СУБЪЕКТИВНО
Не устаю удивляться мифологичному сознанию своего любимого народа. Год назад я уже писал о нескольких популярных мифах, связанных с кровожадными американцами, англичанами и присными, которые зарятся на несметные богатства России. Однако «иностранные агенты» были и есть среди россиян.
Написать этот текст меня подтолкнул разговор с одним знакомым, твердо убежденным в том, что академик Татьяна Ивановна Заславская обосновала концепцию ликвидации так называемых «неперспективных деревень», а власти СССР, послушно взяв под козырек, исполнили указания ученого. Я, было, попытался ознакомить человека с публикациями, опровергающими этот миф, однако знакомец заявил: не мои источники информации. И эта черта весьма характерна для большинства соотечественников: они не хотят сопоставлять информацию, думать и делать выводы. Им уютно почивать в своих колыбелях, пусть и фальшивых.
Далеко не от первого человека слышу о Заславской – убийце деревни. На сей раз я полез в интернет, и запрос вызвал такой каскад обличений, от которых бедной Татьяне Ивановне очень неуютно в мире ином. Вот, к примеру, текст http://demograf.narod.ru/page116. htm с типичными обвинениями за несколько странной подписью: «отредактировал д. Фёдор, Санкт- Петербург, м. Волковская (автор поста) «RIP Тане Заславской». Подзаголовок: «Убийца русских деревень». И дата: 25 августа 2013 г., – спустя два дня после кончины ученого. Эпитафия…
Подготовка, пишут авторы поста, «началась в 1950-х, а смертельно разящий этап пришелся на начало 1960-х. Именно тогда в Новосибирском Академгородке в рамках Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения АН СССР под руководством академика Аганбегяна была создана команда из молодых экономистов для разработки концепции ликвидации «неперспективных деревень». Один из самых рьяных ликвидаторов – Татьяна Заславская. На волне ликвидации «неперспективности деревень» она получила докторскую степень, затем звание «академика». Суть концепции в том, что в сотнях тысяч деревень было предложено не строить ничего того, что нужно для жизни: ни школ, ни магазинов, не проводить к ним дороги, электричество и телефонную связь. А что делать с «неперспективными жителями»? Их предлагалось переселить в «перспективные», укрупнённые поселения. В масштабах страны получалась огромная экономия средств». (Стиль сохранен).
Читать подобное вранье мне противно потому, что в 70-е и в начале 80-х, работая рядом с Заславской в Институте экономики СО АН, я не из десятых рук знал истину. Однако прежде хорошо бы понять, что представляла собой Заславская и почему деревне посвятила всю жизнь. Татьяна Ивановна считала, что свою роль сыграли и гены. Отец родился в деревне, и вся его крестьянская линия известна до 6-го колена. Подростками Таня с сестрой часто проводили лето у деревенской папиной родни и «чувствовали себя в совершенно родной среде, в доску своими». «Я деревню впустила в свою душу…» Студенткой она ездила на уборку и видела разоренную послевоенную деревню: «Нищета поражала. И ощущение социальной несправедливости по отношению к достаточно большой и близкой мне части общества не могло оставить меня равнодушной».
Заславская три года училась на физфаке МГУ и когда перевелась на экономический факультет, была поражена фальшивостью так называемых законов социализма. «Самым замечательным, – вспоминала она, – был «закон непрерывного роста производительности труда». Представляете себе: можно ничего не делать, лежать себе на печи, а закон, как сила тяжести, будет сам собою повышать производительность вашего труда. Мне это казалось диким».
Увлекла Заславскую история коллективизации, и диплом она писала по оплате труда в колхозах: «Тогда утверждалось, что трудодень – это чуть ли не экономическая категория». По этой теме она защитила и кандидатскую, и докторскую диссертации, в которых и намека нет на «неперспективные деревни», как утверждают наши обличители. С дипломом вуза Заславскую приняли в сектор аграрных проблем Института экономики АН СССР, руководил которым Григорий Григорьевич Котов. Он родился в среднерусской деревне, в 1920-х годах участвовал в конкретных социальных исследованиях села и суть проблем знал досконально. Тема кандидатской «Трудодень и принцип материальной заинтересованности в колхозах», к работе над которой Заславская приступила осенью 1953 г., относилась к сверхсекретным. Официальной статистики не было, добывать первичную информацию приходилось прямо в хозяйствах.
В 1959 г. Заславской и такому же молодому кандидату наук Маргарите Сидоровой поручили сопоставить производительность труда в сельском хозяйстве СССР и США. Тема была взрывоопасной. Экономисты-аграрники помнили судьбу коллеги М. И. Кубанина. Руководивший сектором сельского хозяйства Института экономики АН СССР, он в 1940 г., откликнувшись на призыв Сталина обогнать капитализм в третьей пятилетке, сделал аналогичное исследование. Получалось, что в конце 1930-х производительность труда колхозников в среднем уступала фермерам США в 4,5 раза.
