ОДА СОЛДАТУ
Войска Третьего Белорусского фронта под командованием генерала И.Д. Черняховского 1 августа 1944 г. освободили литовский Каунас. Война неумолимо катилась туда, откуда пришла. Все, от солдата до генерала, были охвачены неукротимым стремлением быстрее выйти к границе Советского Союза с фашистской Германией. Первым к пограничной реке Шешупе прорвался батальон капитана Г.Н. Губкина 184-й Духовщинской стрелковой дивизии. Это сухие официальные строчки, за которыми стоят люди, находившие в себе силы подниматься в атаку под смертельным огнем врага. Время неумолимо, оно стирает картины героизма. Поэтому ваш автор по различным мемуарным источникам попытался, хотя бы частично, воссоздать тогдашнюю атмосферу сражений на примере отдельных стрелковых рот капитана Губкина. Именно с таких малочисленных подразделений, как правило, начинается любая атака.
ВПЕРЕДИ ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ
До границы оставались считанные километры, но какими они были, эти километры! Танкам предстояло преодолевать минные поля, пехоте – по три ряда колючей проволоки и по четыре линии траншей по каждой позиции. Наступление продолжалось днем и ночью, бойцы не знали передышки. На подступах к пункту Тупикай его роты наткнулись на сильный оборонительный узел. Губкин приказал командирам закрепиться на этом рубеже. Едва он присел отдохнуть, как дремота мигом сковала тело. Но долго спать не пришлось, позвонил старший лейтенант Зайцев.
– Передо мною «тигры» и «пантеры»!
– Держись до подхода противотанкового резерва!
Гитлеровцам все же удалось вклиниться в боевые порядки батальона. Но после потери четырех машин атака врага была сорвана. 16 августа, чуть забрезжил рассвет, загрохотали сотни орудий. Немцы пытались любой ценой отбросить батальон Губкина, неоднократно переходили в контратаку. Одна из них пришлась на роту лейтенанта Ахметова.
– Около двадцати танков обходят нас с фланга. Держись! – успел крикнуть капитан, хотя было ясно: роте не под силу сдержать этот натиск и надо привлекать штурмовую авиацию.
Едва начало всходить солнце, как заговорили дивизионные гаубицы. Батальону посчастливилось вклиниться во вражескую оборону. До Шешупы оставалось лишь несколько сот метров.
Жестокий бой продолжался с переменным успехом. Наступление вот-вот должно было захлебнуться. Но случилось чудо – бойцы отделения сержанта Закаблука неожиданно наткнулись на лощину, ведущую к реке. По ней солдаты во главе с замполитом Костиным вырвались вперед.
– Флаг! Флаг сюда, хлопцы! – закричал он.
Сержант протянул ему красное полотнище. И Костин со всей силой вогнал древко в землю на советском берегу этой реки. И, странно: никто не стрелял – ни наши, ни немцы. Видимо, все были ошеломлены захватывающим зрелищем. 17 августа в 7-30 рота Зайцева первой достигла государственной границы Советского Союза, чуть позже подошла рота Евдокимова.
Взволнованный успехом, Василий Зайцев отправил рапорт Сталину. «Я рапортую Вам по службе и по душе, на мою долю выпала честь первым водрузить наше победоносное Красное знамя на государственной границе социалистического Отечества с гитлеровской Германией… Мы знаем, что врага надо добить. Всё, что от меня и моих бойцов потребует борьба для полного сокрушения Германии, мы отдадим, не задумываясь».
К полудню в батальон передали приказ Верховного Главнокомандующего, в котором он поздравлял войска, первыми вышедшие к границе.
НАСТУПЛЕНИЕ НА ВОСТОЧНУЮ ПРУССИЮ
Стояла осень. В траншеях было сыро и зябко. В заботах незаметно пролетела первая половина октября. Батальону Губкина, усиленному живой силой и огневыми средствами, предстояло овладеть плацдармом на реке Шешупе и в течение семи часов удерживать его до перехода в наступление главных сил. В последнюю ночь его батальон посетил генерал армии Черняховский, которого интересовало, как доводится его решение до солдат переднего края.
Под утро от реки повеяло холодом. Комбат приказал переправить на противоположный берег два бидона с водкой, чтобы бойцы могли согреться. Наконец красная ракета прорезала чёрное небо и заиграла музыка катюш. Саперы проделывали в минных полях проходы, по которым хлынула пехота.
Губкин мучительно переживал, что наступление захлебывается, а время увеличивает напрасные потери. Вдруг к нему обратился ефрейтор Примак:
– Товарищ капитан, разрешите мне.
Плотно прижимаясь к земле, он быстро полз. Десятки глаз следили за его продвижением. Вражеский дот был уже рядом. Примак вскочил и бросил гранату. Раздался взрыв, пулемет замолчал. 4-я рота ст. лейтенанта Зайцева вырвалась вперед и вышла к опушке леса. Здесь всё было заминировано. Через минуту под ним тряхнуло взрывом.
– Ротный подорвался на мине! Санинструктора сюда! – крикнул ефрейтор.
Бойцы растерялись.
– За мной, вперед! – прокричал Примак. Он попытался обойти минное поле, но наткнулся на проволочное заграждение.
Проводив Зайцева, Губкин принял командование на себя. Солдаты, набрасывая на «колючку» шинели, преодолевали препятствие. Рота с ходу форсировала вброд реку Шервинту и заняла высотку на противоположном берегу. Но вскоре враг перешел в контратаку.
