Рядом с нами
Я расскажу о моем однокласснике, Александре Петровиче Звереве, за свою службу в мирное время представленного к высокой воинской награде. Родился он 25 мая 1946 года в селе Падун в семье рабочих. Детство и школьные годы прошли в поселке лесорубов – Лебедевке. Сейчас живет в Заводоуковске.
Вот о чем он мне поведал не так давно.
– Я рано пошел работать. Семья была большая, отец – инвалид войны. Сестры мал-мала меньше. Мой старший брат не жил с нами, он был на Севере. Вот и пришлось родителям помогать. Днем на производство, а вечером в школу. Где только не работал, но нигде долго не задерживался. По возрасту не подходил, хотя выглядел старше своих лет. Как узнавали, что мне нет 18-ти, увольняли.
Забрали меня в армию осенью 1965-го. Мечтал в ракетчики или в парадный (теперь его называют президентским) полк попасть, а попал во внутренние войска. Присягу принял, и стали нас обучать. Многому учили, в основном – убивать. Армия ведь, сам понимаешь…
Любил спорт, рукопашный бой, особенно нравилось стрелять. Днем и ночью, и даже на звук. Служить нравилось. Никакой «дедовщины» в то время не было. «Старички», наоборот, как бы опекали нас. Приходилось охранять правительство. Помню, Хрущева охраняли. Хороший был мужик Никита, с нами всегда здоровался… Иногда по службе приходилось сопровождать грузы – и крупногабаритные, и маленькие.
– Саш, а за что тебя представили к военной награде?
– Было это за Волгоградом. Сопровождали большой груз, но что было на платформе, не знаю, все под брезентом. Ехали по железной дороге куда-то в южную сторону, в основном ночью. Днём стояли в тупике. В то утро настала моя очередь заступать. На одной станции, где-то в степи, состав остановился. Вокруг ни домов, ни строений, вдали самолеты и вертолеты стоят. Ко мне на платформу встал солдатик с флажком из той части, куда мы приехали. Состав начал маневрировать, сдавать назад. И вдруг в предрассветных сумерках я увидел, что какие-то три фигуры копошатся возле стрелки. Смотрю, а наш состав идет не в тупик, а на встречную линию движения железнодорожного пути. Дал очередь из автомата вдоль состава, в сторону локомотива, чтобы машинист обратил внимание. Не услышит, так увидит. Я автоматные рожки набивал патронами через один, трассером. При стрельбе ночью хорошо видно.
Фигуры возле стрелки закопошились и бросились бежать. А на встречном пути вдали были уже видны огни приближающегося состава! Я дал еще одну короткую очередь вдоль состава и поймал бегущих на мушку. Они бежали, не останавливаясь, двое рядом, третий петлял немного сзади и чуть в стороне. Наш состав начал тормозить, но еще по инерции двигался. До бегущих уже было метров триста, и расстояние быстро увеличивалось, я одной очередью двоих срезал сразу, они упали, третий, петляя по-заячьи, побежал дальше. Я дал еще очередь и тут от сильного удара на мгновенье выключился, однако успел заметить, что третий тоже упал. От удара все смешалось. Полувагоны со встречного поползли на нас. К счастью, они были пустые. Треск, скрежет. Меня придавило, но удачно, не раздавило, видимо, спасли снег да ямка подо мной. Пошевелился, чувствую, вылезти и встать самостоятельно не могу.
Сколько пролежал, не знаю. Как мне показалось, все произошло в одно мгновение. Лежу, как чумной. Смотрю, ко мне бегут люди, я из автомата очередь поверху. Не знаю же, что за люди: стоять! Мысль в голове колотит – умру, а к платформе, к себе не подпущу никого, кроме своего офицера – начальника караула или разводящего. Меня мутит, голова кружится, все плывет перед глазами. Ни о чем больше не думал – только бы не потерять сознание. Недалеко кто-то стонал. Позднее узнал, что это был солдат с флажком. Группа людей вновь направилась ко мне. Я собрался с силами, закричал: – Стой! Стрелять буду! И снова нажал на спусковой крючок. Послышался сухой щелчок – патроны кончились! Правая рука плохо слушалась, левой нашарил подсумок с запасными рожками для автомата и попытался подтянуть его к себе, чтобы сменить магазин.
