Случайные встречи
Серая лента дороги уводит меня от шумной автомагистрали. Залюбовавшись просторами полей, нежной зеленью белоствольных берез, останавливаюсь послушать пение птиц, насладиться лесной тишиной. Дорожный знак подсказал: свернув налево, попадешь в деревню Робчуки.
На широкой улице дома не жмутся друг к другу, лужайки с молодой зеленой травкой отделяют их от дороги. У каждого просторный палисадник, то бишь цветник. Украшенные хозяевами на свой вкус, они делают наряднее ухоженную с ранней весны улицу. На заднем плане огороды, в которых для местных жителей все лето работа нескончаемая. Сидящие на лавочке женщины тронули душу – давно я такой живой картины не видела! Знакомлюсь и спрашиваю, по какому поводу собрались. Объяснили: славно поработали, так отчего ж не поболтать?
– Если Усть-Ламенке (центральная усадьба – Г.Б.) нынче 316 лет, то наша деревня, может, чуть помоложе, – рассуждают они. – Прапрадеды здесь похоронены.
Собрались на субботник и все могилки прибрали, чтобы брошенных не было. Правда, изгородь завалилась, а денег в местном бюджете нет. Хотя от кого загораживать: коровы не бродят, их во всей деревне всего-то пять осталось. Было время, когда по улице просто так не проедешь – надо свиней разгонять, а теперь поросенка на свободе не увидишь, в хозяйских хлевах. Было у нас две улицы на разных сторонах речки. Там, – показывают, – Хохловка, тут Смоленская. Почему? А там жили хохлы, тут – смоляки, так и называли. Сейчас в деревне 68 жителей, двадцать девять из них – пенсионеры. И всего четыре ученика. Их возит автобус в Усть-Ламенскую школу с первого класса.
Вода в каждом дворе своя – колодец или скважина. Давно пришел сюда природный газ. А в юбилейный для Усть-Ламенки год (его широко праздновали) довели асфальтовую дорогу до деревни и по улице проложили.
– Третий год автобус из Аромашево в Тюмень возле нас останавливается в 7 часов утра, а вечером полдевятого ты уже дома. Для нас это очень удобно. Из Голышманово ходит автобус по нечетным дням, – рассказывают о житье-бытье мои собеседницы. – Фельдшерско-акушерский пункт у нас хороший, беленький, типовой. И всегда был. Помним, в нашем детстве фельдшером работал Дмитрий Варфоломеевич Шаркевич, все его уважали. В Усть-Ламенке больница в два этажа была, там и лежали в стационаре, и рожали в роддоме. Теперь надо по этому поводу в райцентр, а то и в Тюмень или в Ишим ехать.
– У нас семнадцать фонарей в деревне! – хвастаются. – В 2010 году электролинию меняли и поставили их на каждом столбе, правда, потом сняли через один, но нам хватает, в других деревнях хуже, зимой впотьмах ходят. Магазин есть и клуб. В праздники все вместе собираемся. Накрываем столы – кто что принесет из дома. Насмеемся, напоемся, напляшемся. Конечно, художественные номера готовим. Теперь день пенсионера – самый массовый праздник для нас. А вообще-то престольный Робчуковский праздник – 9-я пятница от Пасхи, отовсюду к нам гости ехали. На Кузьминки наши в Слободское отправлялись, напрямую семь километров (это в Омутинском районе – Г.Б.). Увы, утрачены старые традиции… Но в клубе собираемся, участвуем даже в районном смотре художественной самодеятельности. Правда, поем народные песни под фонограмму. Знаем, что неправильно. Но гармонист стал стар, а помоложе нет, перевелись таланты-самородки.
Ветеранов войны здесь уже нет. Любовь Егоровна Ильминских – старожил, ей 84 года. На зиму дети увозят ее к себе, в город, а по весне бабуля возвращается в свой дом. Летом в деревне народу заметно прибавляется, с удовольствием едут сюда отдыхать городские внуки и дети со всей родней, с друзьями. Лес начинается прямо за огородами. Где еще десяток лет назад траву на сено косили, теперь клубнику собирают, в молодом березняке такие крепкие обабки в сезон вырастают, успевай собирать! В свое время смородина красная и черная в лесах была, только повывелась. Теперь в каждом дворе своих кустов хватает, без ягод не живут. В подполье прошлогодние запасы не кончились: опята с ноготок в баночках, другие соленья да варенья. Летние дни в хлопотах быстро летят, а там опять пора заготовок. Впрочем, есть здесь и короткий весенний сезон: мужики собирают, а хозяйки консервируют в трехлитровых банках березовый сок, добавляя немного сахару, кусочки лимона да листочки мяты. Сама отведала – вкуснотища! Когда в жару пропалываешь или окучиваешь картошку, такой напиток, утверждают, хорошо жажду утоляет. А после баньки «витаминные» банки вмиг опустошаются!
Больших секретов в деревне нет, все на виду.
Простившись, еду по улице дальше. Заметила открытые ворота во двор добротного дома. Собачка закрутилась у ног, потявкивает беззлобно. И я постучала в дверь. Хозяйка оказалась приветливой.
