Субъективно
Известно, что западную цивилизацию подняли в основном города. А вот что современная цивилизация росла на основе мегаполисов, в каждом из которых живет 3–4 миллиона человек, – этот факт известен меньше. Самое обидное, что Россию это фундаментальное явление обошло стороной.
Не считая двух столиц, наша страна может похвастаться максимум полуторамиллионниками. Но почти у всех судьба незавидная. Последний, трехлетней давности, доклад ООН «Состояние городов мира» зафиксировал 28 поселений, которые из года в год теряют жителей. Из них 11 – российские города. К 2025 г., по сравнению с 1990 г., меньше всех может потерять Новосибирск – 2,24%, а больше всех, почти 12% – Нижний Новгород. Между этими двумя городами расположились Омск, Челябинск, Волгоград, Воронеж, Уфа, Самара, Санкт-Петербург, Пермь и Саратов. Кстати, в списке самых быстрорастущих городов подавляющее большинство китайских: 21 из 31 по всему миру. Мегаполисы эксперты оценивали по пяти факторам: экономической продуктивности, качеству жизни, состоянию инфраструктуры и окружающей среды, а также социальной справедливости.
Но сначала поговорим о том, почему мегаполисы в России так и не появились. Ведь до переворота 1917 г., как писал Ленин, города росли «темпами истинно американскими». Казалось, что страна, подобно Европе и Новому Свету, повторит такую же цивилизационную траекторию. Увы… Крупные города России превратились не в аккумуляторы интеллекта, а в некие разномастные хутора при заводах. В основном – оборонных. Это означало только одно: работа ночью и днем, а между сменами – зачатие детей в бараках за ситцевыми занавесками и в бесконечных коммуналках. Ведь большевики провозгласили: пролетариат – это сознательные массы, от которых у отдельного маленького человека никаких секретов нет. Личность растворяется в общежитии, которое разрушит традиционную буржуазную семью. Так философия победившего класса формировала городское пространство, а оно, в свою очередь, нового пролетария.
После войны эта спираль вышла на новый виток. Появились железобетонные «хрущобы», их ставили чуть не впритык друг к другу. Власти экономили на инфраструктуре: водо- и теплопроводах, канализации, дорогах. Если бы советские планировщики не закладывали двойной-тройной запас мощности сетей, кризис наступил бы раньше. Потом в СССР, да и в новой России, к пятиэтажным «хрущобам» добавились 12- и даже 24-этажные жилые высотки. Наверное, нигде не выпирает это столь ярко, как в Москве. Плотность населения в столице почти втрое выше, чем в Париже, в девять раз выше Нью-Йорка и в двенадцать раз – в Торонто. Последние три города окружены куда как более густой сеткой прилегающих зон одноэтажной застройки, чем Москва, разгружая центральные части мегаполисов.
Былая экономия пространства сегодня обернулась боком. В жуткой толкотне зданий обновление и радикальная замена коммуникаций обходятся втридорога. А бурная автомобилизация, которую в советские времена никто ни сном ни духом не предвидел, обострила не только собственно транспортные проблемы, снижающие скорость передвижения людей и грузов. Владельцы окольцовывают своими авто многоэтажки, и эти симбиозы составляют причудливые пейзажи, которые вряд ли могли привидеться фантастам. «Профессор и член-корреспондент АН СССР Н. Н. Баранский, основатель советской школы географии городов и большевик с дореволюционным стажем, как честный исследователь на закате жизни говорил коллегам (но, конечно, не писал!), что Москва оказалась сильнее большевиков. В том смысле, что большевики десятилетиями пытались остановить ее «неправильный» рост. А она в ответ только пухла, вызывая всеобщее раздражение, непонимание и зависть. Рост был уродливым, но другим в системе реального социализма он и не мог быть. С их упертым «материализмом» большевики искренне верили, что задача города – материальное производство. Причем не всякое, а лишь такое, которое удовлетворяет их настоящему приоритету. А именно: усилению демиурга и расширению его влияния. Короче, производству оружия», – пишет крупный эконом-географ Дмитрий Орешкин.
Напрашивается естественный вопрос: почему столица «пухла», да еще и «уродливо»? Специалисты единодушны – потому что в СССР работала вертикаль власти, доставшаяся по наследству сегоднящней России. А города – это ведь своеобразные сообщающиеся сосуды, и когда в одни население прибывает, то из других убывает согласно своим законам. Они хорошо известны. Это достойное образование, приличное медицинское обслуживание, настоящее искусство, хорошая работа, социальные лифты, просто человеческое общение, продукты без карточек и многое из того, что необходимо человеку для нормальной жизни. Всё это в полном и более-менее доступном комплекте имелось только в Москве. И за четверть века в дележе этих ценностей между столицей и прочими миллионниками по большому счету мало что изменилось, за исключением продуктов и товаров. При нормальном федеративном устройстве страны, когда не декларируется, а реально существует хотя бы минимум политических и рыночных свобод, подобные социальные функции формируются еще в десятках крупных городов. Со временем они превращаются в новые центры притяжения и поднимаются до уровня, когда могут состязаться с Москвой, предоставляя человеку примерно такой же спектр возможностей для реализации своих талантов и активности. По оценкам экспертов, столь огромной территории, как СССР (вдвое больше США!), подобных центров, организующих социально-экономическое пространство, хорошо бы иметь тридцать-сорок. Чуть меньше требуется и современной России. Это условие с каждым годом становится все настоятельнее еще и потому, что 146 миллионов человек – слишком мизерное население для громадной территории. Напомню, что Дмитрий Менделеев, будучи не только гениальным химиком, но и блестящим экономистом, не без оснований предсказывал, анализируя тенденции развития России в начале XX века, что к нашему времени её население достигнет 600 млн. И достигло бы, не случись Великого Октября. Но что случилось – то случилось. И теперь россияне растекаются по территории так, как получается.
