международные проекты по добыче энергоресурсов, что и подогрело интерес к разделению Каспия.
Прикаспийский регион всегда имел стратегическое значение для прилегающих государств, отмечает казахский политолог Марат Шибутов. «Это транспортный путь, правда, сейчас, когда судоходства по рекам мало, ценность его меньше, но всё равно существенная экономия. Потом это рыба, нефть, газ и сера на шельфе. Всё это очень важно для прикаспийских государств».
Позиции по новому статусу водоёма в целом сводились к двум подходам: признавать его морем или считать озером. Издавна Каспий носит наименование «море», но фактически является крупнейшим в мире озером, поскольку не имеет главного критерия моря − связи с мировым океаном.
«Конечно, учитывая размеры Каспия, его можно считать морем, − отмечает в беседе с журналистом inform Бюро эксперт Института мировой экономики и политики Антон Бугаенко, − но это приводит к тому, что любое государство мира может требовать своего присутствия в море и пользоваться международными водами. Такое положение вещей неприемлемо для всех прикаспийских государств».
С другой стороны, если считать Каспийское море озером, возникают вопросы раздела его вод и ресурсов.
Если это море, то у каждой страны должна быть суверенная зона в 12 морских миль от берега и ещё 200 миль исключительной экономической зоны. Так как вся ширина Каспийского моря меньше 200 миль, то на стыке зон нужно провести срединную линию, которая разделила бы акваторию поровну между странами.
Если же Каспий признать озером, то посередине акватории должны быть проведены линии, которые разделят воды между государствами с учётом их береговых линий.
Неопределённость с границами сильно осложняет хозяйственную деятельность. Так было с нефтеносным месторождением «Сердар» – «Кятар». Первое название ему дали в Туркменистане, второе – в Азербайджане. Находится месторождение как раз на срединной линии между водами двух стран, из-за чего вопрос его освоения зашёл в тупик.
В 1997 году Азербайджан подписал соглашение с «Лукойлом» и «Роснефтью» на разведочный блок «Кяпаз». Своё право на него в Баку объясняли тем, что в советское время эта часть моря находилась в зоне хозяйствования Азербайджана. Однако президенту Туркменистана Сапармурату Ниязову удалось убедить тогдашнего президента России Бориса Ельцина в необходимости отказаться от контракта.
Годом позже туркменская сторона решила развить свой успех и объявила о передаче «Кяпаза» – «Сердара» американской Mobil. Но здесь вступил в игру Баку, который пригрозил Mobil проблемами с её бизнесом в Азербайджане. Американцы были вынуждены отказаться от контракта.
Тем не менее, отмечает заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований Санат Кушкумбаев, крупных конфликтов на Каспии не было.
Для Казахстана Каспий приобретает особое значение из-за добычи нефти на Кашагане. Это один из крупнейших проектов за историю Казахстана и ключевая инвестиционная среда. «Там 136 млрд долларов, которые нам надо вернуть и ещё навариться», – подчёркивает политолог Марат Шибутов.
Словом, прикаспийские страны готовы были признать Каспий и морем, и озером. При этом их позиции по делению водоема сильно отличались. Например, Казахстан настаивал, что к Каспийскому морю нужно применить часть положений Конвенции ООН по морскому праву. Для этого нужно установить на Каспии территориальное море – территории каждой из стран, рыболовную зону и общее водное пространство. Внешняя граница территориального моря стала бы государственной границей стран.
Иран же предлагал разделить водоем на пять равных частей – каждой стране по 20%. При этом на Иран приходится 14% береговой линии Каспия, в то время как на Казахстан – 29%, Туркменистан – 21%, Азербайджан – 20% и Россию – 16%. Однако позже иранская сторона от этой позиции отказалась.
Россия выступала с компромиссной позицией о разделении дна Каспия между сопредельными и противолежащими странами по модифицированной срединной линии. Предлагала делить на национальные сектора только дно, а спорные месторождения делить по принципу 50:50: одна из претендующих сторон компенсирует другой, первой начавшей освоение месторождения, половину затрат на разведку и освоение, получая таким образом право принять участие в дальнейших работах.
