Субъективно
Признаться, в последнее время я как-то потерялся. Не знаю, кому и верить. К примеру, на первом заседании недавнего саммита G20 в китайском Ханчжоу президент Путин заявил: «Наша экономика все-таки стабилизировалась. У нас сохранились резервы… По сравнению с прошлым годом отток капитала сократился в пять раз, снижена инфляция в два раза, дефицит бюджета – 2,6%», передавал ТАСС.
Но через несколько дней, 10 сентября, в интервью программе «Вести в субботу» телеканала «Россия» премьер Медведев, начав оптимистически «Россия живёт и развивается», почти сразу изменил тональность: «Первые полгода прошли, экономика сработала весьма посредственно, скажем прямо. Хотя нет уже падения, но доходы всё равно не очень значительны».
Вот это «скажем прямо» меня очень настораживает. Что за этим может скрываться, в августе на форуме «Территория смыслов» раскрыла замминистра финансов Нестеренко: «…если ничего не менять, то к концу следующего года у нас не будет ни резервов, ни возможности выплатить зарплаты. Наша экономика в таком масштабе, в каком есть сейчас, не отвечает тем нашим обязательствам, которые мы набрали и которые мы обязаны исполнять». Это состояние Нестеренко охарактеризовала «как центр шторма». Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа компании «ФБК», так высказался о рассуждениях чиновницы: «Совершенно верная оценка ситуации. Я даже сказал бы, что это удивительно откровенная для Минфина оценка».
Конечно, можно бравировать оптимизмом, ссылаясь, например, на Минэкономразвития, что «сезонно сглаженный объем ВВП в июле» снизился, по сравнению с предыдущим месяцем, всего лишь на 0,1%. Но эта подозрительная «ювелирка» столь же сказочна, как и зыбка. Отрезвляют данные мониторинга Российской Академии народного хозяйства и госслужбы: после нескольких месяцев замедляющегося спада июль вновь ухудшил ситуацию. Эти выводы подтверждает даже Росстат: объем ВВП снижается шестой квартал подряд, лишь за второй квартал экономика просела на 0,6%, и перспективы до конца 2016 года туманны. Инвестиции восьмой квартал подряд ниже соответствующего периода предыдущего года. «В экономике просто нет мощностей, чтобы расти. Это не вопрос доступности финансовых ресурсов: на ближайшем горизонте реальный сектор не видит достаточно рентабельных проектов, чтобы инвестировать», – отмечает Наталия Орлова, главный экономист «Альфа-банка». Однако есть и другие причины, стопорящие экономику, в частности, уровень конкуренции. «К сожалению, у нас политические разговоры на эти темы сводятся к обсуждению ключевых параметров. Но забывают о том, что есть еще очень много факторов, которые влияют на экономическую активность», – сетует Александра Суслина, аналитик Экономической экспертной группы. По ее словам, такие темы, как улучшение инвестиционного климата и защита прав собственности, «набили оскомину, но ничего не меняется».
Опять-таки все эти суждения общие. Детали самочувствия бизнеса за полугодие преподнес Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. Обанкротились и ликвидировано более 1,1 тыс. компаний, что лишь чуть ниже пика 2015 года. Больше половины из них – в строительстве, металлургии, машиностроении, энергетике, «пищевке». А в лидеры числа банкротов вырвались финансовые организации, транспорт и связь. Все они, как мухи, завязли в кредитах, просроченная задолженность на 80% превысила итоги 2014 г. К ликвидации компаний независимо от размера бизнеса приводит устойчивое снижение рентабельности: за два года в микро-, малом и крупном бизнесе она снизилась примерно в девять раз, а в среднем бизнесе – в шесть раз. Во втором квартале сформировалась вторая волна, которая до конца года смоет еще больше банкротов. Словом, никаких дополнительных поступлений в валовой продукт от этого сектора ждать не стоит.
Однако и главные кормильцы, нефть с газом, подвели несказанно. По данным Минфина, общие доходы этого сектора сократились на 29% – на 2,1 трлн руб. (это самый низкий показатель с 2010 г.). В результате федеральный бюджет за первое полугодие похудел на 11% к аналогичному показателю прошлого года, а по итогам года бюджет ужмется на 15%. Олег Шибанов, директор программы "Финансы, инвестиции, банки" Российской экономической школы, рассказал, почему даже после бурной девальвации рубля в стране нет денег, хотя в теории должно быть наоборот.
– Тут есть парадокс: денег стало больше, но больше их не стало. Когда курс рубля падает, а инфляция высокая, надо увеличивать денежную массу, чтобы люди могли покупать товары. То есть просто допечатывать деньги. Это и было сделано. Но реальная покупательная способность денег при этом сильно снизилась. И на свои доходы люди сегодня могут купить меньше. К тому же зарплаты существенно снизились, в реальном выражении более чем на 10 процентов. И получается, что продавать товаров больше не удается, а расширять производство незачем – кто купит?
Да, в отдельных отраслях, по словам Шибанова, особенно связанных с экспортом, доходы увеличиваются: у них затраты на производство продукции в основном в рублях, и им стало легче после девальвации конкурировать за рубежом. Но для тех, кто ориентирован на внутренний рынок – сектор услуг, импортозамещающих товаров, девальвация не лучшая новость, хотя, казалось бы, при удорожании импорта открывается простор для наших производителей. Но дело в том, что большинство используют импортные комплектующие, в том числе в сельском хозяйстве, не говоря уже об электронике, где этот показатель близок к 100 процентам. Стало быть, полученная от дешевого рубля фора не работает.