В это время от группы отделился военный и закричал:
– Рядовой Зверев! Это я, ваш командир! Я снимаю вас с поста! Сейчас к вам придет смена.
Я узнал его по голосу. Это был офицер сопровождения. Потом госпиталь в Реутово Московской области. Посещали корреспонденты разных газет: «Красная звезда», «Комсомольская правда», «Советская Россия». Статьи под заголовками – «Подвиг часового», «Подвиг на посту» и что представлен к медали «За отвагу». Мои фотоснимки в газетах и так далее… Правда, и следователь меня там же посещал. Подполковник долго допрашивал, все выяснял, что да как: претензий ко мне не было, действовал по Уставу. От него узнал, что тех двоих я убил сразу, а третьего смертельно ранил, он, не приходя в сознание, умер по дороге в госпиталь. Сам я тоже порядочно пострадал. Сильно ударился головой, и если бы не шапка, наверное, был бы конец. Ухо было почти до половины оторвано, сломаны ребра и, как выяснилось, одно воткнулось в легкое. С тех пор у меня головные боли. Сплю только сидя, падает зрение и слух.
Случилось это, как сейчас помню, шестого февраля 1966 года. В госпиталях в общей сложности провалялся месяца четыре. Потом меня комиссовали, списали с военной службы вчистую. Отправили в часть, а затем домой. Инвалидности у меня нет, не дали… Командир части, провожая, сказал:
– Молодец, Александр Петрович! Я подавал тебя на «Звездочку», но в штабе мне ответили, мол, если бы погиб, то и Героя было бы не жалко, а раз живой, достаточно медали «За отвагу». Извини, сынок, все, что мог… Отдыхай. Спасибо за службу! Доброго тебе пути…
А командир части хороший был, фронтовик, нам, солдатам, как отец. Настоящий Батя.
Вернулся я домой, до августа 1966-го проходил с гипсом на руке. Потом меня в Москву вызывали на вручение медали. Я не поехал. Рука была еще в гипсе, да и денег на поездку не было… Я же не работал. Армейское жалованье, что выдали, кончилось. Так что медаль мне вручили в Заводоуковске. В то время районным военкомом был майор Михаил Булашев, он и вручал. Медаль оказалась «За отличную службу по охране общественного порядка». Милицейская. Как так?! Я показал военкому газету со статьей. Михаил Семенович прочитал и ответил, дескать, какую прислали, такую вручаю. Но все равно, мол, ты молодец! Не посрамил славы сибирских стрелков.
Александр задумался и продолжил:
– Моя гражданская жизнь вначале сложилась вроде нормально. Стал работать сварщиком. Работа нравилась. Женился. Потом уехал в Сургут. Там возил трубы на буровые. Как-то заблудился и неделю жил в тайге, пока с вертолета не обнаружили. Колесил-колесил, топливо кончилось, вот и сидел неделю, хорошо, что это было летом, питался подножным кормом, да с собой случайно оказалась банка тушенки. С тех пор на машины стали устанавливать рации, а я уволился, вернулся в Заводоуковск и опять – сварщиком. Оттуда и на пенсию ушел.
Жена умерла. С тех пор один. Детей не было. Привык уже. Надоело вот только в этой дыре жить. В администрации обещали квартиру дать, дом-то под снос. Однажды даже заторопили, мол, давай срочно бумаги в администрацию, я их сразу же собрал. Да вдруг все затихло. И ответа не дают никакого.
Александр зашелестел бумагами, роясь в сумке с документами.
– Мне бы вот выбраться из этой дыры в благоустроенную квартиру. Тяжело тут жить, здоровье совсем никудышное...
Уходил от Александра с тяжелым чувством. Волынка с квартирой. Непонятки с медалью. Все это наводило на грустные размышления…
Но жизнь продолжается. Здоровья тебе, солдат!
Виктор ВЕСЕЛОВ
