или Новое явление бюджета
Теперь можно сказать наверняка: бюджет страны на следующий год, принятый обеими палатами парламента, не принесёт россиянам ни радости, ни чувства глубокого удовлетворения.
Нынешняя осень для чиновников от мала до велика выдалась жаркой. Совпали два важных события: отчет правительства в Госдуме о выполнении антикризисного плана и принятие бюджета на 2016 г. И оба мероприятия перенесли на месяц. Антикризисный план провален по всем статьям – я об этом писал, а бюджет кроили, в том числе из фантазий.
Отмечу сначала два принципиальных момента. Впервые чиновники столкнулись с дефицитом бюджета в 3% ВВП и верстали главный документ страны не на трехлетку, а на год. Прежде такими дырками не пахло по простой причине: дорогая нефть позволяла жить на широкую ногу. Нефтедоллары избавляли власть от интеллектуальных усилий по части перевода экономики на современные технологии. Замечу, в нормальных странах дефицит такого размера – дополнительный стимул властей искать новые возможности развития экономики, мобилизуя ради этой цели разные слои общества. В России появились иные стимулы: как заместить выпавшие доходы новыми замаскированными налогами и штрафами. Глава Минфина Антон Силуанов открыто предупредил: после 2016 года будем повышать налоги. Но куда же еще, если вместе со штрафами эксперты оценивают фискальную нагрузку до 80% прибыли!?
Уже объявлено, что новый документ – не бюджет развития. А чего же, позвольте спросить? Эксперты говорят: это бюджет стагнации или, если угодно, летаргии.
Чиновное смятение относительно дефицита отразилось и на куцей перспективе. Какая уж трехлетка, если при сохранении текущих нефтяных цен и курса рубля, по словам того же г-на Силуанова, дырка в бюджете увеличится еще на два процента, и тогда придется его резать по живому. Год бы продержаться...
Народные избранники в канун первого чтения бюджета очень взволновались. Три фракции – коммунисты, справоросы и либеральные демократы – заявили, что будут голосовать против. Бюджет, конечно же, приняли, правда, с рекордно низким перевесом «за»: 239 голосов при 226 минимальных. Если коммунисты и справоросы и впрямь сдержали обещание, то г-н Жириновский свою фракцию попросту увел из зала заседаний. Писали, что будто бы накануне вождь имел встречу в самых верхах, ну и... понимаете, да? А исполни фракция свою угрозу – бюджет бы провалился.
Отчего такой афронт? Да потому, что бюджет оказался по сути военно-полицейским. Достаточно сравнить финансирование трёх статей от кризиса прошлого (2008 г.) до нынешнего. Оборона: 509 и 3,145 трлн руб; нацбезопасность и правоохранение: 522 и 1314 млрд экономика: 702 и 2530 млрд. Обратите внимание, что экономику будут финансировать не из мифических доходов бюджета, а за счет резервных фондов правительства – это 400 млрд. Без них хозяйство получило бы и вовсе на 2% меньше, чем в 2015 году. И какая экономика? Это те самые «белые слоны», эффективность которых стремительно приближается к нулю. Например, 107 млрд субсидий получает РЖД (взносы в уставные капиталы, субсидии к тарифам). Эксперты говорят, хорошо бы регулярно проверять тарифы, поскольку налоговая не раз ловила РЖД на двойном учете расходов. Ранее Счетная палата отмечала: в 2014 г. более $10 млрд роздали в уставные капиталы без всяких обоснований. Не транжирь чиновники столь бездумно – эти деньги могли бы стать источником дополнительных доходов. Вот и дефицит бюджета был бы меньше.
В последние годы национализированы огромные активы. Всю их долю в экономике эксперты оценивают от 60 до 80%, хотя в мире в среднем она составляет около 30%. И какие же дивиденды по акциям получает государства от этого богатства? Оказывается, чуть больше жалких $2 млрд – стоимость экспорта страны за 2,5 дня! В связи с этим аналитики давно говорят о двух проблемах. Первая – солидную долю дивидендов присваивают жадные посредники между государством и госкомпаниями. Например, «Роснефтегаз», в котором, условно говоря, работают две с половиной машинистки, аккумулирует дивиденды «Газпрома», «Роснефти» и других таких же монстров. Малую толику от своих щедрот выделяет бюджету, тратя остальные деньги по своему усмотрению. А кроме того, дивиденды госкомпаний весьма скудны: в 3-3,5 раза меньше частных. Но если бы «Газпром», «Роснефть», «Газпром нефть» перечисляли прямо в бюджет даже судные дивиденды, то государство получило бы дополнительно 520 млрд руб.
Не забывая этой цифры, сопоставим щедрость-милитаре с финансированием за тот же период образования (307 и 558 млрд и здравоохранения (198 и 476 млрд). Получается, утаенные дивиденды госкомпаний увеличили бы расходы по этим статьям в полтора раза. А без оных денег две самые значимые социальные статьи будут прозябать на 1 трлн из 16 трлн всех расходов бюджета. Причем финансирование образования урезали на 8,5 процента, а медицины – на 7,8%. Но картина, нарисованная экспертами Высшей школы экономики, печальнее. По их расчетам выходит, что совокупные номинальные расходы на образование, включая регионы, сокращаются на 14, а на медицину – на 20%! Здесь спрятаны также расходы на дошкольное и профессиональное образование, которые в январе-августе сократили 27 регионов, задушенных долгами. А в 2016 году им на 3,9% урежут еще и трансферты. Разумеется, пострадают и зарплаты бюджетников – финансирование сокращают на 34 млрд. Правда, чтобы не уронить престиж майских указов, придуманы бюрократические уловки, но лучше учителям, врачам и соцработникам от этого не станет. Вообще, так называемые инвестиции в человеческий капитал правительство урезает на 10% уже второй год подряд. Но это называется не сокращением, а оптимизацией.
