СУБЪЕКТИВНО
Начало в № 49.
Если принимаются искать одно чудодейственное средство от всех болезней общества, у меня начинается аллергия. Тем более когда речь идет о таком системном явлении, как коррупция. При всех ухищрениях эту болячку не удалось ликвидировать полностью ни в одной стране. Причина проста и сложна одновременно: человек грешен. Другое дело, что масштаб бедствия можно и нужно свести к минимуму, однако и он для каждой страны разный. Поможет ли России опыт Китая?
Скажу сразу: судя по выводам разных экспертов, ни аресты, ни централизованные антикоррупционные ведомства, ни смертная казнь чудесной пилюлей в Поднебесной не стали. По законодательству, смертный приговор можно привести в исполнение немедленно, а можно и отложить на срок до двух лет. Как правило, по экономическим статьям дается отсрочка. И если преступник за это время не совершил никаких «умышленных преступлений» – сидя в тюрьме? – и вообще вел себя примерно, высшую меру, как правило, заменяют пожизненным заключением. Впрочем, о деталях скажу ниже, а пока немного истории.
Воровство, кумовство (по- китайски – гуаньси) и взяточничество – это эксклюзив Поднебесной. Подношение «подарков» исстари было традицией, а также «мостиком» межличностных и деловых отношений. И сегодня к высоким чиновникам за несколько дней до важных праздников выстраивается очередь с приношениями или приглашением на банкет. Вам это не напоминает русского «барашка в бумажке»?
Хэ Цзяхун, профессор права Народного университета КНР, называет и другие национальные особенности. Во-первых, ценность связей и пренебрежение законом. В 70-е традиция обогатилась захватом прибыльных территорий и других объектов, сулящих приварок от нескольких десятков до сотен миллионов юаней. Во- вторых, стирались различия между общественным и частным. С коммунистических времен каждый вроде бы имеет от госимущества свою долю, и её хищение уголовным преступлением в народе не считается. В-третьих, пристрастие к исключительным полномочиям еще с феодализма. Опрос 2012 г. показывает: половина китайцев четко понимает несправедливость особых привилегий, но сами не отказались бы от них. В-четвертых, дефицит идеалов. Коммунистические обесценились, а другие еще не созрели. Когда деньги на первом месте у чиновников, тогда процветает коррупция, а если в народе – кишит масса мошенников. Как следствие, в‑пятых, деградировали моральные основы, хотя в прошлом Китай славился государством ритуалов и церемоний. В-шестых, растет корыстолюбие. «Реформы открытости» стремительно развили экономику, принеся обществу не только процветание. Огромный разрыв между бедными и богатыми вызвал дисбаланс в душах людей, а следом и корысть в самых разных проявлениях, заключает профессор Хэ. Если опять же убрать вкрапления восточной экзотики, бросается в глаза много общего с сегодняшней Россией – ведь общественные сдвиги в двух странах одинаковые.
Коррупцию в КНР признали острейшей проблемой еще в 80-х. Замечу, в эти годы и в СССР теневая экономика с коррупцией расцветали махровым цветом. Именно тогда Китай ужесточил наказание вплоть до пожизненного заключения и расстрела. На переходе к рынку ситуация стала еще острее. На последнем, 18-м съезде КПК в 2012 г., о коррупции заговорили открыто. Уходящий лидер Ху Цзиньтао заявил: она может стать «причиной обрушения партии и падения государства». Новый лидер Си Цзиньпин подтвердил: «Это мина, заложенная под наши социальные устои», и сделал борьбу с воровством и взяточничеством частью своего «кейса». В национальном образном стиле программу представили так: крупные чиновники – это «тигры», мелкие – «мухи», а разные частники – «тараканы». Цель: от «ударов по тиграм» постепенно перейти к «битью мух», а затем и к «травле тараканов».
Познакомлю читателей со статистикой такой охоты. По разным оценкам, потери от коррупции составляют 13–17% ВВП – примерно $25 млрд в год. Агентство «Синьхуа» сообщало: с октября 2007-го по июнь 2012 г. зафиксировано более 6,606 млн жалоб на коррупцию чиновников, однако поплатилось лишь около 668 тыс. Остальные не только избежали наказания – с 1995-го по 2005 годы за границу сбежали около миллиона ближайших родственников чиновников, и не с пустыми руками. В 2014 г. расследованы дела 33 высших чиновников, включая таких «тигров», как зампредседателя Народного политического консультативного совета КНР Су Жун, зампредседателя Центрального военного совета КНР Сюй Цайхоу, члена Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Чжоу Юнкан. Самые громкие истории – член Политбюро ЦК КПК, глава шанхайского горкома КПК Чэнь Лянъюя приговорен к 18 годам тюрьмы, а глава чунцинского горкома КПК Бо Силай – к пожизненному заключению.
Общие данные последнего десятилетия такие. Судили более 1 млн человек. По официальным данным, с начала века расстреляны около 10 тыс. коррупционеров, однако отдельные неправительственные организации настаивают, что цифра завышена. Под «вышку» попадают при «особо серьезных обстоятельствах». Остальные получили пожизненное заключение и более мягкие приговоры. Закон установил сумму незаконного обогащения в 100 тыс. юаней – около $15 тыс. Перешагнул – можешь схлопотать не менее 10 лет тюрьмы. (Сравните: из десятка наших «рекордсменов» в нулевые со взяткой в $6 млн отличились мэр Тольятти Уткин – получил 7 лет тюрьмы, и его подчиненная Немых – 8,5 лет. Уткин отсидел 4 года, Немых – 5.) В большинстве случаев приговор подразумевает также конфискацию имущества – частичную или полную, чего в России пока нет. Еще 120 тыс. получили по 10–20 лет заключения (в среднем сажают на 12–16 лет). Иначе говоря, рассказы о том, что в Китае чиновников расстреливают пачками – всего лишь миф. Так, ни одного «тигра», осужденного в рамках антикоррупционной кампании Си Цзиньпина, к стенке не поставили.
