Субъективно
В конце мая премьер Медведев в ответ на решение «Большой семерки» заявил о зеркальном продлении российского продовольственного эмбарго ещё на полтора года. А вслед за этим глава Минсельхоза Ткачев амбициозно заверил, что Россия к 2020 году полностью обеспечит себя овощами и фруктами собственного производства и будет импортировать лишь те, что в стране не растут.
Почти два года назад в ответ на западные санкции президент Путин своим указом ввел антисанкции. Сделано это для того, говорит Василий Узун, специалист в области аграрного рынка и импортозамещения из Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, чтобы урон противника был сравним с ущербом России. Однако ЕС практически не пострадал. На долю России приходилось лишь 4–5% экспорта из попавших под контрсанкции стран или $14 млрд из $400 млрд в 2013 г. Европа легко заменила потери поставками в другие страны, и они даже увеличились. Месть не получилась, заключает Узун.
Однако, кроме государственного, свои интересы есть у населения и аграриев. Поговорим о дорогих россиянах. В ходе последней Прямой линии президент Путин, комментируя жалобы на почти двойной рост стоимости продуктовой корзины, признал, что он «рукотворный», следствие антизападных санкций. Импортозамещение главным образом реализовалось в том, что ближние страны-экспортеры поменялись на дальние. Как водится на Руси, чиновники шевелили разве что языками, а главная-то разруха в головах. В июне Илья Шестаков, глава Росрыболовства, говорил на пресс-конференции, что по пути с Дальнего Востока в Москву и Питер через 4–5 перекупщиков цена рыбы вырастает в 3–4 раза: «Для нас задача – установить прямые контакты между производителями, перерабатывающими предприятиями и сетями». Два года понадобилось, чтобы до чиновника «дошло». Но ведь и это – пока слова, а не дела. Однако аналитики идут дальше. Они критикуют Доктрину продовольственной безопасности, утвержденную в 2010 г. Она основана только на самообеспечении, а этот единственный критерий весьма уязвим. Доктрину, считают специалисты, следует дополнить минимум тремя критериями.
Во-первых, это потребление на уровне мировых стандартов. Увы… До середины нулевых качество питания росло, а потом падало, и пока россиянам не доступен даже дореформенный советский норматив относительно ценных продуктов животноводства. Их заменяют крахмалосодержащие: картошка, хлеб, сахар. В 2013 г., когда кризис не столь обострился, а импортозамещением не пахло, почти 6% населения заявили социологам, что недоедают в полном смысле этого слова, а почти 48% не имеют рацион в соответствии со своими представлениями о полноценном и здоровом питании. Кстати, недавно антисанкции сняли с поставщиков детского питания. Как пояснил г-н Ткачев, «мы должны кормить своих детей правильным качественным продуктом». Ну, хоть за детей спасибо, а родители перебьются. За два последних года доля бедных выросла беспрецедентно: в зависимости от методологии – от 16 до18%. Однако выдача карточек на получение продовольствия запускается не к 2017 году, как планировалось, а с 2017 по 2020 гг. Минпромторг не подготовил всю документацию. Зато в Москве появились сообщества так называемых фриганов, которые регулярно затариваются на помойках едой, списанной супермаркетами.
Другой критерий – расходы домохозяйств на продукты. Они непомерно высоки: от 45% доходов самой беднейшей десятой части населения до 16% той же 10-й части богатейших. Для сравнения, в США на еду тратят 6%, в Англии, Германии, Австралии и Франции – от 7 до 10% доходов.
В-третьих, рекордный – в 13 раз – разрыв доходов 10-й части беднейших и 10-й части богатейших. В результате «почти половина россиян существует в зоне уязвимости и небезопасности».
Изъяны Доктрины прикрывает официально убогая наполняемость потребительской корзины. Её нормы заметно ниже рекомендованных еще Минздравсоцразвития РФ, не говоря уж о советских. А ведь на корзине базируется прожиточный минимум…
Словом, неудивительно, что импортозамещение скроено по лекалам Доктрины: поддержать производителей за счет населения. И вот аграрные чиновники, в первую очередь, возгордились резким сокращением импорта и ростом экспорта. Однако эксперты отрезвляют: подфартило резкое падение нефтяных цен и стремительная девальвация рубля. Аналитик «Финам» Тимур Нигматуллин полагает: «Эффект антисанкций в данном случае минимален». В декабре провал импортозамещения продовольствия признал и Центробанк.
Но как же так? Ведь в 2015 г. отрасль выросла на 3%! Это правда. Однако её вклад в ВВП страны мизерный – эти же 3%. Так что на общее положение экономики отрасль влияет скудновато. К тому же чиновников поддержала погода. Ведь рекордные урожаи зерна и картошки в прошлом году, давшие львиную долю роста, получила не только Россия, но и Европа. А успехи мясных компаний – результат инвестиций, сделанных задолго до антисанкций.
Здесь самое время посмотреть на финансирование отрасли. Министр Ткачев восхваляет господдержку. Но если взглянуть на детали, то вытанцовывается история, напоминающая строительство керченского моста, оставшееся без денег. В прошлом году обещанное на момент принятия бюджета финансирование АПК с 25 млрд съехало до 14 млрд, а инвестиционные кредиты, по данным Минсельхоза, упали на 31, 5 млрд – это более 11%. В нынешнем году не слаще – судьба субсидий по краткосрочным кредитам прояснится только после осенней правки бюджета. Минсельхоз оценивает потребность в 30–40 млрд, но пока Минфин не обещает и 23 млрд, хотя они красуются в антикризисном плане правительства.
