Они дошли до края и заглянули в глаза бездне. Театр "Ангажемент" выиграл грант правительства области, уральский драматург Валерий Шергин создал инсценировку, режиссер из Калуги Константин Солдатов воплотил на подмостках события романа-антиутопии "Край" тюменского писателя и журналиста Виктора Строгальщикова – и вот в минувшие выходные состоялась премьера. Страшное кино из черного ящика памяти: "Человек, похоже, только что пришел в себя. Лицо освещено лучом света. Откуда-то из динамиков доносится голос..."
Самым расторопным и пытливым зрителям довелось услышать этот голос еще в начале лета – на публичной читке пьесы (см. "Заглянуть за край" – "ТП" № 95 от 4 июня). История фантастическая, отнесенная то ли в недалекое будущее, то ли в альтернативное (виртуальное?) настоящее, придумана почти 15 лет назад, но тема – горячее некуда. С юга катит война, Тюмень отделяет от нее только буферная зона, ничейная земля, на которой деревни переходят из рук в руки, жители вынуждены ладить и с боевиками-моджахедами, и с солдатами регулярных частей, и с российскими партизанами, и с наркобандами, а в небесах над всеми высшей силой кружат вертолеты войск ООН. Город рядом, но реального положения дел там не знают, и немолодой журналист Лузгин (артист Алексей Шлямин) мучается бесцельностью жизни, враньем, безнадегой. Он доходит до того, что решает поискать смысла на переднем крае, на фронте, линия которого проходит не по полям и лесам, а через душу, обнажая нервы, раня совесть, деля жизнь на "до" и "после" и открывая беспощадную правду о том, кто ты на самом деле...
Постановочная группа состоит из людей молодых. Они стремились остаться вне политики, но, вольно или невольно, создали спектакль в контексте дня сегодняшнего, что придало событиям особую актуальность.
Воспоминания, вытянутые из головы Лузгина загадочным голосом, выстраиваются в своеобразный квест, объясняет Константин Солдатов. Ассоциаций с компьютерной игрой режиссер не хочет, но подспудно они остаются – благодаря футуристическому свечению реквизита, военной форме а-ля "Обитаемый остров" и "Звездный десант", а также аскетичными декорациям-барьерам, преодолевая которые, герои как будто перемещаются между уровнями игры. Впрочем, декорации, придуманные питерской художницей Ариной Слободяник, многофункциональны: "Мы с Константином пришли к мысли, что это должно быть эстетичное стерильное пространство, которое чуждо человеку, некомфортно, неудобно, напоминает казарму, полосу препятствий и дает ощущение опасности, нависшей над людьми, этакого ножа гильотины, который ездит туда-сюда". Впечатление усиливают динамичные пластические номера с речевками-кричалками, поставленные тюменским хореографом Оксаной Баклановой, музыка екатеринбургской группы "Курара", мелькание жесткого света... У Лузгина была видеокамера, а роман сам по себе очень кинематографичен, поэтому видеоэффекты легли в канву спектакля очень естественно. Об этом позаботился тюменский видеохудожник, который называет себя Павлом Stereonoize.
Персонажей много, и некоторым артистам приходится исполнять по две роли, хотя в спектакле занята вся мужская половина труппы. Так, директор театра Леонид Окунев в первом акте предстает полковником Марченко, который с большой неохотой отпускает Лузгина на войну, а во втором – пленником "духов" Ломакиным. Актер Никита Герасимов в одной и той же сцене становится то снайпером Потехиным, то местным пареньком Асатом, у которого Потехин застрелил брата и мать. В этом перевоплощении угадывается особый смысл. Враги вновь и вновь меняются личинами, давая понять: сложись иначе, и один мог легко оказаться на месте другого – солдат, который делал свою солдатскую работу, и юнец, в одночасье потерявший самых близких людей, а потому готовый мстить за них без раздумий... Не они выбрали для себя эти роли, а безжалостный режиссер по имени Случай.
Это мужское пространство, территория войны, где женщины – пассивные жертвы, достойные лишь упоминания. В спектакле есть только одна живая, и та – бесплотный Голос (артистка Екатерина Захарова), который звучит откуда-то из зала, из пространства мира, заполненного обычными людьми... Кто она? Режиссер уверяет, что знает ответ, но подсказок зрителю не дает: пусть каждый придумает собственную версию.
...Партизаны торопятся покинуть освобожденную от боевиков деревню, узнав о приближении армейских подразделений в сопровождении сил ООН, но уйти не успевают. Они вне закона, им велят остановиться... В ответ, по нелепой и страшной логике войны, начинается стрельба. Палят все вместе, дружно... Спьяну Лузгин признается, что напросился на передовую, потому что чувствовал себя львом в клетке, хотел вернуть блеск в глазах. Воскресил в себе остроту чувств, вновь ощутил вкус настоящей жизни, так похожий на вкус крови. Только цена оказалась слишком высока.
Работа над спектаклем шла с июня, но автор романа Виктор Строгальщиков увидел спектакль только на генеральном прогоне, в самый канун премьеры. Он не ходил на репетиции, не знакомился с инсценировкой, потому что не хотел вмешиваться, а, зная себя, непременно стал бы. И теперь не обошелся без замечаний, советов, поправок, но главное: "Скажу честно: вы меня убедили. Это очень хорошая работа. Живая, тяжелая и очень искренняя работа всех, кто участвовал в спектакле... И Алексей Шлямин меня убедил. Он действительно живет". После спектакля первые зрители "Края" охотно делились впечатлениями: они тоже увидели эту искренность, испытали потрясение от убедительности, с которой фантастический сценарий воплотился в нашем привычном мире, восхитились актерами и, конечно, заспорили – о динамике первого акта, об антураже, который сопровождал начало спектакля, о правдивости образов боевиков... А это значит, что постановка действительно удалась. Она никого не оставляет равнодушным.