И вот как всё это сказалось на бюджете. Его дефицит, по оценке Минфина, за восемь месяцев этого года составил 1,5 трлн руб., или 2,9% ВВП. Однако эксперты говорят, что счет этот от лукавого. Так, экс-премьер России Михаил Касьянов утверждает, что на самом деле дефицит никак не меньше 5%: «Бюджет исполняется с 3-процентным дефицитом. Более того, уже в течение года на 2% ВВП сокращены расходы. То есть фактически дефицит уже пять процентов: три покрываются из резервного фонда, а два – за счет граждан, которым сполна не индексировали пенсии и недодали разные услуги. Это ремонты больниц, школ и множество других вещей. Поэтому дефицит уже 5%».
Ничего хорошего в обветшавших школах и больницах нет, однако куда как ощутимее бьет по людям бедность, наступающая ускоренными темпами. В августе уровень реальных расходов опустился ниже 2012 года, сообщает «Ромир». По данным Росстата, за первый квартал 2016 года доходы ниже прожиточного минимума получали 22,7 млн человек. Тем самым за чертой бедности находится 15,7% всего населения. При этом минимальная зарплата у каждого пятого работника ниже прожиточного минимума, а у трети – менее 1,5 минимума. Ну, а если учесть, что сам этот минимум в России просто нищенский, то не стоит удивляться тому, что существенно выросла субъективная бедность. Доля россиян, считающих, что им хватает денег только на еду или не хватает даже на нее, выросла с 36 до 41%.
Упомянутая выше замминистра финансов Нестеренко говорила на форуме: «Самыми бедными в России, около 37% всего бедного населения, являются молодые семьи с двумя детьми. У них нет жилья, они еще ничего не создали. И лишь 5% пожилых людей попадают в категорию бедных. Не может страна расти высокими темпами, если есть серьезное расслоение в обществе и если есть бедные граждане. Нам нужно создавать условия, чтобы бедность искоренить как факт» Например, по ее словам, «создавать условия, чтобы бедных среди молодых не было, чтобы... женщина быстро выходила на работу, для этого нужны детские сады и т.д.».
Социологи обращают внимание, что за 10 лет доля граждан, которые предлагают для повышения благосостояния стимулировать экономику, упала с 45 до 35%, а повысить пенсии и пособия – выросла в полтора раза. «Подобные настроения не вина народа, а его беда, – говорит президент «Ромира» Андрей Милехин. – Уже многие годы бедность является проблемой номер один, острота ее только увеличилась на фоне кризиса, фактически приближаясь к нищете, пенсионерам и низкодоходникам больше неоткуда ждать помощи».
Кроме роста патерналистских настроений, нищета серьезно меняет нравы, и не в лучшую сторону, отметили социологи. Почти две трети опрошенных признались, что в их семьях возникают конфликты и скандалы, и 37% из них – от нехватки денег. Для сравнения: из-за ревности распри возникают только у 7%. Даже разногласия о роли ответственного за траты в семье становятся причиной 16% ссор. И только разговорами на повышенных тонах дело не ограничивается. О том, что их избивали, заявили 13% женщин и 7% мужчин.
Между тем председатель Счетной палаты Татьяна Голикова заявила, что дефицит бюджета искусственный (читай: создан руками чиновников). Только в бюджете-2015 на ветер улетело 440 млрд руб. А в текущем году бюджет, уверяет госпожа Голикова, мог бы получить дополнительно 1 трлн рублей, правда, при выполнении ряда условий. К примеру, куча денег течет мимо бюджета. Ранее директор департамента доходов Минфина Лебединская говорила, что в этом потоке, в частности, трансферты на высокотехнологичную медпомощь. «По росписи» они прошли, а в Законе о бюджете не учтены. Есть и другие статьи. Дальше, по деликатной оценке Минэкономики, малоэффективны госпрограммы на 1,6 трлн: поддержка инвалидов «Доступная среда», развитие Дальнего Востока и Северного Кавказа. Нет, деньги исправно исчезают, а вот результат… Или на фоне дефицита почти вдвое – до 130 млрд – выросли на депозитах «временно свободные средства» государственных «Ростеха», «Росатома», «Автодора», Фонда реформирования ЖКХ… Недавно Национальное рейтинговое агентство обнародовало цифру: за три года в банках с отозванной лицензией у государственных структур исчезло, не без попустительства ЦБ – подозревают некоторые наблюдатели, около 250 млрд руб. (Сравните: правительство вместо полноценной индексации пенсий, требующей 800 млрд, от своих щедрот посулило по 5 тыс. руб. каждому пенсионеру, но только в следующем году, поскольку не может наскрести для этого 220 млрд.) Сложить подобные траты бюджета – вот и набежит 1 трлн, о котором говорит госпожа Голикова.
Правда, меня давно мучает загадка: Счетная палата обнародует ужасающие факты бесполезных расходов государства, а то и откровенного воровства. А реакция власти?.. И вот недавно читаю мнение политолога Кирилла Гончарова: «Проблема в том, что в стране нет системы контроля за расходом бюджетных средств. И выводы Счетной палаты не являются обязательными. Нет четкой оценки работы чиновников, а значит, и ответственности. Многие годами занимают свои позиции, являясь политическими назначенцами». Между тем работа самой Счетной палаты стоит немалых денег, поскольку её аудиторы имеют статус министров. И что, эти деньги тоже на ветер?
Вместо того чтобы, как нынче говорят, проявить политическую волю, правительство обсуждает повышение налогов. Но об этом в следующий раз.
Игорь ОГНЕВ
P.S. У друга редакции и давнего автора «Тюменской правды», ведущего рубрики «Субъективно» Игоря Огнева случился юбилей. С чем его сердечно и поздравляем. И надеемся на продолжение нашего сотрудничества.