На обсуждении доклада в Институте экономики Академии наук бдительные оппоненты заявили, будто автор чуть ли не умышленно исказил советские достижения. Последовала грубая и резкая статья (анонимная!) в журнале «Большевик». Кубанина тут же арестовали, объявили «врагом народа» и расстреляли. Заславская считала: время уже другое и «стремились писать максимум того, что было возможно». Исследование показало, что и в конце 1950-х средняя производительность труда у нас отставала от американской в те же 4,5 раза (в 2,5 раза по зерну, в 8–10 раз по мясу и молоку). И тут с очередным призывом обогнать США выступил Хрущев. ЦСУ подготовило для него справку, как позже выяснилось, тенденциозную: производительность сельского труда отстает от США в 3,75 раза. А Хрущев, не моргнув глазом, округлил цифру до 3-х раз! Результаты Заславской – Сидоровой восприняли наглой провокацией, все экземпляры доклада вместе с первичными материалами уничтожило КГБ. Правда, комиссия из пяти докторов наук не нашла ошибок и признала методику молодых ученых точной. Позже начальник управления ЦСУ, снабдивший Хрущева цифрами, признался Заславской и Сидоровой в фальсификации.
Обладая таким житейским багажом, Заславская знакомилась с постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР «Об упорядочении строительства на селе» от 1968 г. Мудрая власть примерно полмиллиона сел и деревень разделила на три категории: перспективные, ограниченного развития и неперспективные. Предписывалось концентрировать ресурсы на развитии перспективных поселений – центральных усадеб хозяйств. Позже Заславская признавалась, что и она, и коллеги какое-то время не сомневались «в общей правильности концепции разделения перспективных и неперспективных поселков… разумность которой подтверждалась авторитетом крупных специалистов». Однако её исследования конца 1960-х – начала 1970-х показали, что «предопределенных социальных законов перспективности/неперспективности сел и деревень не существовало». Жизнеспособность поселений «зависела от сочетания разных социальных, экономических, культурных и природных факторов», – писала Заславская. Более того, её сотрудники пришли к выводу, что мелкие и даже мельчайшие поселения несут чрезвычайно важную функцию: «своеобразных форпостов защиты от обезлюдения и запустения сельской местности в целом». К таким же выводам пришел и сотрудник Новосибирского ЦНИИЭП градостроительства Л. П. Фукс: распад мелких поселений усиливает деградацию крупных, лишая их, например, подпитки населением из ликвидируемых мельчайших деревень. Значит, писала Заславская, «малые поселения представляют собой жизненно важную часть всей системы сельского расселения… процесс их свертывания желательно не форсировать, а, напротив, по возможности тормозить…» Эти и другие объективные факты описывает в своём капитальном исследовании Александр Никулин, директор Центра аграрных исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.
Однако в 1972 г. Президиум АН СССР создаёт рабочую группу с заданием: координировать исследования изменений демографической структуры и социального развития сельских поселений до 2000 г. В нее вошли ведущие экономисты, социологи, демографы и географы. Формально комиссией руководил членкор АН СССР философ М. Н. Руткевич, а реально – Заславская, к тому времени тоже членкор Академии наук. Заказал исследование Госстрой СССР, а комиссия Руткевича–Заславской должна была выработать методологию под схему расселения. Материалы, кстати, для служебного пользования, в 1973 г. обсуждала Всероссийская конференция, а итоговый доклад через три года – Президиум Академии наук СССР. Бережное отношение к селу отстаивали не только специалисты комиссии. Заславская пишет, что географы С. А. Ковалев и В. Р. Беленький подчеркивали: «создавшаяся в течение веков сеть сельского расселения составляет национальное богатство… и никакие якобы благие цели не могут оправдать политики, направленной на ее разрушение». Замечу, выводы эти бьют не в бровь, а в глаз нынешней власти, не желающей видеть, что сегодня огромные агрохолдинги со всё нарастающей скоростью выжимают сельское население из родных мест, превращая его в пауперов ХХI века.
В конце 70-х проекты Госстроя СССР рассмотрела экспертная комиссия при Госплане СССР. Пригласили и специалистов комиссии Заславской. Вердикт был таков: ликвидация сёл по лекалам Госстроя и Госкомархитектуры потребует неподъемных затрат еще и для расселения, и трудоустройства 15–20% крестьян в городах. Так что никакой экономией, вопреки утверждениям обличителей, ликвидация «неперспективных» деревень и не пахла! Хотя в итоге и победила концепция комиссии Заславской, однако славная совхозно-колхозная система сделала своё дело. В конце 80-х лишь треть хозяйств были прибыльными, треть – по нулям, а треть – убыточными. В годы перестройки исследователи выяснили, что корни прожектов Госгражданстроя уходят не только к идеям Ленина–Сталина–Хрущева, но еще к поселениям князя Щербатова и генерала Аракчеева. Подоплёка была в том, что концентрированное население контролировать куда как легче, нежели рассеянное. Сказалась и общемировая тенденция второй половины XX века – массовый исход селян в города. Как противостоять этому? По мнению Т. И. Заславской, отказаться от надуманных схем расселения и создать условия для его саморегулирования, прислушиваясь к социальному заказу “снизу“.
Вот и получается, что не «убийцей», а заступницей деревни всю жизнь была Татьяна Ивановна. Однако «убийцей», да еще спустя десяток лет объявили именно Заславскую. Как и почему – об этом в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ
