К 70-ЛЕТИЮ ТЮМЕНСКОЙ ГЕОЛОГИИ
Минуло 70 лет с того момента, как геологи-первопроходцы приступили к покорению северных недр. За это время в Тюменской области были открыты уникальные месторождения, на долгие годы ставшие мощной сырьевой базой для всей страны. В кратчайшие сроки была создана геологическая индустрия, не имеющая аналогов в мире. До сих пор нефтяники и газовики эксплуатируют месторождения, открытые геологами в далекие 60-е. Сама же отрасль за несколько десятилетий пережила и стремительный взлет, и практически полное уничтожение.
О становлении северной геологии, о ее прошлом и будущем рассказывает генеральный директор НАО "СибНАЦ", заслуженный геолог РФ Анатолий БРЕХУНЦОВ.
"МОЩНАЯ ГАЗОВАЯ ИНДУСТРИЯ БЫЛА СОЗДАНА В КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ"
– Анатолий Михайлович, вы стояли у истоков знаковых открытий. Как начиналась тюменская геология?
– Наша страна, особенно Западная Сибирь, наделена огромными запасами нефти, газа и газового конденсата. Тюменская геология и нефтегазодобыча начали развиваться в 60-х годах с освоения верхних горизонтов. На Крайнем Севере это сеноманские отложения. Геологи их открывали, а газовики и нефтяники вводили в разработку. В самое короткое время была создана мощная нефтегазовая индустрия. Стране стали известны такие крупнейшие месторождения, как Самотлорское, Мамонтовское, Федоровское, Усть-Балыкское. Тогда речь шла о том, чтобы добывать в сутки 1 млрд кубометров газа и 1 млн тонн нефти. В конечном итоге было достигнуто и то, и другое.
По мере подготовки и начала разработки сеноманских газовых залежей и нефтяных месторождений Среднего Приобья возникла необходимость изучения удаленных регионов, следовало уходить на большую глубину бурения. Поэтому на Севере началась разработка отложений неокома на глубине 3-3,5 км. Кроме сухого сеноманского газа были открыты нефтяные месторождения и нефтяные оторочки, а в газе появился конденсат. Это можно наблюдать сегодня на Уренгойском, Ямбургском и других месторождениях.
В ХМАО стали активно разведывать нефть на глубинах 2,5-3 км, а на севере вышли на 4-4,5 км. После этого началось освоение ачимовской толщи, где было обнаружено аномальное пластовое давление – до 600 атмосфер. В таких условиях требовались другое оборудование, другие межпромысловые и магистральные трубы, иная подготовка газа.
Следующий шаг геологов на Крайнем Севере – изучение отложений тюменской свиты на глубинах 4-4,5 тысячи метров. Тут пластовое давление превышало нормальное в 2 раза, а это совершенно другие трудозатраты.
"МЫ ВСЁ КУПИМ"
– Какие перемены претерпели геология и нефтегазодобыча во времена перестройки?
– В 60-70-х годах все открытия и эксплуатация месторождений велись на советском оборудовании и только нашими специалистами. Но в перестроечное время в экономической политике страны появился крен в сторону Запада: начали привлекать иностранных спецов, использовать импортные технологии, а освоением месторождений занялись зарубежные сервисные предприятия.
Такие шаги крайне пагубно сказались на отечественном производстве. Оно развивалось все меньше и меньше, а потом полностью было отдано на откуп загранице. Зачем нам свое развивать? Мы всё купим! Это привело к тому, что сегодня на сервисных работах заняты в основном чужеземные компании, оборудование для крупных месторождений, технологии, специалисты и консультанты – все иностранное.
– Вы тяжело переживали развал геологической отрасли?
– В 90-е годы в руководстве страны, министерства, Главка оказалось больше разрушителей, чем созидателей. С горечью вспоминаю то время, когда на моих глазах рухнула наша система. Когда министр геологии СССР приехал в Тюмень, созвал совет руководителей предприятий Главтюменьгеологии и сказал, что Главк ему не нужен, и предложил нам искать работу у нефтяников и газовиков. Из Главка сделали концерн...
Глядя на все это, я принял решение уйти из системы и создать структуру, которая взяла бы на себя часть функций Главтюменьгеологии. Так появился Сибирский научно-аналитический центр. На первых порах, не поверите, у нас работало 17 человек и на всех был единственный персональный компьютер 286-й серии.
