Крупнейшая катастрофа современности случилась 26 апреля 1986 года. С крыши Чернобыльской атомной электростанции, как из жерла вулкана, вспоминают очевидцы, вылетали сверкающие сгустки. Это было похоже на праздничный фейерверк…
Взрыв вытолкнул в окружающую среду более 130 миллионов кюри разнообразных радиоактивных веществ, разбросав их на площади более 56 тысяч квадратных километров. Образовавшееся облако вытянулось по горизонтали, черной тучей поплыло по небу, сея смерть, болезни, беду. Как остановить неуправляемую цепную реакцию? Мир замер.
А в московской радиологической больнице уже умирали первые чернобыльские пожарные. Ночью 27 апреля в окнах домов на улицах Припяти горел свет. Об аварии на станции уже знали, но только через 36 часов было принято решение об эвакуации жителей. Они уходили из дома налегке, не допуская даже мысли, что уезжают навсегда.
Чернобыльская катастрофа вызвала крупномасштабное радиоактивное заражение местности в Украине, Беларуси, России. Повышение радиационного фона было зафиксировано более чем в тридцати странах мира.
Последствия аварии ликвидировали команды нескольких ведомств. В 30-километровую зону вокруг Чернобыльской атомной станции прибывали специалисты, воинские части, как регулярные, так и сформированные из срочно призванных со всей страны резервистов. Позже их назовут ликвидаторами. Работали в опасной зоне посменно: те, кто набирал предельно допустимую дозу радиации, уезжали. На их место прибывали другие. Мера ужаса для советских людей – война. Чернобыль – страшнее, это война с незримым противником. Война без стрельбы и пуль…
Юрий Баканов оказался в первой шестерке призванных резервистов.
– В четыре утра приехали из военкомата. Сказали: бери чашку-ложку и вперед. Было это в начале мая 1986 года, – вспоминает он, профессиональный пожарный. – В областном военкомате сформировали роту – 126 человек. Когда в ТВВИКУ выдали новую военную форму, каски, оружие, мы подумали: готовят в «горячую точку». И лишь когда начали грузить на платформы пожарные машины, мы узнали свой маршрут.
Ехали они в грузовых вагонах, на нарах, которые сами сколотили на станции. До Москвы сделали только две остановки, а потом прямиком до места. Служили в пятой пожарной роте 23-го Сибирского полка, жили в одной палатке. Из первых голышмановских ликвидаторов сегодня в живых двое.
– У нас с Борисом Никитиным вышло по семь выездов в Припять. Можно бы любоваться городом – новый, современный, а с высоты АЭС он особенно красив! – продолжает рассказ Юрий Баканов. – Но ни единого человека, жуткая тишина… Там повсюду «жила» смерть… Мы шли за разведкой, где радиации меньше. Труднее приходилось солдатам срочной службы. Кстати, разведчики находили в городе места, где регистрировалось до тысячи (?!) рентген. А ведь жителей эвакуировали не сразу… Потом у нас было по четыре выезда на четвертый энергоблок. До этого там работал батальон МВД Украины, но многие попали в госпиталь, нас взяли на замену. В четвертый раз и нас с Борисом сняли с блока, месяц находились на излечении... Бориса уже нет в живых.
Особых изменений в организме тогда не чувствовали, но позже… Вернувшись домой, Юрий взялся колоть дрова. Бывало, за день справлялся с десятью «кубиками», а тут неделю возился, преодолевая непривычную слабость. Полученная доза радиации в 28 официальных рентген оставила на память инвалидность и орден Мужества.
…В двадцать пять получил повестку из военкомата Сергей Макаров. Дома беременная жена. Но увиливать, избегать трудностей не в его характере.
– Мы же были военнообязанные, отказаться от призыва не имели права, – добавляет Виктор Котов, также награжденный орденом Мужества за личный вклад в ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС (они с Сергеем были в пятерке, призванной в феврале 1987 года). – Какой только техники тогда не повидали! Там, где высокая радиация, запускали роботов, но даже они выходили из строя. А люди шли и работали.