Вообще, село суперзакредитовано – общий долг на 1.1.2016 г. составил 1,4 трлн. Аналитики утверждают: это и есть истинная цена импортозамещения. Откуда долги? Прежде всего, мизерна доходность предприятий, а люди, как я уже поминал, выбирают подешевле да калорийнее. Во-вторых, растут затраты аграриев. Ведь их зависимость от импорта не испарилась: это семена, химикаты, техника и запчасти. В себестоимости даже родной картошки доля валютной составляющей в зависимости от устойчивости и размеров хозяйств колеблется от 20 до 70%; на производстве яиц 75–80%, более 60% – в говядине, не менее 40% – в свинине. И подешевевший рубль резко подбросил затраты. А тут государство, как всегда – вовремя подсуропило. С 1 июля 2015 г. ввело высокую пошлину на экспорт зерна, что никакому рацио неподвластно. Ведь внутренний спрос удовлетворен полностью, а производители получили финансовый нокаут.
За ним последовала серия ударов поменьше, но тоже болезненных: экологические сборы, штрафы за перегруз грузовиков, система «Платон» – плюсуйте к себестоимости еще до 1,5%. Наконец, если пока электронной ветеринарной сертификации подлежит только сырое молоко, то вот-вот под неё подпадут все продукты, в которых есть хоть один компонент животного происхождения. Этот набег эксперты оценивают прибавкой к затратам на 5–7%. На днях появились слухи: с 18% до 25% повысят НДС и снизят страховые взносы. Правда, президент заверял, что ничего такого не будет, а чиновники слухи опровергают. Однако надо же штопать бюджет, дыра в котором в полтора раза шире ограничений президента… В итоге, к примеру, чистый убыток «Черкизово», одного из крупнейших производителей мяса и мясопродуктов, в первом квартале 2016 г. составил 440,8 млн против чистой прибыли в 2,948 млрд годом ранее.
Ситуация на отдельных направлениях и того хуже. Министр Ткачев вынужден признать, что молока в стране больше не стало, а эксперты, в отличие от чиновника, утверждают: вслед за поголовьем производство на более-менее крупных предприятиях падает четыре года подряд. Это косвенно видно из ремарки министра: «рентабельность не выше 10%, что закрывает дорогу для инвестиций. Дефицит 8 млн тонн, если будем идти такими темпами, не закроем». Только фермерские и крестьянские хозяйства немного выросли, но их доля в общем подойнике слишком мала – половина поголовья у населения, а здесь и случился самый большой спад. «Перерабатывающие предприятия скупают у них продукцию по очень низкой цене. Людям невыгодно, и они сокращают производство», – рассказывает Наталья Шагайда, директор Центра агропродовольственной политики Института прикладных экономических исследований РАНХиГС. Правда, с 2015 г. из федбюджета выделено 1,3 млрд по грантовой поддержке потребкооперативов в 67 регионах. Они по идее должны закупать молоко у подсобных хозяйств по выгодной для них цене.
Ну а дальше хвастать тем более нечем. По оценкам самого же Минсельхоза, «существенно (на 10–50%) уменьшилось предложение на рынке говядины, свежих и замороженных овощей, сливочного масла, свежей и охлажденной рыбы и филе. Умеренно (на 1–5%) сократились товарные ресурсы колбасных изделий, яблок, мясокопченостей, цельномолочных и кисломолочных продуктов». О твердых сырах, производство которых за год подскочило аж на 17%, не писал только ленивый. За два года они подорожали почти вдвое, а вкус стал отвратнее. Наша семья давно от них отказалась, а хорошие сыры не по карману.
Другая лакмусовая бумажка – овощи. Конец весны – начало лета – мертвый сезон. Доморощенные морковка и свекла чуть живы, а то и вовсе исчезают с прилавков, лук – подмороженный, цены импорта из лояльных стран кусаются. В 2015 г., по данным Михаила Глушкова, исполнительного директора Национального союза производителей овощей, 60 руководителей предприятий, обрадованных политическими посулами, планировали строить тепличные комбинаты. По данным Аркадия Муравьева, президента ассоциации «Теплицы России», типовое сооружение тянет на 1–2 млрд. Компания должна вложить не менее 30%, и только в этом случае может рассчитывать на возмещение части затрат. Однако способных на такие подвиги раз-два и обчелся. Так что до ввода в эксплуатацию и подачи заявок на возмещение государством пятой части капзатрат добрались только 24 компании. Итог: в 2015 г. даже по Росстату цены на плоды-овощи взлетели почти на 30%.
Аналогична и ситуация со строительством овощехранилищ. На эти цели в 2016 г. вроде бы предусмотрены 1,77 млрд. Опять-таки – теоретически. Но Москва только софинансирует проекты, если регионы вкладывают свои доли. А большинство из них сами в долгах, стало быть, нет и денег. К примеру, холдингу «Русагро», входящему в пятерку крупнейших производителей свинины, сахара и жиров, государство задолжало почти 1 млрд субсидий. Вообще, более 10 млрд так и остались на счетах Минсельхоза, в конце мая доложила сенаторам глава Счетной палаты Татьяна Голикова. Между тем комиссию правительства по АПК возглавляет премьер-министр. Может, пора импортозамещение распространить на бюрократов?
В следующий раз посмотрим, как импортозамещается промышленность.
Игорь ОГНЕВ
