СУБЪЕКТИВНО
ПОД ОПЕКОЙ ЧИНОВНОГО ОРКЕСТРА
В прошлом номере «ТП» я привел мнения экспертов о не столь радужной судьбе цифровых технологий под плотной опекой государства. Читатели могут увидеть в этих оценках перегиб. Ведь большинство ностальгирует по плановой госэкономике, а бизнесу не доверит даже вывоз мусора.
Однако скопилась масса сюжетов, подтверждающих прогнозы скептиков. В 2009 г., во время президентства Дмитрия Медведева, утвердили проект создания сети суперкомпьютеров для стратегически важных отраслей. За два года бюджет выделил 4,9 млрд руб. В основном деньги достались госкорпорации «Росатом». Была создана сеть из 21 суперкомпьютера в девяти городах, в том числе – в нескольких университетах. И проект тихо почил в бозе на первом этапе. А дефицит вычислительных мощностей, по словам Алексея Козырева, замминистра связи, так и остался огромным: два крупнейших центра обработки данных Китая перекрывают все возможности России.
Сюжет второй, о государственном интернет-поисковике. Платформу «Спутник» презентовала госкомпания «Ростелеком» в 2014 году для поиска социально значимой информации. Например, нужной поликлиники в конкретном районе города или лекарства в аптеках. Инвестиции «Ростелеком» не раскрывал. По разным оценкам, расходы превысили 2 млрд руб. «У нас есть амбиции стать одним из ключевых порталов рунета, войти в топ-10», – говорил директор проекта «Спутник» Максим Хромов. Однако через год после запуска доля «Спутника» среди других поисковиков так и осталась нулевой, а количество переходов пользователей на сайт не превышало нескольких тысяч в день. Для сравнения: у «Яндекса» и Google – десятки миллионов. Теперь «Спутник» придумал себе новую нишу: создать браузер для госорганов. Удачи!
О третьем сюжете расскажу подробнее, поскольку главного героя, Анатолия Чубайса, россияне не скоро забудут. Речь идёт о госкорпорации «Роснано», которой как раз в июле исполнилось 10 лет. В 2007 году президент Путин в послании Федеральному собранию провозгласил нанотехнологии приоритетным направлением развития экономики. Вам это не напоминает гимн «цифре»? В июле был подписан закон о создании «Российской корпорации нанотехнологий». Обошлась она налогоплательщикам в 382 млрд. Предполагалось, что со второй половины 2010-х Роснано слезет с бюджетной иглы, вкладывая в проекты уже собственную прибыль. Но в 2015 году Чубайс сообщил, что господдержку желательно не прекращать: без нее корпорация останется на плаву, но приостановит инвестиции. Наконец, в прошлом году Роснано формально окупилось. Тем не менее, независимые экономисты, бизнес, технологи жарко спорят о том, что в сухом остатке: оказалась ли госкорпорация весьма полезна экономике страны, как это провозглашал президент? Чубайсу пеняют 10-ю убыточными проектами, по которым и я проходился. Однако эксперты говорят, что эта доля вполне нормальна для инновационного бизнеса в мире, а Роснано всё-таки открыла по стране 83 завода и отметилась в 107 проектах. Самые капиталоемкие отрасли – электроника и энергетика.
Другой негатив – по следам проверок в 2013–2014 годах Генпрокуратура возбудила четыре уголовных дела в отношении топ- менеджеров Роснано. Чубайс признал, что в отчете аудиторов есть «объективно вскрытые недостатки», однако авторитетные эксперты сомневаются в правомерности уголовного преследования. «Над госкомпаниями из других сфер такого надзора нет и близко, – говорит директор Центра исследований инноваций НИУ ВШЭ Станислав Розмирович. – Инновации – точно не самая коррупционноемкая сфера, особенно с учетом задач, которые она решает для страны». Едва ли не единственный из политиков, кто последовательно защищает Чубайса, – президент Путин: «Есть и проколы, провалы, но это не уголовщина. Роснано сделало немало полезного», – заявил он во время «Прямой линии» в 2013 году. По словам экономиста, экс-замминистра энергетики Владимира Милова, проблема в другом: «Госменеджмент – постоянный источник управленческих ляпов, поскольку люди не мотивированы, они рискуют не своими деньгами и знают, что их всегда спасут».
Вот здесь и зарыта собака. Государство, сделав ставку на нано, не понимало, что стране с пещерной промышленностью и ресурсной экономикой это нано еще не надо, да еще и в таких масштабах. К тому же, говорит Розмирович, Роснано создавали под стратегические задачи – развития инноваций, подъема технологического уровня страны. И в то же время от компании требуют отдачи как от эффективного инвестфонда. И само Роснано, дублируя телодвижения вышестоящих чиновников, жестко вмешивается в управление компанией. В итоге не все успешные производители готовы продавать свою долю на предлагаемых условиях. С другой стороны, Роснано не любит инвестировать в стартапы, тяготея к проектам с уже понятным действующим бизнесом. Это ясно, ведь от госкорпорации требуют отчета по каждому чиху, а шаг влево-вправо приравнивают к побегу. Почти как в ГУЛАГе. Но инновации – это среда, где нельзя быть бездушным, где нужны драйв и вдохновение, потому что талантливые бизнесмены и венчурные инвесторы занимаются этим не только из-за денег, но и ради удовольствия. А в этом случае трату каждого рубля невозможно предвидеть. Словом, против наноиндустрии, как и подобных инноваций, в нынешней России играет вся внешняя среда: деградирующая экономика не создает спроса на продукты, бизнес не видит стимулов для их внедрения, а все, что выживает несмотря и вопреки, додавливает бюрократическая машина.
