СУБЪЕКТИВНО
Начало в №№5–15
Главная идея реформаторской дюжины шагов ЦСР по части высшей школы такая: вузы должны превратиться в центры инноваций в регионах. Тогда выпускники не станут уезжать в поисках счастья ни в столицы, ни за рубеж, поскольку им предложат заниматься современными проектами на местах.
В развитых странах экономика процветает не только в столицах потому, что именно университеты являются своеобразными инкубаторами технологических, социальных, кадровых и культурных опор для компаний. В России здесь большие проблемы. В 29 регионах просто нет вузов, в которых средний балл ЕГЭ абитуриентов равнялся бы оценке «отлично». Другими словами, эти студенты не чета лучшим выпускникам школ своих же регионов, укатившим в столичные вузы. «Миграция в столицу выпускников школ с высокими баллами ЕГЭ не только создает проблемы с набором и выполнением ключевых показателей, но и генерирует потенциальные негативные последствия регионам. Это особо проблемная зона для Сибири и Дальнего Востока», – говорит ректор Алтайского госуниверситета Сергей Землюков. Могут ли троечники предлагать инновации? Вопрос риторический. Здесь эксперты ЦСР видят ключевую причину, из-за которой региональные университеты либо вовсе не ведут собственные исследования и разработки, либо предлагают сырые и неактуальные.
Но есть и наша традиция. В мире многие десятилетия, если не века, университетские преподаватели параллельно ведут исследования, вовлекая в них студентов. В России же это можно увидеть только в столицах да в таких редких центрах, как Новосибирский Академгородок. А в большинстве региональных вузов сплошь и рядом, даже в магистратуре, преподаватели не проводят собственных исследований. Более того, многие одновременно читают 4–5 курсов совершенно разного содержания. Не нюхала львиная доля наставников и реальной практики, а потому в редких вузах учат системам поддержки и развития предпринимательских установок.
Оторванность вузов от реалий привела к тому, что, по данным Минобрнауки, четверть выпускников не может найти работу, а огромная часть трудится не по специальности, зарабатывая от 15 до, в лучшем случае, 30 тыс. в месяц.
Между тем приобщение студентов к созданию инноваций суперактуально. Наша экономика в силу технологической древности воспринимает их крайне неохотно, пишут авторы ЦСР. Добавлю, что новинку мало предложить – её авторам предстоит создавать все цепочки, нередко самим основывать предприятия, которые бы закупали инновации. Связаны подобные действия и с тем, что в 90-е, за редчайшим исключением, отраслевые прикладные НИИ, превращавшие итоги фундаментальных исследований в технологии, приказали долго жить.
Стратегия инновационного развития до 2020 г. предполагала увеличить долю такой продукции в ВВП с 6,8% в 2011 г. до 25% в 2020 г. Однако цифра за 5 лет, по словам Михаила Абызова, министра РФ по вопросам Открытого правительства, едва перевалила за 7%. Правда, Алексей Кудрин говорил, что по итогам 2016 года показатель поднялся чуть ли не до 12%, но в это не верится, поскольку годовые приросты были мизерными: 0,2-0,3%. Такими темпами до мирового уровня нам хватит киселя хлебать.
По замыслу ЦСР, вузы должны стать центрами инноваций в регионах. Для этого инновационные парки и бизнес-инкубаторы следует передавать университетам, расширять поддержку вузов грантами и повысить стипендии аспирантам, чтобы они включались в научные исследования. Кроме того, предполагается создать пять центральных университетов, каждый из которых будет кооперироваться с тремя региональными вузами.
Если дойдёт до реализации, эти предложения ЦСР, скорее всего, будет внедрять проектный офис правительства. Однако похожую идею создания опорных университетов, включенных в программы развития регионов, два года назад запустило Минобрнауки. Ректоры оказались перед выбором: либо объединяться с другими местными вузами ради статуса «опорного университета», либо постепенная стагнация с запретом на магистратуру, аспирантуру, государственные гранты на науку и т.д. Не обошлось без анекдотов. Например, опорный университет в Красноярске объединил аэрокосмический и технологический университеты, хотя последний – бывший лесной институт.
После того как Минобрнауки дважды менял концепцию, кое- как сколотили 6 опорных университетов в Сибири. Они прежде всего нацелены на достижение 13-ти главных формальных показателей. Но если для Москвы все регионы одним миром мазаны, то в реальности они сильно различаются по уровню социально- экономического развития и специфике. Кроме того, чиновники не определились с источниками финансирования региональной тематики, тем более что прямое начальство опорных университетов сидит в Москве, а местные власти способны влиять на них весьма относительно. Как предложения экспертов ЦСР по центральным университетам будут увязываться с туманной концепцией Минобрнауки или её проигнорируют начисто – этого в докладе я не обнаружил. Похоже, как нередко бывает в Отечестве, правая рука не ведает, что творит левая.
Другая идея экспертов ЦСР – глобальная. Для поддержки развития регионов они предлагают по конкурсу отобрать сто университетов, а еще 25 – специализирующихся на транспорте, медицине, сельском хозяйстве, промышленности и т.д. Зачем? Затем, пишут эксперты, что Россия представлена сегодня собственными разработками всего в 5% глобальных научно-технологических областей. Это в 3–4 раза меньше, чем в сравнимых по экономике странах, не говоря уже о развитых.
