К 70-ЛЕТИЮ ТЮМЕНСКОЙ ГЕОЛОГИИ
НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ ПОБЕСЕДОВАЛ С ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕМ МАЛЫГИНСКОГО МЕСТОРОЖДЕНИЯ НИКОЛАЕМ КАЛМЫКОВЫМ
В Главтюменьгеологию Николай Калмыков пришел в 1977 году после окончания Пермского нефтяного техникума. В то время главком руководил Юрий Георгиевич Эрвье. Молодого специалиста направили в Карскую нефтегазоразведочную экспедицию. Прошел комиссию, получил пропуск и полетел на Харасавэй.
Там уже стояли капитальные здания: контора, столовая, общежитие. Главным геологом экспедиции был Борис Власович Савельев, начальником геологического отдела – Анатолий Иванович Ким, старшим геологом – Юрий Варташевич. Калмыкову дали должность оператора 4-го разряда по испытанию скважин. Осенью он ушел в армию. А в январе 1980 года вернулся в Карскую экспедицию.
– Николай Николаевич, Вы уже знали, что вернетесь?
– Знал. Там работал дружный, спаянный коллектив. Много молодежи. И работать было интересно: наша экспедиция считалась самой северной. Год или два отработал в бурении, затем опять перешёл в испытание. Уже мастером. Дело в том, что геологов и буровиков в экспедиции было много, но технологию испытаний скважин знали не все. В это дело надо серьезно вникать.
Запасы были еще не подсчитаны, но Харасавэйская площадь значилась перспективной, с высоким пластовым давлением. Тридцать процентов газоконденсата можно было добывать на суше, остальное – на шельфе. В середине 80-х там даже хотели бурить. Создали компанию, направили специалистов учиться в Норвегию. Были задумки насыпать в море косу и поставить буровую платформу. Но Советский Союз вскоре ликвидировали, и проект бурения в Карском море свернули.
А вообще Фарману Курбановичу Салманову эта задача была бы по плечу. Но его в Москву забрали, дальше все пошло по нисходящей.
– А с Салмановым приходилось встречаться?
– Конечно! Однако я был простой мастер, и таких у него – вагон и маленькая тележка. Его всегда интересовал план. И главное слово тогда было «надо!». Если бы я месяц-два план не выполнял, не думаю, что со мной бы там долго разговаривали. Правда, в те годы мастера не так просто было уволить. Салманов сделал нас номенклатурой главка. Некоторые нас так и называли: «номенклатурщики». В экспедиции были начальники, главные инженеры, начальники цехов. Мы – мастера – им подчинялись. Как и все. Но снять нас с работы они не могли. Иногда, не сдержавшись, я мог кого-нибудь и подальше послать. Было такое. Но нравится им работать с нами или не нравится, последнее слово всегда оставалось за Салмановым. Вот если он скажет: «Ты больше не мастер!», тогда ты точно уже не мастер.
Думаю, начальник главка всех мастеров знал лично. Или почти всех. Потому что приезжал он довольно часто, прилетал в любую погоду, собирал на совет начальников, мастеров, инженеров. Если где-то были какие-то косяки, спрятать их от него было невозможно. Поэтому многих он и увольнял, и под суд отдавал. Но Салманова все уважали, все считались с его мнением. Таким людям, как он, надо памятники ставить. Для Тюмени, для Тюменской области он сделал немало. Столько всего построено! И очень жаль, что нет ни одного учреждения, которое носило бы его имя.
– Да и в целом вклад геологов в развитие региона недооценен…
– Соглашусь с вами. Нефтяники и газовики приходили уже после нас, давали стране нефть и газ, получали ордена-медали, а геологи остались в тени. Борис Немцов кричал на всю страну: «А зачем нам нужна геология? У нас разведанных запасов на 20 лет хватит!» А что такое 20 лет для страны? Пшик! Вот простой пример. Геологи открыли Бованенковское нефтегазоконденсатное месторождение, третье в мире по запасам. В 1977 году это была просто Бованенковская площадь, которую следовало разведать, оконтурить, подсчитать запасы, защитить их. Сколько лет прошло с тех пор? Сорок! Четыре десятка лет понадобилось нынешней власти, чтобы провести на Бованенково дорогу и запустить месторождение в эксплуатацию. Хотя нынешние технологии не сравнить с теми, что были у нас. Небо и земля!
– Видимо, люди тогда работали по-другому?
– Не скажу, что все без разбору были героями. Просто мы все работали на благо страны, не для Ромы Абрамовича, не на кого-то конкретно. Старались для всей державы. Я считаю, она была самой сильной, ее все боялись. Воскреси Советский Союз, и где будут те американцы?
– Николай Николаевич, расскажите про открытие Малыгинского месторождения.
– Малыгинская площадь расположена еще севернее, ближе к острову Белый. Меня туда отправили в 1986 году. Но первую скважину там гораздо раньше пробурил Павел Гаврилович Кожевников. Пробурить-то пробурил, но испытать ее тогда не смогли. Потому что далеко располагалась. Мне, когда я там высадился, буквально пришлось выживать. Вертолетчики туда долететь не могли, рация моя не ловила, сводки я передавал через Тамбейскую экспедицию.
В январе при температуре минус 45–50 градусов испытал я эту скважину и получил газоконденсатный фонтан. И всё, начали бурить. Недавно мне позвонили из Москвы. Лев Витальевич Строганов из «ЛУКойла». Ты же, говорит, открыл Малыгинское месторождение! А мне смешно: вспомнили через тридцать лет! Не один, конечно, я был, с коллективом.
– А сколько всего месторождений у Вас за плечами?
– Я поработал где-то на пяти- шести месторождениях: Тарасовском, Северо-Тарасовском, Харампурском… Карьеру закончил главным инженером ППНП и КРС НГДУ «Тарасовскнефть». Но вот о чем я всегда думаю: нефть, газ и прочие природные ископаемые нужно отдать государству. Как это было в Советском Союзе. Это общая собственность. Раньше государство поставило задачу, и все ее выполняли. А сейчас кто какие задачи ставит? У всех одно на уме: положить побольше денег в карман. Без возвращения к испытанной системе управления страной тяжело нам будет. Наше поколение вкладывало свои силы и здоровье в процветание всей страны. Потому и страна была сильной.
– Николай Николаевич, а по прошествии стольких лет не было желания побывать там, где прошли юные и молодые годы?
– Конечно, было! Но как-то с ребятами посидели, поговорили и решили не ездить. Не бередить душу. Того, что при нас было, уже нет. От Карской экспедиции на Харасавэе ничего не осталось.
НА СНИМКЕ: Николай Калмыков.
Радослав ВАСИЛЬЕВ /фото автора/