Если Роснано завтра прекратит существование, это мало кто заметит, говорят эксперты. Предпосылок бурного развития нанотехнологий нет ни на внутреннем, ни на внешнем рынках, подтверждает Владимир Милов: «Российский рынок в принципе маленький. Нищее население покупает только базовые вещи, и спрос на инновационную продукцию создать сложно. Ориентироваться на экспорт правильно, но мы слишком закрыты от мира. К примеру, получить заключение ФСБ, что товар не является продукцией двойного назначения, занимает несколько месяцев. А международный рынок очень жесткий, скорость поставки – один из ключевых факторов».
Эксперты уверены – в ближайшие годы Роснано не избежать перемен. Осенью 2016-го Анатолий Чубайс рассказал о планах «выкупа компании менеджментом, сотрудниками, в том числе мной». Но приватизация ничего не даст экономике, возражает Владимир Милов: «Думаю, корпорацию придется просто закрывать, поскольку все это – выброс денег, сажание алюминиевых огурцов на брезентовом поле, как пел Цой. С Чубайсом работают умные люди, возможно, они сделают несколько реальных проектов, но системных всходов это не даст. Нельзя рассматривать Роснано, Сколково и других инноваторов в отрыве от контекста, принимать особые законы и создавать тепличные условия, рассчитывая, что вокруг одинокого дерева в пустыне зацветет сад. Главная цель этих мероприятий – убедить «царя», что у нас есть инновации».
Я вовсе не утверждаю, будто сегодняшней России не нужна «цифра» и другие высокие технологии. Однако думаю, что не худо бы соблюдать чувство меры, понимать, в какой точке эволюционной кривой находится технологическая база экономики, соизмерять инновационные замахи с убогим образом жизни основной массы людей. К примеру, широкополосным Интернетом, кстати, технологией из прошлого, планируют охватить 97% домохозяйств к 2024 г. Но десятая часть городского и две трети сельского населения живут без теплых туалетов. Я при всей фантазии не могу представить человека в дощатом морозном сортире на корточках, но с айфоном в руках. Может, сначала обеспечить селян теплыми туалетами? Однако, похоже, не только на нанотехнологии спрос весьма ограничен. Ведь теплый туалет подразумевает и соответствующий дом. Здесь я от высокого сделаю зигзаг к низкому.
Вице-премьер Александр Хлопонин недавно сравнил ситуацию в лесной отрасли с первобытнообщинным строем. Но «черные лесорубы» и экономические сложности – лишь часть картины. На северо-западе страны ресурсы истощены. В Сибири и на Дальнем Востоке все наоборот: леса хватает, но дефицит переработки. Отрасль похожа на гигантскую лесопилку: в прошлом году 73% древесины вывезли в Китай кругляком, а готовую продукцию оттуда выгодно завозить даже на наш северо-запад.
Основные игроки отрасли готовы размахнуться и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Строить те же целлюлозно-бумажные комбинаты, чего не было 10 лет, заводы, выпускающие деревянные конструкции для домостроения. Однако на Востоке нет инфраструктуры. Инвесторы её не потянут, а государство заниматься подобными делами не собирается, хотя это ему на роду написано. Однако я хочу обратить внимание всё на ту же проблему, что и с Роснано: даже если создадут инфраструктуру, построят заводы – но россиянин потребляет в год лишь 50 кг бумаги и картона, а в Финляндии – под 270 кг. К тому же для строительства малоэтажных домов, по словам Захара Смушкина, председателя совета директоров группы «Илим», в стране нет территорий опять же с инфраструктурой. И это – забота государства, однако проявлять её оно, родимое, и в этом случае не спешит.
Однако дело не только в инфраструктуре. Вроде бы Конституция гарантирует частную собственность на землю, только, как водится в России, реформа зависла. И давно. Значительная часть земель не разграничена между центром, субъектом Федерации и муниципалитетом. Львиная доля не приватизирована, находится в фонде перераспределения. Специалисты настаивают: отдать земли муниципалитетам и снять запрет на залог. Иначе фермеры не могут взять в банках кредиты. А еще всю землю следует отмежевать и поставить на кадастровый учет, что мощно повысит общую капитализацию России. Без этого земля, по выражению профессора Старикова из Института экономики РАН, – машина без документов, только на запчасти и задешево. Да и те же фермеры дома для себя на такой земле не могут построить, хотя соответствующий законопроект несколько лет пылится в Госдуме. Если сельхозугодья вывести на белый свет из тени, это даст 1 трлн рублей в год только налогов, не говоря о платежах со сделок с участками. Но у государства не находится 300 млрд на пять лет, чтобы провести землеустроительные работы. Теперь представьте, какие силы заинтересованы в том, чтобы эти деньги не найти? Почему? Потому что земля в рыночном обороте станет плодить нелюбимый россиянами и властью свободный бизнес.
Но я – к своим баранам: без частных гектаров не ждите спроса на дома! А что значит строительство деревянного жилья в сельской местности? Это не только работа для мужиков, удирающих сегодня в города. Это гигантский спрос и на деревянные конструкции домов, о котором мечтает группа Илим, и на домашнюю мебель, и на многое другое. Вот вам и раскрутка экономики без «цифры» и особых инноваций типа нано. Но чиновники стойко мурлычут свою мелодию, а масса россиян им подпевает…
Игорь ОГНЕВ
