Нравственность
Физики и лирики в шестидесятые-семидесятые соревновались в своей полезности для страны. Одни упирали на технологии и науку, другие – на литературу и искусство. Молодость и страсть соединились в этом споре, который изначально был, конечно, излишеством.
Можно было сказать: народ бесился с жиру. Жить было так легко, что думать о хлебе насущном не приходилось. Работа была естественным наполнением бытия, как и всё, вытекающее из неё, и потому мысли, роящиеся в голове, требовали приложения.
Приложение они находили в сферах, где господствовала свободная от всяких условностей идея. Советский человек находил свободу в творчестве, в погружении во Вселенную, находящуюся внутри себя. Естественно, что при этом погружении все внешние факторы исчезали. Так коммунистическая идеология оставалась с носом: индивид прятался там, откуда его выкурить не представлялось никакой возможности.
Да и выкуривать их власть не собиралась. Они были удобны: занимались тем, чем должен был бы заниматься каждый гражданин – нравственным самоусовершенствованием. При ста процентах нравственно совершенных людей, кстати, любой строй будет идеальным.
Вспомним о том, как после отмены крепостного права некоторые русские крестьяне не желали уходить от своих помещиков, при которых, видимо, жилось им, как у кота за пазухой.
Так что построение коммунизма было не такой уж и невыполнимой задачей. И даже лозунг «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям», превратно понимаемый многими нашими современниками как возможность работать спустя рукава и наслаждаться благами по полной программе, – в условиях, где нравственность безальтернативна, имеет вполне разумное толкование.
Нравственно совершенный человек будет не только трудиться с максимальной отдачей сил на благо общества, но и потребности свои будет соизмерять с материальными возможностями оного, думая о прочих членах.
И физики, и лирики были идеалисты: они поклонялись разным богам, но поклонялись одинаково. Одни делали, вернее, пытались делать (не у всех это получалось) – науку, другие – искусство. Сказать точнее, получалось что-то сделать у единиц, остальные же довольствовались тем, что были участниками процесса. Недаром же говорится: движение – всё, конечная цель – ничто.
Явление это было возможно только в условиях той советской системы. Там, где труд был регламентирован и выведен за пределы конкуренции. Где работы хватало всем, даже бездельникам, лоботрясам и ротозеям. Там, где частным образом добывала себе хлеб очень узкая прослойка общества.
Это были представители или чистого криминала, или люди из различных структур, недовольные тем, что вознаграждение за их труд несоизмеримо с их способностями. Они не грабили, не воровали, а просто подпольно руководили экономикой – занимались производством дефицитных товаров.
По большому счёту, государство должно было приветствовать их, потому что таким образом происходило замещение спроса, который не смог предусмотреть Гос-план. Но это противоречило принципам, заложенным в основание социалистического строя, и потому приравнивалось к преступлению.
Нельзя сказать, что желающих разбогатеть на дефиците от этого становилось меньше. Желание жить лучше, желание иметь больше материальных благ неистребимо в человеке. Просто для индивида, который планировался для жизни в условиях коммунизма, эти качества были не то что нежелательными, но не способствующими совершенству.
Талант и сноровка людей, умудрившихся на чем-либо вполне легальном стремительно разбогатеть, в лучшем случае не замечался. Например, одно время вошли в моду болонки. Собаки безобидные, так что их можно держать целую свору в квартире.
Соседка по площадке так и делала. Через два года купила «Жигули». Никаких законов она не нарушила, но достигла финансового благополучия не благодаря или вопреки, а помимо. Просочилась в райские кущи, как песок сквозь пальцы коммунистических цензоров.
Но людей с подобной хваткой было мало. Основная часть населения довольствовалась тем, что получала от государства. Потому энергию поиска общество направляло в сферу, противоположную от реальности – в чтение книг, просмотр кинофильмов, в самые различные хобби и увлечения.
Долгие годы мы были самой читающей страной в мире. Долгие годы не читать книг было стыдно, хотя, казалось бы, человеку, которому есть, куда приложить свой ум и фантазию, использовать их в искусственной реальности недальновидно.