Ребятам довелось убирать радиационный мусор с крыши третьего энергоблока. Одежда –обычные солдатские шапка, фуфайка, сапоги. Защитой служил свинцовый фартук. Тяжеловат, но хоть немного спасал от радиации. Респираторы мигом становились цвета йода. Потом им стали выдавать «белые лепестки», они лучше защищали дыхание.
– На крыше, куда нас поднимал лифт, мы работали секунд тридцать. Одни орудовали лопатой, другие – метлой, кто-то мешок для мусора держал. Соберем, сколько успели, и бегом обратно. На тех, кто замешкается, матом орали. Все понимали: дополнительные рентгены – угроза жизни. После принимали душ на территории станции, мылись в бане, отдыхали. Ходили в этот ад каждый день, выходных не было, – спокойно рассказывает Сергей Макаров. – Но если дозу большую «взял», на станцию не отправляли, оставляли на день-два в полку.
– Мыли подвалы на третьем энергоблоке, скоблили потолок, стены. Там было действительно страшно. Трансформаторы, электрокабели – всё под высоким напряжением, а мы с водой. И слышен гул работающего атомного реактора, – продолжает вспоминать Виктор Котов. – Но ко всему привыкаешь. О радиации не думали.
Кстати, у Виктора был выбор. Два года срочной служил в армии поваром. Это дело ему нравилось, поскольку мать с детства приучила готовить обеды для всей семьи. Но если поваром, быть бы ему в Чернобыле целых полгода. А хотелось быстрее вернуться домой, к семье. Приехал он через три месяца, с дозой более 20 рентген. Через день вышел на работу. Однако вскоре пришлось обратиться к врачам. Дали третью группу инвалидности. И вот уже больше двадцати лет не работает, не может. В 50 стал ходить с тросточкой.
А тогда на Украине была весна. В зоне отчуждения зрели клубника с черешней, и служивые порой поддавались соблазну. Сергей Макаров вспоминает, как рыбачили и однажды сварили уху, наелись рыбы. Думали тогда: авось пронесет, ведь большая часть радиации, слышали, в ее костях… Хотя кормили их в части, как в кремлевском санатории.
– Самый лучший наряд – дежурство в столовой, – добавляет Сергей. – Потому что на пути стоял вагончик, где военная связь. Можно позвонить родным. А так надо было своей очереди ждать.
Он успел вернуться домой до рождения дочери Алены. Через год появилась в семье Наталья. Родители тревожились… Слава Богу, со здоровьем у девочек все нормально.
На ликвидацию последствий аварии из Голышмановского района было призвано 32 резервиста. До нынешнего юбилейного дня дожили восемь. Вместе с другими ликвидаторами 26 апреля они соберутся у мраморного камня, установленного рядом с мемориалом защитникам Отечества в годы Второй мировой войны, чтобы почтить память товарищей, побывавших в плену у радиации.
Как и в других уголках России, в этот день в области пройдут мероприятия, посвящённые 30-й годовщине со дня катастрофы на Чернобыльской АЭС. Пройдут тематические встречи, классные часы, митинги... Ликвидаторам вручат государственные награды.
К сожалению, чернобыльские события не стали последней радиоактивной аварией в истории человечества. Пять лет назад в результате землетрясения в Японии была повреждена АЭС «Фукусима-1». Мир, помня о Чернобыле, замер в ожидании катастрофы. Последствия были серьезными, но, к счастью, менее страшными. Между тем «Фукусима» – еще одно предупреждение людям: необходимо компетентно управлять атомной энергией.
НА СНИМКЕ: ликвидаторы Абдулхафиз Набиев, Сергей Макаров и Юрий Баканов.
Галина СЕНТЕМОВА /фото автора/