– Живем в своей хате, все сами строили, никого не нанимали. У дедушки с бабушкой было шестеро детей, и пятеро всю жизнь в Робчуках. У родителей моего мужа тоже шестеро детей, трое братьев и сестра живут в родной деревне. Нас у отца с матерью было пятеро, одна я здесь осталась. А все трое наших с Володей детей живут в Тюмени. Вот вам и демография… – удивительно легко вступила в разговор Галина Пинигина. – Работы нет, нет и молодых. Но появилась надежда – возле Усть-Ламенки строятся суперсовременные фермы, там будет очень много скота, большое производство. Говорят, село ждут перемены в лучшую сторону. Может, и наша деревня помолодеет…
Они с Володей дружили с третьего класса. В четырнадцать началась любовь. Заметила: не такая, как сейчас у молодежи. На старой его фотографии надпись: «Любимой Галочке от Вовы, 14 лет». После восьмого класса решили поступать в Ишимский сельхозтехникум. Вместе ехать не могли – не принято. Она отправилась с сестрой. Документы сдали, но вскоре сестра захотела вернуться домой, пришлось и Галине идти в девятый класс. Проучившись на механика месяца два, Володя тоже пришел в свой класс, не захотел быть в городе без любимой девушки. После школьного выпускного вечера надо было ехать поступать в техникум, а он попал на мотоцикле в аварию.
– Признаюсь, мечтала учиться в Тобольском культпросветучилище, мне очень нравилось выступать в клубе, я по жизни активная, но родители не разрешили, – вспоминает Галина. – Младшую сестру после восьмилетки отправили учиться в Ишим, меня – за ней приглядывать и самой учиться в техникуме. Володя учился в Голышмановском профучилище на тракториста-машиниста, на водителя. А в девятнадцать мы поженились. Завели корову, с годами хозяйство увеличивалось. Я работала на совхозной ферме дояркой, телятницей, зоотехником. А он все трактористом в совхозе «Усть-Ламенский».
Три брата Пинигиных были среди тех, кто первым в районе решился создать звено и самостоятельно работать на выделенной пашне. Совхоз помог техникой, семенами, топливом, удобрениями. В конце года братья сдали зерно, и после вычета затрат у них вышло по 5 тысяч рублей чистого заработка, тогда на эти деньги можно было новые «Жигули» купить.
– И другим захотелось так работать. Но совхозу невыгодно путных механизаторов отпускать. Тут стали появляться крестьянские хозяйства, и, объединившись вчетвером, в 1992 году мы зарегистрировали свое, – это Владимир присоединился к нашей беседе. – Взяли в аренду земельные паи у нескольких семей и на 400 гектарах стали выращивать зерно. Продавали, но денег в то время практически не было ни у кого, практиковался бартер. Рассчитывались, кто чем мог. До того доходило, что сгущенным молоком кормили свиней! А куда его девать, если не можешь продать всученные тебе за партию зерна банки? Мукой все наши склады были завалены. Получим вместо выручки по 50 мешков на семью и ищем, кому сбыть. Если бы зерно за деньги продать, тогда и живи спокойно до новой посевной...
Но и в сложной ситуации селяне нашли выход – в домашнем хозяйстве держали по пять коров, по сотне свиней, кормов своих вволю. Продавали молоко, мясо. Крестьянское хозяйство Пинигиных купило в лизинг гусеничный трактор, комбайн, грузовую машину ГАЗ‑53.
– Появился товарный кредит, мы взяли. Вначале это было хорошо, надежный сбыт. Но потом солярка подорожала, а пшеничку принимали по 60 копеек. Мы двести тонн зерна сдали и должны остались за кредит… – посетовал на былое Владимир. – Мелким крестьянским хозяйствам такие условия не вынести, хоть заработайся. В нашем районе их было, думаю, порядка трехсот. Сейчас исчезли почти все. Николай, старший брат, занялся пчеловодством. Владимир с Александром еще продолжали выращивать зерно уже на 30 гектарах для домашнего хозяйства. А теперь и свои земельные паи сдали в аренду.
Утро зимой начинается в деревне со снеговой лопаты, летом – с метлы. Но бывает, что в пять часов супруги едут на рыбалку.
– Клюет – не клюет, я любуюсь красотой: смотрю, как солнышко встает или садится, какой лес вокруг. Просто наслаждаюсь нашей природой и отдыхаю. Дома я разве просижу час на табуретке? А там могу и пять просидеть! Утром как-то часа за полтора ведро карасей надергали, – вспоминает Галина.
– Удочкой рыбачим. Вот сидит на берегу Галя моя! – показывает фотографию Владимир. – Раньше на Гремячке плотины стояли, совхоз делал, одна до сих пор цела. Бобры помогают, валят деревья, их плотину не размывает. Там разлив – любимое место рыбалки и отдыха. А карась у нас вкусный. Едут к нам рыбаки из Голышманово, из Шабаново Омутинского района.
– А вот моя Галя с опятами, – показывает он другое фото. – Тогда поехали и шесть ведер набрали, но она вернулась и еще четыре ведра привезла!
На следующем снимке – внук с ежиком. Ежи нередко приходят из леса прямо во двор. А еще Пинигины лучше всех в районе мясо коптят. Как и деды – на улице. Для дыма – осина без коры, для засола – домашние чесночек, кориандр, укроп. Покупают соль, лаврушку да перец. Хозяйка – стряпуха знатная!
Уезжая из деревни, поймала себя на мысли, что сельчане не растеряли чувства доброты, гостеприимства и открытости. Словно у родных побывала.
НА СНИМКАХ: после субботника можно и поболтать; Галина и Владимир Пинигины.
Галина БУРОВЦЕВА /фото автора/