Зачем Королёву или Туполеву читать «Войну и мир», когда им было чем заняться? Но чтение книг стало ритуалом для доброй половины граждан, стало свое-образным религиозным действом, определяющим качество человеческого материала.
Несомненно, тон в этой интеллектуальной корриде задавали безобидные беглецы от коммунистической идеологии – физики и лирики. Им хотелось, чтобы страной управляли не самые жадные и хитрые, а такие же, как они, высоколобые идеалисты.
До сих пор помнятся каверзные журналистские вопросы по поводу последней прочитанной книги к чиновникам самого высокого уровня, которым от этого вопроса становилось не по себе и которые были вынуждены следить за новинками литературы, чтоб при случае сказать нечто вразумительное.
Для человека, с утра до вечера занятого решением важных государственных проблем, этот вопрос опять же был актуален лишь в том случае, если он работал не в полную силу и у него оставалось время и желание на чтение книг.
А потом настали другие времена. И стало многое понятно. В частности, то, что нами действительно управляли умные люди. Потому что, пришедшие им на смену, были настолько далеки от реалий, что ни в какие ворота не лезло.
Иначе как можно понимать факт, что они нырнули с самым читающим народом в рынок для того, чтобы конкурировать с японцами, у которых никакой личной жизни нет, помимо производственной. Или с германцами, у коих трудолюбие и порядок передаётся на генном уровне? Нырнули в рынок – с народом, привыкшим к тому, что реальная жизнь – это ничто, а ирреальная, гуманитарная – это всё.
Как можно было бросаться в конкурентную борьбу с таким воинством? Разумного объяснения этому не существует, кроме одного – немилосердно хотелось власти. Элита, имеющая и так многое, хотела во много раз больше.
О воинстве, надо сказать, в те жаркие денёчки никто и не думал. От благих изменений в социальном статусе у дорвавшихся до власти кружилась голова и горели ладони. А уж потом придумывали причины, по которым стране было необходимо сломя голову броситься в капитализм.
Так физики и лирики, некогда исправные винтики социалистической системы, оказались в безвоздушном пространстве. Пейзаж, который открывался вокруг, был ничем не живописней лунного. Кому здесь была нужна нравственно совершенная личность?
Ко всему прочему работа, которая при социализме являлась естественным приложением каждого человека, и, более того, людей, отказывающихся от работы, сажали в тюрьму. Эта работа стала исчезать, растворятся в воздухе наподобие героев Булгакова.
Обстоятельства становились таковыми, что уже было не до литературных ассоциаций. Организм требовал пищи. Но что мог породить интеллект, долгие годы пребывающий в состоянии застарелого наркомана, привыкшего священнодействовать в иллюзорной реальности? Привыкшего получать, а не отдавать, потреблять, а не производить…
Это и есть гуманитарное проклятие нашей страны. И чем дальше, тем ощутимей наша немощь. Как шагреневая кожа, сжимается экономика страны. Более того, россияне, родившиеся в новое время, такую бездну книг не читающие, да и вообще не читающие, унаследовали от своих родителей патологическую страсть к образованию, причем куда большую: не читая, они умудряются окончить не один вуз.
Но деятельность эта мало чем отличается от увлечений физиков и лириков. Это очередная охота за абстрактными знаниями, утеха праздного ума, занятия, далёкие от реальных потребностей жизни.
Получив два высших образования, молодые люди начинают делать то, чем надо было им заниматься с самого начала – думать, как обеспечить своё существование, как заработать деньги. Изначально во все времена это было главным.
Но удачливей ли они своих отцов? Не утопит ли их тот мёртвый груз псевдознаний, который с таким усердием получали они?
После гражданской войны Советская Россия за несколько лет ликвидировала разруху. Народное хозяйство было восстановлено, потому что миллионы людей знали, как работать, и умели делать конкретное дело. Это и есть тот самый человеческий потенциал, которого так не хватает нашему времени.
Виктор ЗАХАРЧЕНКО
