В плену радиации
Один Василий из Сибири, другой – из Казахстана. Встретились они в Аромашево – работали в одной строительной организации. Разговорившись однажды, поняли, что на ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АС были в одно время, даже в одном районе…
Василий Рябченко проходил срочную службу в Минске. В апреле 1986 года, сразу после трагедии, весь полк перебросили в Чернобыль. Рябченко стоял на военном положении в 25-километровой зоне от атомного реактора.
– В первую неделю мы ни пить, ни есть не могли – воспалилась щитовидка. Со временем адаптировались, – вспоминает Рябченко. – Поначалу солдатам выдавали дозу спирта, потом – йод, чтобы капали в воду. Но я такую воду не мог пить, покупал в бутылках (автолавка приходила каждый день). Бесед о защите от радиации с солдатами не вели. Как инструктор-водитель в воинской части я получал 15 рублей в месяц, а в Чернобыле зарплата была втрое больше. Тратил ее в основном на воду, еще на пиво (если найдешь).
Кормили отменно: было много консервов, особенно рыбных. Срочники на реакторе почти не работали. Наш полк проводил обработку населенных пунктов от радиации и машин на КПП. Я лично возил представителя особого отдела по деревням, бывал с ним и на реакторе.
Василию Задорожному, отслужившему срочную в 1977 году, вручили повестку с красной полосой вечером 8 мая. Утром жена с маленьким ребенком проводила его на сборный пункт.
– В части нас переодели в военную форму и поездом отправили в Белоруссию, а дальше – своим ходом. Наша отдельная рота военно-технической разведки расположилась на опушке леса у деревни Дроньки, – рассказывает Василий, призванный из Казахстана. – Мы обследовали окрестные деревни несколько раз в сутки, брали пробы воды, грунта, данные передавали в штаб. Оттуда поступала команда на обработку.
Солдаты снимали лопатами верхний слой земли. Представьте, какой это труд: под палящим солнцем, ведь, чтобы не было дождя, тучи разгоняли… Дома мыли специальным раствором. Некоторые, например, в селе Глинищи, обрабатывали три раза. Не помогло, и всех жителей пришлось вывезти. Конечно, никому не хотелось покидать свою хату… Кстати, жители города Брагина вскоре стали возвращаться, но их снова эвакуировали. В конце июня готовились к дембелю, однако постановлением Верховного Совета СССР ликвидаторов оставили служить до особого распоряжения.
Дозиметры в форме авторучки, где самому можно видеть дозу радиоактивного облучения, вскоре заменили на именные брелки. Их периодически сдавали для подсчета показателей. Сколько рентгенов получил каждый за полгода службы в Чернобыле, ни тот, ни другой Василий не знают.
– Был страх, что находились в зоне повышенной радиации? – спрашиваю.
– Да, в момент, когда сказали, что направляют в Чернобыль на два месяца, – признается Задорожный. – Но пока трое суток ехали поездом, это чувство притупилось. О радиации мы прежде знали чисто теоретически. Но она проявилась почти сразу: головные боли, сухость во рту. А куда спрячешься? Для забора проб я ездил на бронированной технике, в шлемофоне. Но шторкой ведь от рентгенов не отгородишься: в одном селе уровень зашкаливает, а на опушке, где мы жили, как будто нет?! А вот через месяц нам всё стало, как говорят, «по барабану».
Природа Украины радовала и удивляла красотой. В больших селах пруды, в которых полно рыбы. Так хотелось посидеть с удочкой! Пшеница в поле по грудь. Грибы в лесу невиданных размеров, крупные ягоды, клубника на грядках, черешня поспела. От радиации все дуреть начало. Ребята наработаются, и так хочется съесть наливное яблочко. Ели, конечно, надеясь на русское «авось», в основном фрукты с гладкой кожицей.
Когда срезали грунт, бывало, находили бутыли с самогоном (в ту пору в стране был сухой закон, и в деревнях прятали спиртное), выпивали его для нейтрализации схваченных рентгенов.
– Домой ничего со службы не привезли. Я даже свои наручные механические часы оставил там. Кстати, электронные в нашей зоне махом выходили из строя. А в чернобыльской форме неделю в части ходил, пока не переодели, – усмехнулся Рябченко.
– Душевая работала сутками, чтобы чаще смывать радиоактивную пыль. Форму новую нам выдавали каждые десять дней. А вот в сапогах тех же вернулся домой. В подъезде снял и выкинул их в мусоропровод, – добавляет Задорожный.
Солдаты-срочники вернулись из чернобыльской зоны в свою часть – дослуживать положенные два года. И никаких тебе льгот! Оба Василия имеют группу инвалидности (вначале вторую, сейчас третью) по заболеваниям вследствие пребывания в Чернобыле. Они не хотят вспоминать ту катастрофу, но она дает о себе знать болезнями. Стараются два раза в год проходить реабилитацию в санатории «Светлый». Однако вместо трех путевок чернобыльцам этой весной выделили на район одну, и на нее уже оформляет документы «афганец»… Те и другие исполняли воинский долг и теперь вправе рассчитывать на заботу государства. В далеком от места аварии Аромашевском районе из одиннадцати чернобыльцев осталось девять. Совсем недавно они проводили в последний путь Михаила Володина, он работал на самом реакторе…
Галина СЕНТЕМОВА
