Поэта Эраста Малюткина пригласили на новогодний утренник в соседнюю школу. Вообще-то должен был прийти другой писатель, муж завуча Быструшкиной, но у того оказался творческий кризис, именуемый запоем. А Малюткин согласился сразу, тем более что буквально вчера сочинил новые стихи для своего очередного сборника, аж двадцать пять штук.
В актовом зале собрались в основном ученики младших классов, многие с родителями и бабушками. Малюткин вышел к трибуне, обозрел присутствующих магическим взглядом. Потом выдержал паузу, сглотнул слюну и, обращаясь ко взрослым, ласково спросил: «Любите ли вы детей?»
– Конечно, любим! – отозвался мужчина с простодушным лицом.
Малюткин жестом выразил сомнение и снова спросил, с придыханием, со слезами умиления в воспаленных от бессонницы глазах: «Любите ли вы детей так, как люблю их я?». Красные пятна пошли по его вдохновенному лицу, а вспотевшие руки непроизвольно принялись поглаживать воображаемую голову дитяти.
Молодая мамаша во втором ряду внезапно напряглась, потом сцапала за руку свою розовощекую дочурку с красным бантиком на голове и потащила ее к выходу. Следом потянулась еще одна родительница с сыном-второклассником.
– Куда же вы? – обиделся поэт. – Сейчас будут стихи!
Не дожидаясь, пока зал спешно покинут еще несколько человек с детьми, Малюткин жадно отхлебнул из карманной фляжки животворную жидкость, затем театрально приосанился и громко, с выражением, начал декламировать:
– Наша Таня громко плачет: в животе растет арбуз.
Тихо, Таня, это значит – будет славный карапуз!
В зале кто-то хихикнул.
– Я знал, что вам понравится! – приободрился поэт. И продолжил:
– Рядом с ней стоит детина, всех детина перерос.
Чешет брюхо-животину страшный дядя-пивосос!
С последнего ряда донеслись робкие аплодисменты. Малюткин воспользовался паузой, чтобы еще раз приложиться к фляжке. Почмокал толстыми губами и выстрелил в аудиторию мощной концовкой:
– Так запомните, ребятки, намотайте-ка на ус:
Не играйте с дядей в прятки, чтоб не вырастить арбуз!
Завуч Быструшкина растерянно стояла в дверном проеме и пыталась соорудить на своем лице подобие улыбки. Мимо то и дело шелестели новогодними нарядами школяры, которых взрослые настойчиво подгоняли в гардероб. А с трибуны уже звенел вконец осмелевший голос стихотворца:
– Кроха дочь пришла к отцу и сказала кроха:
«Рыбка с пивом – хорошо, пиво с водкой – плохо!»
Когда дюжий охранник сгреб в охапку тщедушное тело поэта и потащил к выходу, тот продолжал читать свои творения:
– Идет бычок, качается, икает на ходу.
Чего он дурью мается – понять я не могу.
Ведь мы хлебали бражку на ферме, потом дома,
А я совсем не чувствую похмельного синдрома...
– И вы будете настаивать, что этот Малюткин – абсолютный трезвенник и член Союза писателей? – скорбно поджала губы школьная директриса. – Уж лучше бы пригласили своего супруга, он по крайней мере не столь явно похож на придурка!
Завуч Быструшкина понуро смотрела в окно. Там, на заснеженной детской площадке, поэт Малюткин вступил в откровенную полемику со снеговиком, угощая того коньяком и доказывая свою концепцию воспитания юного поколения на чтении стихов.
Жаркий монолог стихотворца прервали люди в полицейской форме. Судя по всему, в тесном «обезьяннике» еще долго никому скучать не придется.
