Я никогда не интересовалась биографией последнего императора России Николая II. И, откровенно говоря, придерживалась позиции тех, кто не понимает, за какие такие заслуги он причислен к лику святых. Ведь на совести убитого царя расстрелянные в Кровавое воскресенье. Война, истощившая страну и унесшая тысячи жизней. И еще много чего... Но промысел Божий дал мне возможность посмотреть иными глазами на семью Романовых.
Моя паломническая поездка в Свердловскую область, в Среднеуральский женский монастырь, совпала по времени с царскими днями в Екатеринбурге. Ехали в одно место – попали в другое. Причем как раз на ночную Божественную литургию в Храме-на-Крови.
Шел дождь, но площадь у собора была похожа на живое золотистое озеро. Буквально каждый пришедший держал в руках зажженную свечу. Не только внутри церкви, но и по периметру священники принимали у верующих исповедь. Даже под открытым небом шла служба. И это было потрясающе! Такую силу христианской любви я еще не ощущала. Около 60 тысяч паломников со всех стран мира собрались на месте, где когда-то стоял Ипатьевский дом, чтобы отдать дань памяти Царственным Страстотерпцам.
В минуты, когда священнослужители выносили чаши для причащения сотен страждущих, я осознала всю глубину раскаяния города, убившего царя. Страшное событие 1918 года – расстрел царской семьи в доме Ипатьева – эхом отозвалось в сердцах паломников. Связанные нитью воспоминаний, одной общей трагедией, рассматривая фотографии семьи Романовых, мы словно заново перенеслись в тот роковой час...
Из воспоминаний Александра Стрекотина, бывшего красногвардейца караульной команды по охране царской семьи:
«В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. я стоял на своем посту у пулемета в нижнем этаже внутри дома, при мне была и винтовка со штыком. По обыкновению, нас должны были сменить в 10 часов вечера, но вот времени уже и 10 часов, а нас не сменяют, вот и 12 часов, а смены все нет...
– Почему нас не сменяют? – спросил я своего товарища, стоявшего на посту в саду.
– Не знаю, – ответил тот.
По лестнице кто-то быстро спустился вниз, молча подошел ко мне и так же молча подал мне револьвер.
– Для чего он мне? – спросил я Медведева.
– Скоро будет расстрел, – сказал он мне и быстро удалился.
Вскоре вниз спустился с Медведевым Окулов и еще кто-то, не помню. Зашли в одну из комнат и вскоре ушли обратно. Но вот вниз спустилась неизвестная для меня группа людей, человек 6-7. Окулов вел их в ту комнату, в которой он только что был перед этим. Теперь я окончательно убедился, что готовится расстрел, но я не мог представить – когда, где и кто будет исполнителями. Вверху послышались электрозвонки, потом шорох ходьбы людей (звонками будили царскую семью). Наконец слышу шаги людей – вниз спускалась вся семья Романовых и их приближенных. Тут же идут Юровский, Окулов, Медведев и Ермаков – последнего я знал по дутовскому фронту, тогда он был командиром одного из отрядов и в бою у Черной речки, около г. Троицка, был тяжело ранен в ногу, еще на первомайской демонстрации в 1918 г. в г. Екатеринбурге под звуки победного марша впереди своего отряда он маршировал на костылях.
Все арестованные были одеты, по обыкновению, чисто и нарядно. Царь на руках несет своего сына-дегенерата царевича Алексея. Три царевны – Анастасия несет на руках маленькую курносую собачку, экс-императрица под ручку со своей старшей дочерью Ольгой. Надо заметить, что вниз арестованных повели под предлогом якобы безопасности, т.к. будто бы Екатеринбург будет осаждаться войсками белых генералов. Всех их провели в ту комнату, где немного раньше побывали Окулов с Медведевым, рядом с моим постом.
Окулов вскоре вышел обратно, проходя мимо меня, сказал: «Для наследника понадобилось кресло, видимо, умереть он хочет в кресле. Ну что ж, пожалуйста, принесем». Когда арестованные были введены в комнату, группа людей, что раньше вошла в одну из комнат, направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты.
Юровский коротким движением рук показывает арестованным, как и куда нужно становиться, и спокойно, тихим голосом: «Пожалуйста, вы встаньте сюда, а вы вот сюда, вот так, в ряд».