При этом на двустороннем и трёхстороннем уровнях дно уже было разграничено. Например, в 2003 году Азербайджан, Казахстан и Россия подписали соглашение о точке «стыка линий разграничения сопредельных участков дна моря», а в 2014 году Казахстан и Туркменистан подписали своё соглашение о разграничении дна.
Однако обсуждение общих принципов деления длилось порядка 20 лет, и 12 августа этого года работа, наконец, завершилась. В Актау лидеры прикаспийских стран подписали Конвенцию о статусе Каспийского моря. Теперь у каждого государства будет 15-мильная зона территориального моря, внешняя граница которого станет государственной границей. Далее от этой линии отсчитывают ещё 10 миль – это рыболовная зона каждой страны. Воды вне этих 25 миль будут общим пространством. По такому делению большая часть биоресурсов моря останется в общем пользовании.
Однако формулировки о разделении недр Каспия выглядят более расплывчатыми, отмечает эксперт Института мировой экономики и политики Антон Бугаенко. «В тексте Конвенции указано, что недра Каспия должны быть разделены на сектора между странами, что является принципиальным решением вопроса о статусе месторождений. При этом объявляется, что статус месторождений будет решаться согласно общепризнанным принципам и нормам права. Это открывает широкое пространство для интерпретации при переговорах между отдельными прикаспийскими странами в будущем», – поясняет он.
«Самое главное, что это взаимовыгодный компромисс, и все стороны выиграют. Где-то кто-то отказался от первоначальной позиции, кто-то пошёл навстречу. Изначально у Ирана в девяностых годах была другая позиция – поделить Каспий на пять равных частей. Естественно, это зависит от береговой линии и прочих вопросов. Реализовать такое на практике очень сложно», – говорит замдиректора КИСИ Санат Кушкумбаев.
Политолог Марат Шибутов отмечает, что споры по делению Каспия утихают из-за того, что запасы недр на море оказались скромнее, чем считалось ранее. «Иран и другие страны согласились поделить дно моря по секторам, потому что нашли не так много нефти. Нефти нет, и спорить так долго не из-за чего. Поэтому все на всё и согласились», – подчеркивает эксперт в разговоре с журналистом Informburo.kz.
Конвенция вносит ясность в один из ключевых вопросов, ранее вызывавших серьезные споры между «пятеркой». В документе ясно сказано, что страны могут прокладывать по дну Каспийского моря трубопроводы, причем для этого требуется согласование только той стороны, через сектор которой он пройдет. Соседей лишь необходимо уведомить о маршрутах прокладки трубопровода, отмечает «Коммерсантъ».
Формально это открывает дверь для строительства Транскаспийского газопровода из Туркмении в Азербайджан. Подобный проект обсуждается с середины 1990-х годов. Его суть в том, чтобы, соединив газотранспортные системы двух стран, поставлять туркменский газ транзитом через Грузию и Турцию в Европу. Этот план всегда пользовался активной поддержкой США и Еврокомиссии, поскольку давал Европе реальную альтернативу российскому газу благодаря доступу к значительным туркменским ресурсам (четвертое место в мире по запасам газа).
Главным препятствием для проекта считался неурегулированный статус Каспия. С принятием Конвенции этот барьер формально исчезает. Однако представители газовой отрасли не видят прямых рисков, что теперь Транскаспийский газопровод получит новую жизнь. «В горизонте минимум десяти лет мы не ожидаем, что туркменский газ попадет в Европу».
Представители «Газпрома» отмечают, что Туркмения законтрактовала значительные объемы газа для Китая, причем этой зимой не полностью выполняла контракт. Планируется четвертая ветка газопровода Центральная Азия − Китай на 35 млрд кубометров с вводом в 2020 году, что потребует от Туркмении наращивания добычи.
То есть Туркмении будет не до Транскаспийского газопровода.
Для Азербайджана сейчас транзит туркменского газа не очень выгоден, ему важно сохранить свои позиции. Транскаспийский газопровод может стать актуальным, когда азербайджанские месторождения будут иссякать.
Помимо экономической, под Конвенцией есть серьезная политическая и основательная военная подоплека. Конвенцию как большую победу России подает рупор американских демократов, телекомпания CNN.
Сергей ШИЛЬНИКОВ
Евгений КРАН /рис./