Между тем 6,4 трлн руб., почти половину расходов, направлено на финансирование госорганов и учреждений. Счетная палата отмечает: в бюджете нет достаточно детальной классификации этих трат. Трудно представить, сколько будет пущено на ветер.
Понятно, что освободившиеся деньги перебросили на статью под псевдонимом «оборона». Напомню, что в первоначальном варианте бюджета военные расходы намеревались сократить на 223 млрд по сравнению с годом нынешним, а в итоге увеличили на 32 млрд. Премьер Дмитрий Медведев, недавно общаясь с журналистами, заявил, что расходы на операцию в Сирию полностью укладываются в параметры военного бюджета. Наверное, так и выйдет, поскольку финансирование ведомства к первоначальным наметкам выросло на 255 млрд руб. Минобороны отказалось говорить о конкретных цифрах стоимости операции: «Это – секрет». В том числе и для парламента, который по Конституции вроде бы должен эти расходы контролировать? Россия до середины ноября тратила на сирийскую кампанию примерно $1,2 млрд в годовом исчислении, сообщил Bloomberg источник в правительстве. Но после того как Турция сбила российский самолет, наша группировка была удвоена, и, по оценке Королевского объединенного института оборонных исследований в Лондоне, годовые расходы выросли почти до $3 млрд.
Президент Путин в Послании Федеральному собранию вскользь упомянул и коррупцию, с которой следует бороться. Правда, осталось неясно, как именно. А жаль. Потому что в том же ВПК, на который власть денег не жалеет, из 2000 заказов, изученных аудиторами Счетной палаты, половина находится в зоне риска. Коррупционного. Вот если бы, размечтался я, из этой виртуальной зоны пойманных с поличным переместили бы в зону реальную, за стену с колючей проволокой – глядишь, и образование с медициной обдирать бы не пришлось, да и пенсии бы индексировали нормально. А при нынешнем положении вещей Россия по расходам на медицину занимает в мире 95 место (6,5% ВВП). Даже некоторые африканские страны тратят больше, не говоря уж о США – 16% ВВП.
Приоритеты нынешнего бюджета аналитики называют ложными. Почему? Ну, хотя бы потому, что структурные реформы, к которым взывают власти, неизбежно предъявят повышенный спрос на специалистов в отрасли, лежащие за пределами добычи сырья. А как увеличить их подготовку, если расходы бюджета на образование резко падают? Словом, разговоры о структурных реформах будут продолжены по одним сценариям, а бюджетную политику закладывают по сценариям, где главную интригу диктуют законы инерции и внешней политики. Когда вчитываешься в эти сценарии, то убеждаешься, что все мизансцены до боли знакомы. Это сырьевая модель, существующая под молитвы о пришествии дорогой нефти; высокие риски бизнеса, особенно – малого (по статистике, лишь 3% этих предприятий держатся больше трех лет); запредельные ставки по кредитам и прочие известные прелести госкапитализма, исполненного в рамках импортозамещения.
Первый вице-премьер Шувалов, отчитываясь в Госдуме, призвал бороться с кризисом в рамках бюджета, поскольку антикризисный фонд, аналогичный нынешнему, ликвидирован. Но если в 2008 г. бюджет балансировался при цене нефти $55, то в 2014 г. – при $100. Аналитики вынесли приговор: это означает двойное падение эффективности бюджета за смешные 6 лет. А посему очень сомнительна адекватность рецептов правительства.
Что может получить страна при таком летаргическом дрейфе, видно по итогам 2014 года. Тогда власти исповедовали оптимистический сценарий – увеличить ВВП на 3%. На самом деле оказалось 0,6%, что укладывается в рамки статистической погрешности. В нынешнем бюджете заложены почти такие же параметры: рост ВВП на 0,7%, цена нефти – $50, инфляция – 6,4%. Однако цена нефти впервые с 2008 г. опустилась ниже $37. ВВП, возможно, и будет расти следующие два года в пределах одного процента, однако этот перелом в динамике не разрешает бюджетного кризиса. Следующий год может стать последним для Резервного фонда, заявил в Совете Федерации министр финансов Антон Силуанов. ФНБ может скончаться в 2017 году. А в случае нового падения цен на нефть истощение суверенных фондов обернется еще большим дефицитом бюджета и возвратом к падающей экономике всего год спустя после роста, предупреждают экономисты.
– Устойчивое привыкание к кризису выглядит полезным – если не желанным – для властей, так как открывает уникальную возможность допустить существенное снижение уровня жизни, не вызвав социально-политической ажитации, – говорит Владислав Иноземцев, директор Центра изучения постиндустриального общества. – Однако с чисто экономической точки зрения, это привыкание даже более опасно, чем сам кризис. Ничто не убивает предпринимателей столь уверенно, как стояние экономики на месте и ее медленный упадок. И тогда всё, на что люди оказываются способными, – это воспроизводство проблем.