Судьбу схватки решил приданный батальону артиллерийско- противотанковый дивизион. Бойцы Губкина снова перешли в наступление.
– Первый взвод ворвался в бараки на южной окраине города Ширвиндта, – доложил по телефону ст.лейтенант 6-й роты Ахметов.
– Развивайте успех в северном направлении! – приказал комбат. Почувствовав неимоверную усталость, он забылся тревожным сном. Но через два часа позвонил комдив:
– В 8-00 начало артподготовки. Атаку твоего батальона будет сопровождать дивизион катюш и эскадрилья штурмовиков.
Атака развивалась медленно. Неожиданно ожили два дота. Батальон залег под их перекрестным огнем. Медлить было нельзя. Губкин распорядился подтянуть самоходные артустановки, их зажигательные снаряды подожгли амбразуры. Роты вновь поднялись в атаку. К вечеру город был взят.
За взятие Ширвиндта комбат получил американский орден. Советские офицеры награждались президентом Рузвельтом за взятие первых городов фашистской Германии.
РЫЦАРСКИЙ ПОЕДИНОК ГУБКИНА
Неожиданно на НП приехал комполка, сообщивший, что дивизионная разведка не справилась со своей задачей:
– Георгий Никитович, нужен «язык»!
Взять его на заранее подготовленной обороне было делом очень сложным. Не успел комбат переговорить с комполка, как в снежную траншею ввалился капитан Лакизо:
– Товарищ капитан! Немецкий офицер вышел к нейтральной полосе и вызывает вас.
– Так прямо по фамилии и вызывает?
– Именно так. Им даже известно, что вы награждены американским орденом. Он вызывает вас на рыцарский поединок.
– И что же предлагаете?
– Прежде получить разрешение комполка.
– А вот в этом не вижу необходимости. Если не возьмем «языка», нас бросят в разведку боем, скольких тогда недосчитаемся.
Они вышли к нейтральной полосе.
– Ну, где же твой немец?
Гитлеровец находился в каких- то двухстах метрах от них.
– Что он кричит? – спросил комбат, не отрываясь от бинокля.
– Кричит: «Капитан Губкин, если ты такой храбрый, выходи мне навстречу!» – перевел Лакизо. – Говорит, что он – король воздуха, сбил 16 советских самолетов, а сейчас сражается на земле, чтобы защитить свою родину – Восточную Пруссию.
Появление летчика на поле боя не удивило комбата. Гитлер снимал солдат и офицеров, уроженцев Восточной Пруссии, с кораблей, отзывал из авиации и направлял сражаться в составе группы армий «Север». Подумав, Губкин медленно пошел навстречу, знаками подзывая немца к себе. Расстояние между ними сокращалось. Комбат видел, что расстегнутая кобура с парабеллумом на ремне чуть сдвинута набок. Другого оружия капитан не заметил. Наконец оба замедлили шаг, не спуская друг с друга глаз, и рука фашиста скользнула к кобуре. Губкин первым выхватил из-за пазухи второй пистолет ТТ и выстрелил. Под прикрытием огня группа захвата оттащила обер- лейтенанта в свои окопы.
ЛЕДЯНАЯ КУПЕЛЬ
В направлении Кенигсберга шли ожесточенные бои. Немцы, потеряв надежду устоять под ударами наших войск, стали действовать особенно изощрённо…
Командир 5-й роты доложил: впереди бурлит река!
– Не может быть, до неё ещё шагать и шагать.
Вскоре Губкин и сам увидел, что невесть откуда взявшаяся вода накатывает на его батальон. После нового сильного взрыва понял: немцы взорвали ещё одну плотину. Вода поверх льда разлилась в высоту на метр. Брюки и полы солдатских шинелей заледенели. Возвращаться назад уже было нельзя. По цепи передали: до противоположного берега менее двухсот шагов. Все встрепенулись, понимая, что тот, кто успеет их пройти, останется жив. В холодной воде ноги сводило судорогой, не согревала даже двойная порция спирта. А враг продолжал поливать свинцом. Те, кому удалось достичь берега, не чувствуя уже ни холода, ни страха, устремились на немецкие позиции. В ночь на 22 января батальон Губкина с боем вошёл в горящий Инстербург. Затем 184-я дивизия совершила в сильный мороз 20-километровый марш в направлении Прейсиш – Эйлау.
В одной из атак капитан был ранен снайпером. В медсанбате Губкин пошел на поправку только на 12-е сутки. 24 марта 1945 г. ему и старшему лейтенанту Зайцеву (посмертно) было присвоено звание Героя Советского Союза.
В ходе Восточно-Прусской операции нашими войсками было полностью уничтожено 25 дивизий врага, 12 дивизий понесли тяжелые потери. Впечатляющие цифры!
Судьбы представленных героев – необходимый нашему современнику урок несгибаемой воли, мужества, патриотического служения Отечеству. Это то, что формирует народную память, передается из поколения в поколение и становится историческим опытом. Поэтому дата 17.08.1944 г. должна стать Днём воинской славы России. Уверен, Тюменская областная Дума присоединится к мнению автора, обсудит этот вопрос на одном из заседаний и будет ходатайствовать перед Госдумой о внесении Дня выхода советских войск к государственной границе СССР в календарь памятных дат истории Отечества.
НА СНИМКЕ: командир 2-го батальона 297-го стрелкового полка 184-й Краснознамённой Духовщинской стрелковой дивизии Г.Н. Губкин (1919-2003) на границе с Восточной Пруссией.
Владимир КОНЮХОВ
