Как ни крути, а рыбаки и охотники, не будем греха таить, большие любители приукрасить что-либо в своих рассказах, а иногда и чуток приврать. Действительно, каким же будет скучным охотничий рассказ, если он без прикрас, без изюминки?
Вырвались мы, я и мой друг Колян, как-то на природу. Загорелось, видите ли, у нас желание отвести душу, отдохнуть от забот, от шума городского. Короче, на рыбалку постановили махнуть. Как сказано, так и сделано. Будучи уже на берегу таежной реки, Колян вытащил из рюкзака удочки-закидушки, червячков в баночке и пошагал вдоль берега выбирать подходящее местечко. Я хотел, было, тоже последовать примеру друга и даже пошел за ним. И тут, ни раньше ни позже, привлек мое внимание изумительный закат солнца, которое медленно опускалось за горизонт, отражая свои серебристые лучи на водной глади. Стараясь не упустить чарующей картинки, я вынул из рюкзака этюдник и начал переносить на бумагу пейзаж, видимый мною в натуре.
Минут этак через 10-15 слышу за своей спиной шуршащие по песку шаги. Подумал: почему товарищ мой так быстро вернулся? Ему же надо десять закидушек забросить, а это время немалое. Колян, меж тем, подошел, встал за моей спиной, видимо, наблюдает, чего же я такого рисую, время зря убиваю. Ну-ну, думаю, наблюдай, Колян, не жалко. Вообще-то, скажу вам, художники терпеть не могут «любования из-за спины». Ну ладно, Бог с ним. Стоял бы дружок сзади по-тихому, так нет, он стал топтаться, пыхтеть, сопеть, как паровоз. Представляете? Чую, злость во мне закипает. Однако я терпеливо жду, когда Колян угомонится, уйдет, но он, как назло, медлил. Потом, будто в знак одобрения, положил свою тяжелую дружескую руку на мое плечо и теперь уже начал дышать мне прямо в ухо.
Это была последняя капля моего долгого терпения. Не оборачиваясь, я изо всей силы стукнул кистью руки по его, как мне показалось, необыкновенно мягкой руке и сердито проговорил: «Чего ты там трешься? Уйди, Колька, не мешай художнику». В ответ я моментально получил очень ощутимый подзатыльник и полетел в одну сторону, этюдник с карандашами – в другую. Возмущенный до предела, я вновь заорал, пугая всё живое окрест: «Ну, погоди, Колян-друган! Дай только встать, я разделаю тебя, медведь ты этакий, как Бог черепаху». Но когда я увидел своего обидчика, то чуть было (нет, вы не о том подумали) сознание не потерял от испуга и удивления: от меня как ни в чем не бывало, сопя, вразвалочку, уходил настоящий мишка-медведь.
А Колян, мой напарник, не мне чета, между прочим, принес к вечернему костру полсадка плотвичек и окуней. Мне очень хотелось «засекретить» необычную встречу с Михал Потапычем, однако после рыбацких ста граммов и наваристой ухи я осмелел. У меня развязался язык, и я доложил другу о недавнем ЧП, произошедшем здесь, прямо на прибрежном песке. Выслушав очень внимательно все до конца (я так и не понял, поверил он мне или нет), Колян равнодушно проговорил: «Не бери в голову, друган. В нашей рыбацкой среде и похлеще казусы случались. Помню, как-то летом, тоже на рыбалке, был случай... Ты слышишь меня, Мишаня?»
Я слышал, но неразборчиво, дремал. Мне виделся во сне пейзаж, который я не успел запечатлеть.