Однако существует так называемая «черная цифра», достигающая 87,5% – это невыявленные или нераскрытые преступления. Препятствуют «три трудности»: выявление факта преступления, объективное следствие и получение доказательств, а также наказание. Связано это с тем, что чиновники-коррупционеры с обширными знакомствами и связями сколачивают группы поддержки и находят высоких покровителей. Это и помогает множеству фигурантов избежать реального наказания. Так что успех зависит не от числа судимых – важнее знать, сколько потенциальных коррупционеров остается в обществе. А здесь на первый план выступают изучение причин преступности и профилактические меры. Среди них есть китайская специфика, а её в России не скопируешь. Например, обязательное участие в программе «Упражнения по выработке навыков самодисциплины по борьбе с коррупцией» – что-то вроде аутотренинга. С помощью журналов, книг, ТВ и – особенно успешно – компьютерных игр населению, в первую очередь – молодежи, внушают мысль: честный чиновник – герой, а коррумпированный – враг, подлежащий уничтожению. Хотя и эти типично китайские ухищрения коррупцию по большому счету не искореняют, однако не дают отравить весь госаппарат. Помогает и железный принцип регулярной ротации с обкаткой кадров на региональном уровне.
Есть еще одна особенность КНР: с коррупцией воюет в первую очередь не прокуратура и силовики, а партийный орган – Центральная комиссии по проверке дисциплины (ЦКПД). Она была и раньше, но при Си перевесила спецслужбы. А её глава Ван Цишань фактически стал «человеком № 2». В 2015 г. ЦКПД побила собственный рекорд: провела 82 большие проверки государственных ведомств и провинциальных правительств, расследовала дела 54 тыс. человек, из них 20 тыс. посадили, остальных проработали, понизили в должности или отстранили от работы. Еще ЦКПД запустила антикоррупционное мобильное приложение и получила 2,8 млн сообщений о неподобающем поведении чиновников. Из-за рубежа вернули 1023 сбежавших коррупционера вместе с $461 млн.
Однако есть негатив, и солидный. ЦКПД фактически выведена из вертикали партийной власти и подчиняется только председателю Си, с которым Ван в дружеских отношениях. Говорят, что и ЦКПД превращается в самую коррумпированную структуру, но доказать это, конечно же, невозможно. Косвенно молву подтверждает тот факт, что в начале этого года китайские власти объявили: антикоррупционная кампания вплотную приближается к ядру политической системы страны. Знать, и в ядре не всё ладно. Кроме того, китайские аналитики утверждают, что созданная председателем Си атмосфера страха вредит экономике и способствует лишь укреплению его личной власти. В том числе по этой причине тормозится реализация крупных и потенциально коррупционно емких проектов с Россией. В частности, руководство крупнейшей государственной гидроэнергетической компании Three Gorges Corp в результате чисток за последние пять лет сменилось дважды, и это сказалось на подписании соглашений.
Профессор политологии Пэй Миньсинь американского колледжа Claremont McKenna полагает, что долгосрочного результата такая антикоррупционная кампания не даст: «Международный опыт показывает, что наиболее эффективны свобода прессы, власть закона и снижение государственного участия в экономике". Вот лишнее подтверждение этому. Не далее как в нынешнем сентябре выяснилось, что 38 из 62 делегатов от провинции Ляонин во Всекитайском собрании народных представителей (парламенте) купили свои мандаты. В результате всех делегатов отозвали, чего страна не знала с момента основания в 1949 г.
В конце октября прошел пленум ЦК КПК, ставший важным шагом в подготовке к 19-му съезду партии в 2017 г. Наблюдатели отметили, что борьба в партии усилилась, с одной стороны, между земляческими кланами, а с другой – между сторонниками и противниками рыночных реформ, которые пытается провести Си. Реформам, как и в России, всячески противятся крупные госкомпании. В заявлении пленума ЦК звучит призыв «тесно сплотиться вокруг руководства во главе с товарищем Си Цзиньпином». Установлены новые правила поведения чиновников. Они не опубликованы, однако из заключительного коммюнике следует, что упор сделан на лояльность и дисциплину. Многие партийцы воспринимают кампанию крайне скептически. «В Китае есть пословица: когда ты о чем-то шумишь, значит, этого у тебя нет. Ясно, вся эта шумиха насчет лояльности поднята потому, что лояльности-то и нет», – говорит Чжоу Сяочжэн, профессор социологии Народного университета в Пекине.
По большому счету, и Китай, и Россия игнорируют две капитальные проблемы трансформации двух стран на данном этапе. Это засилие госкорпораций, влекущее избыточное перераспределение средств, неизбежно усиливает коррупцию. И господство властных вертикалей, подавляющее нормальную политическую конкуренцию. Ну а страх разве что разгоняет «тараканов», не мешая «мухам» и уж тем более «тиграм» охотиться в своё удовольствие.
Игорь ОГНЕВ /рис. из Интернета/