Развал Главтюменьгеологии – это трагедия, и не только человеческая. Данные, полученные в экспедициях, оказались также никому не нужны. Надо понимать особенности северных экспедиций на тот момент – в поселках они являлись монопредприятиями. Найти другую работу не было возможности. Людей бросили на произвол судьбы. Часть из них перебралась на "большую землю", остальные пошли в торговлю.
Архивы предприятий зачастую просто уничтожались. Спасибо бывшему руководству ЯНАО – губернатору Юрию Неёлову, его заместителю Иосифу Левинзону, что помогли сохранить ценную геологическую информацию. Мы предложили вывезти все материалы и переформатировать их. Собрали керн, всю документацию и создали на Ямале Банк данных.
"В ПРЕЖНЕМ ВИДЕ ГЕОЛОГИЯ НЕ ВОЗРОДИТСЯ"
– В последнее время много говорится о возрождении геологии. На ваш взгляд, это возможно?
– При плановой системе прогнозы делались на пятилетку и больше. По всей Западной Сибири работали геологические экспедиции: в Омске, Томске, Новосибирске, на Ямале и в Гыдане, в районе Урала и Енисея, в Красноярском крае. Руководством страны была создана в Тюмени самая крупная в мире геологическая компания – Главтюменьгеология. Перед ее распадом там работало почти 120 тысяч человек. Были открыты самые уникальные месторождения. Переход к рыночной системе, мягко выражаясь, прошел неконструктивно. В одночасье тысячи специалистов оказались не нужны государству.
Министерства, занимавшиеся организацией геологических работ, были ликвидированы. В том виде, в каком проводилась геологоразведка в советское время, ее уже не возродить. Государство перестало разумно управлять недрами. На месте Мингеологии СССР со временем появилось Министерство природных ресурсов и экологии РФ, но у этого ведомства нет хозяйствующих функций. Министерство не занимается организацией работ, оно только готовит нормативные акты и контролирует исполнение законов в вопросах недропользования. Объем государственных средств на проведение геологоразведки резко уменьшился. У компаний на первом месте прибыль, им не хочется тратить много денег на изыскания. Запас, созданный в советское время, истощается. Сегодня нефть и газ добываются в основном из месторождений, открытых в СССР.
– Над какими проектами сейчас работает крупнейший научно-аналитический центр Сибири?
– У нас немало интересных проектов. Много лет, например, участвуем в оценке и переоценке ресурсов Западной Сибири. В советское время каждые пять лет проводился пересчет нефти и газа, потом эта процедура стала более растянутой по времени. Последние пересчеты были сделаны по состоянию на начало 2002-го и 2009 годов.
Кроме этого проводим геологический анализ, наши специалисты создают геологические модели по арктическим территориям Ямала и Гыдана. Работаем как по заданию государства, так и с крупными компаниями, такими, как ЛУКОЙЛ, НОВАТЭК. Когда видишь, как из разрозненных материалов складывается целостная картина каких-то участков территории, душа радуется.
"В ДРУГОЙ ПРОФЕССИИ ТОЖЕ МОГЛИ БЫТЬ ДОСТИЖЕНИЯ"
– Как вы пришли в геологию? Никогда не хотелось сменить профессию?
– Я учился в Томском политехническом, был на практике в Усть- Балыке. После окончания института снова оказался там. Отработал с 1963-го по 1966 годы и был направлен в Новый Порт. Жизнь накрепко связала меня с Тюменской областью. Когда начальника Главтюменьгеологии Ф.К. Салманова назначили первым заместителем министра геологии СССР, мне предложили возглавить геологическую службу Главтюменьгеологии.
– Жизнь геолога связана с постоянными переездами. Как семья относилась к такому ритму?
– В этой системе я работаю почти 60 лет. Большой отрезок жизни пройден. Оглядываясь назад, скажу, что она была насыщенной и динамичной. Поначалу каждые 3-4 года мы переезжали с семьей с места на место. Успели пожить в Новом Порту, Мысе-Каменном, Газ-Сале, Лабытнангах, Уренгое.
Каждый переезд давался непросто. В Уренгое пережили наводнение – полностью затопило первый этаж, и нам пришлось спасаться на крыше. И в пожар попадали, на наших глазах в Лабытнангах горели деревянные дома. Надо отдать должное моей супруге – она меня понимала и всегда поддерживала. Семья была готова собраться по первому зову, безо всяких стенаний.
– Где смогли бы найти себя кроме геологии?
– Конечно, если бы судьба повернулась по-другому, тоже, наверное, были бы достижения. Вообще я считаю, что жизнью правит случай. Вот пошел я учиться ни в какой-то другой институт, а выбрал именно этот. Получил именно такую специальность, а не другую и на практику поехал туда, а не в другое место. Когда многие мои сокурсники отправились в Оренбург, я попал на Север. Если бы поехал с ними, то и жизнь сложилась бы по-другому.
– Как подбирали себе сотрудников, друзей, окружение?
– Друзей не подбирают, люди сами ими становятся. На Севере в те времена были совершенно другие отношения. В балках, например, даже двери на замок не закрывали. Помню, в деревне, где жила буровая бригада, если кто-то ездил на рыбалку, то, вернувшись, оставлял рыбу в лодке. Любой желающий брал, сколько нужно. В 1964 году, когда приступили к строительству нефтепровода Усть-Балык – Омск, приехало много работников, которые не всегда вели себя достойно. Мне в жизни люди разные встречались, с некоторыми со временем дороги разошлись. Есть те, с кем дружим до сих пор. Таких достаточно много.
– Чего никогда не сможете простить?
– Предательства. Считаю, что человек в любых обстоятельствах должен оставаться порядочным и придерживаться общечеловеческих моральных принципов.
– В трудные времена не думали все бросить и уйти?
– Менять что-то было уже сложно: возраст, да и перемены не всегда оправданны. Кризисы приходят и уходят, а государство должно выстоять и продолжать жить. Не все на самом деле складывалось так, как задумывалось. Мы многое не успели сделать до кризиса.
ПРИМЕРЫ "ЖИВЫХ" ПРОЕКТОВ, РЕАЛИЗОВАННЫХ В АРКТИКЕ
– Сегодня много говорят о перспективах Арктики. Каким вы видите освоение арктических широт, что уже сделано в этом направлении?
– Если говорить об Арктике, то там активно развивается несколько проектов. Один из них – Бованенковское месторождение. Еще в советское время выходили постановления ЦК партии о необходимости вводить его в разработку. В силу разных причин дело затягивалось. И только Газпром провел комплексные исследования, в том числе экологические, мерзлотные, и принял решение разрабатывать залежи. Так был создан проект освоения группы месторождений: Бованенковского, Харасавэйского, Крузенштернского, с уникальными суммарными запасами более 8 трлн кубометров газа.
Для подачи его в Европу начали строить газопровод, причем уже по новым технологиям, с использованием новейших труб, и пропускная способность была не 30, а 55 млрд в год. Для этой группы месторождений запланировано построить 6 ниток газопровода, две из которых уже готовы. В 2017 году здесь добыто почти 90 млрд кубометров газа.
Второй проект, тоже в арктической зоне, на Мессояхе, разрабатывает Газпромнефть. Ещё одним проектом занимается ЛУКОЙЛ в Большехетской впадине.
– А уникальный проект производства сжиженного газа на Ямале? Как он развивается сегодня?
– Реализует его НОВАТЭК. На Южно-Тамбейском месторождении, на берегу Обской губы строится завод, который будет производить 16,5 млн тонн сжиженного газа в год, тремя линиями – по 5,5 млн тонн каждая. Первая уже введена в строй. В планах компании – строительство четвертой. Завод строится с участием государства.
– Арктический газ, говорят, отправляется даже в Америку...
– Для транспортировки сжиженного газа продолжают строить газовозы водоизмещением 170 тысяч кубометров. Их длина 300 м. Такие объемы воспринимаются сложно. Но если мысленно соединить три футбольных поля – вот такой длины этот газовоз! 50 метров в ширину и 25 – в высоту... А теперь представьте себе плоскую тундру, где ничего не растет. И вдруг, как будто из какого-то фантастического фильма, появляется такая громадина! Впечатляет.
Газовозы начали регулярно вывозить газ, в холода они даже ходили в Америку. Это целое событие! Ресурсная база на севере Ямала, по нашим оценкам, составляет более 20 трлн тонн. Цифра очень большая. Понимая это, компания НОВАТЭК приняла решение довести производство сжиженного газа на севере Ямала и Гыданского полуострова до 70 млн тонн. Для этого необходимо построить еще минимум два завода. Тогда можно будет производить до 100-120 млн тонн голубого топлива. Треть всего мирового рынка СПГ! Для России это был бы огромный рывок на мировой рынок. Но тут санкции...