У нас возник сегмент глобально успешных исследовательских вузов. Однако он обеспечивает присутствие в лидирующих группах лишь по четверти направлений. Масштабному прорыву мешает слабая включенность ученых в мировые сети знаний и технологий, отсутствие долгосрочных международных программ фундаментальных исследований, а свои – слишком куцые по времени. Нет и сильных стимулов, привлекающих талантливую молодежь. Необходимо, считают эксперты, включить, как прежде, Академию наук в подготовку кадров высшей квалификации для университетов и экономики, создавая совместные академические магистратуры.
Предлагается основать на принципах открытого доступа не менее 50 так называемых «центров превосходства», привлекая в Россию не менее 10 тыс. международных ученых. В том числе – молодых перспективных исследователей из разных стран, если, конечно, наш перевозбужденный парламент не закроет им дорогу в Россию как врагам народа. В ядро этих центров войдут новые академические университеты и институты РАН, которые станут работать над совместными программами.
Чем Россия рискует, отказавшись от глобального проекта конкурентных «центров превосходства», предпочтя набирающую силу в определенных кругах власти идеологию одиночества страны? Мы еще больше отстанем от требований мировых рынков инноваций и технологических разработок, в ближайшие 3–5 лет пройдя «точку невозврата», пишут эксперты ЦСР. Даже наши ведущие кадры и организации в большинстве областей не смогут воспринимать передовые тренды. Это прямая угроза безопасности и технологическому суверенитету.
Что сулят эксперты в случае реализации рекомендаций? Объем научно-исследовательских и конструкторских работ в расчете на одного студента в региональных университетах удвоится, а по заказам предприятий и организаций – утроится. Попутно усилится соответствие высшего образования с рынком труда, а средний заработок 75% выпускников вузов сразу же будет не ниже среднего по региону. Во-вторых, 10-15% выпускников вузов будут оставаться в регионе, занимаясь своими проектами. На реализацию проекта потребуется 782 млрд руб. до 2024 г.
Однако результаты эти хоть и важные, но промежуточные. А конечные, по словам господина Кудрина, будут заключаться в том, что за 6 лет доля инновационной продукции в ВВП должна увеличиться как минимум до 30%. Пожелание, замечу, весьма скромное. Сравните: в Израиле этот показатель уже сегодня равен 75%, в ЮАР – 73,9%, в Германии – 67%, в Турции – 48,5% и даже в Польше 23%. Словом, России есть куда стремиться.
Скажу про еще одну важную тему доклада ЦСР – среднее профессиональное образование (СПО). Минобрнауки с 2014 года прицеливается, как его реформировать. Наконец осенью 2016 года правительство утвердило приоритетный проект, из бюджета предполагалось выделить более 24 млрд руб. В середине апреля Минобрнауки с удовлетворением рапортовало, что около 42% девятиклассников пошли в колледжи и техникумы, а не в десятый класс. Однако эксперты ЦСР эмоции чиновников Минобрнауки не разделяют. Они пишут, что за ростом популярности СПО кроется уход ребят от ЕГЭ при поступлении в университеты. Что большая часть выпускников СПО (и университетов) не рассчитывает на работу по специальности. Авторы ЦСР пишут, как перенаправить процесс в разумное русло: нужны инвестиции в СПО и среднюю школу (в перспективе они могут сливаться) в части технологического образования. Правда, я что-то сомневаюсь, избавят ли ребят эти меры описывать вокруг ЕГЭ зигзаги…
Татьяна Клячко, директор центра экономики непрерывного образования РАНХиГС, указывает, что регионам не хватает денег на развитие СПО. Если не увеличить вливания, то колледжи превратятся в ПТУ.
Между тем СПО – составная часть еще и непрерывного образования взрослых. У России и здесь один из самых низких показателей – 17 против 40% по ЕС, отмечают авторы доклада ЦСР. В 10 раз меньше европейских и затраты наших работодателей на эти цели. Для развития непрерывного образования требуется более 600 млрд руб. На эти средства, в частности, планируется открыть 200 центров для взрослых на базе колледжей и вузов, а также создать единую электронную платформу – навигатор образовательных программ.
Максим Дулинов, директор по общему и профессиональному образованию РАНХиГС, говорит, что денег авторы ЦСР просят на порядок больше, чем реально запланировано, но только на основе доклада сложно оценить эффект реформ. Они, кроме того, ориентированы, главным образом, на государственные учреждения. Между тем для цифровой экономики системные связи рынка труда, образования и экономики домохозяйств – вопрос ключевой и пока не решенный.
Другими словами, реформы должно воспринять всё общество, а с ним большие проблемы. Главный вопрос: стабильность или реформы выберет население? Лишь 24% – в основном жители крупных городов до 45 лет – готовы активно участвовать в переменах, говорят результаты исследования ФОМ по заказу ЦСР. Еще 47% – в основном селяне старше 60-ти со средним доходом – к переменам относятся осторожно. Вместе вроде немало. Однако социолог Денис Соколов из РАНХиГС, руководитель исследовательского центра RAMCOM, говорит, что в России нет социальной группы, которая хочет и может взять на себя ответственность за реформы. Это и понятно: ни одна из них в «нулевые» не увенчалась успехом.
В следующий раз посмотрим, куда в сфере образования не дотягиваются технологии, предложенные ЦСР.
Игорь ОГНЕВ