А получается вот так. Поскольку вертикаль качает снизу вверх не только деньги в разном обличии, но и народ, то части страны заселены где густо, а где пусто. Европейская Россия – в восемь раз плотнее азиатской, а Московский регион – в двадцать раз плотнее остальной европейской части. Исследования эконом-географов показывают, что Сибирский и Дальневосточный регионы по населению, площади и климатическим условиям близки Канаде, однако Новосибирск и Владивосток застроены гораздо плотнее, нежели Монреаль и Ванкувер. Московский регион по площади и населению близок Нидерландам, но ни в какое сравнение не идёт с этой страной по равномерности расселения людей, а к тому же имеет более жидкую сетку автомагистралей без японской или голландской инфраструктуры. Да что уж приводить обобщающие показатели, если за сто лет Россия так и не обзавелась приличной автострадой между Москвой и Питером!
Тем не менее специалисты подчеркивают: гораздо важнее не плотность населения, а то, чем оно занимается. Это хорошо видно из сопоставления английского Манчестера, некогда «хлопковой столицы мира», и российского Иваново. Первая мировая война и экономический кризис ополовинили почти миллионное население Манчестера, в 60-х от британского хлопка остались одни воспоминания, и в 70–80-х годах жильё в центре города практически пустовало. Но доступность местных заведений привлекла студентов и талантливую молодежь, зародилась субкультура в музыке, искусстве, архитектуре, а вместе с разумной поддержкой бизнеса всё это подтолкнуло возрождение города. Население переместилось в обслуживание, где занято 70%. Сегодня, после острого 20-летнего кризиса, Манчестер бурно развивается.
Иваново часто называют российским Манчестером. В начале XX века молодой город становится одним из крупнейших индустриальных центров, а после 1917 г. – крупнейшей площадкой экспериментальной советской архитектуры. Но при Сталине экономический курс меняется, легкая промышленность отступает на второй план, жизнь города приостанавливается, гендерный состав извращается. Иваново превращается в «город невест». Без модернизации регион быстро теряет экономическое значение. Почти две трети населения, чтобы прокормиться, уходит в сельское хозяйство. В перестройку фабрики останавливаются, ликвидируется 58% рабочих мест, и в 1998 г. производство сокращается еще в 5 раз. В начале нулевых стало чуть лучше, однако регион остается одним из беднейших в России.
Но что – Иваново, когда российские города атрофируются интеллектуально: с 1990 г. число ученых сократилось почти втрое. А из оставшихся 380 тыс. всего 100 тыс. тратят на науку больше половины рабочего времени, подрабатывая где угодно, чтобы прокормиться.
Специалисты настаивают: советский взгляд на якобы развитие городов пора сменить на противоположный. Танцевать следует не от производства, а от демографии, качества жизни и потребления. Все города России, где живет больше половины населения, занимают лишь около одного процента территории страны. Но власть лелеет удивительный в мире феномен: существование сверхплотных поселений оправдывается дефицитом земли! «Пожертвовав» еще одним лишь процентом, государство могло бы увеличить площадь застройки втрое. А этот фактор – мощный двигатель экономического роста на десятилетия. Мегаполисы дают в 2–3 раза ВВП больше, чем в среднем по странам. Мир предлагает опыт на любой вкус. Например, типичный городской микрорайон на севере США это 1–2 тысячи односемейных домов и малоэтажных кондоминиумов. Вокруг торгового и социального центров группируется 6–10 таких микрорайонов с полноценной городской средой: школами, клиниками, рекреационными объектами, АЗС, сервисом. Подобного опыта в России нет. Так называемые «коттеджные посёлки» – разновидность советских дачных, но с дорогими домами и без социальной инфраструктуры. А «элитность» ограничивается дорогущей коммуналкой и охранниками у КПП.
– Нужно срочно менять нынешний вектор строительства в городах с массового типового жилья экономкласса на более сбалансированную застройку, – говорит Виталий Стадников из Высшей школы урбанистики (ВШЭ). – Она должна быть разнообразной: индивидуальная, таунхаусы, малоэтажные дома. Строительство многоэтажных домов не должно доминировать.
Но пока что россиянам настойчиво предлагают ипотеку в тех же каменных джунглях. На этот продукт нацелен весь арсенал: организационные, технические и финансовые условия. Правда, за жильё с процентами придется отдать тройную цену. А расплата – банкротство людей, число которых растет с пугающей скоростью…
НА СНИМКЕ: панорама города Омска.
Игорь ОГНЕВ