– Какие трудности могут возникнуть?
– Главная трудность – найти рынки сбыта СПГ. Американцы активно пытаются перейти дорогу. Этот рынок интересен и Австралии, и Катару, который сегодня производит достаточно много сжиженного газа. По данным НОВАТЭК, у первого завода компании уже имеются контракты на 30 лет по продаже сжиженного газа. Если проект реализуется в полном объеме, то это станет серьезной прибавкой к российскому бюджету.
На севере Ямала есть поселок Сабетта, когда-то он оказался на грани вымирания, а сейчас здесь работают 36 тысяч человек (включая строителей, монтажников)! Чтобы обслуживать завод в Сабетте, необходимо 1,5 тысячи специалистов, а если будут запущены три или пять заводов, то одновременно смогут работать более 7,5 тысячи человек. С учетом того, что это вахтовики, цифру надо умножать на два. Отсюда вывод: необходимо заниматься подготовкой специалистов, которые будут востребованы при реализации таких крупных проектов.
– Ученые говорят о глобальном потеплении, как вы смотрите на эту проблему?
– Из-за потепления начал подниматься уровень океана, разрушаются берега, иногда по 3-4 метра в год, а в некоторых местах и больше. Здесь тоже требуется система изучения. Чтобы планировать, где строить заводы, а в случае чего принимать своевременные меры. Это опять-таки вопрос государственного подхода. К сожалению, хозяина в Арктике пока нет. Полномочия размазаны между субъектами и государством и между структурами Федерации.
– Что необходимо учитывать при освоении Арктики?
– В отношении экологии должна быть двойная, а то и тройная защита по всем направлениям: по оборудованию, технологиям и всему остальному. Обская губа мелкая, там часто дуют разные ветры: то северные, то южные. Зимой образуются почти двухметровые льды. Специалистов надо готовить, исходя из принципа: не навреди. Тундра ведь очень ранима. Поэтому, подчеркиваю, обязательно должны работать службы, готовые оперативно принимать решение в случае нестандартных ситуаций.
Нельзя забывать и социальную составляющую. На этой территории проживают коренные народы. В Москве на заседании Госдумы, где обсуждалось развитие Арктики, я выступал с докладом. Так вот, демография в этом регионе состоит из двух аспектов: коренные народы и приезжие люди. Кочевники живут здесь практически с седьмого века. За полторы тысячи лет они выработали свою культуру. Потом приходим мы и говорим, что живут они неправильно, и учим их, как надо.
В итоге происходит ломка сознания. Дети уезжают на учебу и не возвращаются. Мы как-то организовали экспедицию, в ходе которой наши специалисты кочевали по ямальской тундре вместе с ненцами-оленеводами. Так вот, они признаются, что часто прячут детей, чтобы не отправили в интернат. С юного возраста они должны знать, как пасти оленей, ловить рыбу, ставить чум. Иначе как сохранить традиции своего народа?
"ПРОФЕССИЮ НУЖНО ПОСТИГАТЬ НА ПРОИЗВОДСТВЕ"
– Как вы оцениваете сегодняшнюю подготовку геологов?
– Я всегда считал, что профессию надо осваивать, начиная с самой нижней ступени карьеры. Диплом не дает никаких гарантий успеха. Сегодня многие специалисты работают за компьютером, они никогда не были на производстве и не понимают, откуда что берется. У меня внучка по специальности геолог, окончила университет. Так она работает в цехе добычи техником-геологом.
– Не разочаровалась в профессии?
– Наоборот – у нее глаза горят. Она теперь понимает, что такое скважина, нефть, добыча... Потом перейдет на другое направление, чтобы стать полноценным специалистом. Знания и опыт позволят ей обсуждать любые вопросы, связанные с добычей нефти и газа.
– Какие крупные открытия можно ждать в ближайшем будущем?
– Недавно на Гыданском полуострове пробурена скважина 130, ее глубина 6126 метров. Получен уникальный результат по глубоким отложениям: ачимовским, баженовским, тюменским и триасу. Все отложения продуктивны. Исследования говорят, что эти территории очень богаты. Нас ждут большие открытия, в первую очередь – по газу. Надо только понимать, когда и как заниматься поиском, разведкой и освоением. Знать все о полезных ископаемых в этих недрах в интересах компаний и государства.
Виктория АХРЕМЧУК