Арестованные стояли в два ряда, в первом – вся царская семья, во втором – их лакеи, наследник сидел на стуле. Правофланговым в первом ряду стоял царь. В затылок ему стоял один из лакеев. Перед царем, лицом к лицу, стоял Юровский, держа правую руку в кармане брюк, а в левой держал небольшой листок бумаги. Потом он читал приговор: «Ввиду того, что чехословацкие банды угрожают красной столице Урала – Екатеринбургу, ввиду того, что коронованный палач может избежать народного суда, президиум областного совета, выполняя волю революции, постановил: бывшего царя Николая Романова, виновного в бесчисленных кровавых преступлениях перед народом, – расстрелять! А потому ваша жизнь покончена!» Но не успел он докончить последнего слова, как царь громко переспросил: «Как, я не понял? Прочитайте еще раз».
Юровский прочитал вторично, при последнем слове он моментально вытащил из кармана револьвер и выстрелил в упор в царя. Ойкнули несколько человек. Царица и дочь Ольга попытались «осенить себя крестным знамением», но не успели.
Одновременно с выстрелом Юровского раздались выстрелы группы людей, специально призванных для этого, – царь «не выдержал» единственной пули нагана, с силой упал навзничь. Свалились и остальные десять человек. По лежащим было сделано еще несколько выстрелов. Дым заслонил электрический свет и затруднял дыхание. Стрельба была прекращена, были раскрыты двери комнаты, с тем, чтоб дым разошелся.
Принесли носилки, начали убирать трупы, первым был вынесен труп царя. Трупы выносили на грузовой автомобиль, находящийся во дворе. Когда клали на носилки одну из дочерей, она вскричала и закрыла лицо рукой. Живыми оказались также и другие. Стрелять было уже нельзя. При раскрытых дверях выстрелы могли быть услышаны на улице. По словам товарищей из команды, даже первые выстрелы были слышны на всех внутренних и наружных постах. Ермаков взял у меня винтовку со штыком и доколол всех, кто оказался живым. Когда были вынесены трупы, и ушла машина, наша смена была сменена с дежурства».
Я не случайно привела эти строки из документальной книги «Последние дни Романовых». Они отражают искаженную логику происходившего. Невозможно понять фанатиков-большевиков. Злодеяние должно быть наказано? Кровь смывается кровью? Но если гибнут невинные, разве это справедливо? За что расстреляны царские дочери, сын, слуги, доктор? Почему новая власть не пощадила царицу и царя, искренне раскаявшегося и отрекшегося от престола? Невольно прослеживается параллель с нынешними экстремистами ИГИЛа или «Правого сектора», уничтожающими любого «за идею». Только ведь есть суд Божий. И на нем вершатся судьбы больших и маленьких людей.
Да, большевики мечтали о лучшей доле для рабочих и крестьян. Ненавидели помещиков, аристократов, буржуинов, выжимавших все соки из народа. Однако нельзя идти по трупам к счастью. Надо учиться каяться и прощать. Надо уметь страдать и терпеть, как Христос на Голгофе. Осознавать, что крест – благо, подаренное Господом. И это признал последний российский император, когда раскаялся в своих грехах «яко же разбойник и яко мытарь».
Повинную голову, как известно, меч не сечет. Но что делают большевики? Убивают царскую семью без всякого сожаления. Толпа одобряет этот шаг (вспомните подобное: «Распни его, распни!). И тут кровавый царь из тирана превращается в жертву. Мучители с маузерами и револьверами сами «надевают» на убиенных венцы мучеников.
Давайте не будем повторять ошибок. Не станем осуждать убийц. Колесо истории уже перемололо строй, в котором мы жили и мыслили по-коммунистически. СССР получил по заслугам. Мне жаль свою страну, все то славное, что было в социалистическом прошлом. Жаль каждую мелочь, напоминавшую о такой близкой и понятной эпохе. Но сейчас открываются главные истины. На костях мертвых рая на земле не построишь.
Без веры в Бога не познаешь свое предназначение. И «сумеречная зона» отходит куда-то в тень. Я слышу, вижу то, что раньше не могла видеть и слышать.
На мокром пятачке у Храма-на-Крови, в гуще народа, ночью, ясно представила себе мрачный дом Ипатьева. И над ним – образы царственных страстотерпцев, зовущие к покаянию.
