Но для чего же столько?
Две милые новости бальзамом пролились в конце июня. Во-первых, правительство поддержало предложение Минфина заштопать дырки в бюджете, не индексируя сполна в следующие три года пенсии. Цена вопроса – 0,5 трлн руб. А во-вторых, Минфин робко заговорил о сокращении оборонных расходов в 2016 году на 10%.
Хотя игры с индексацией пенсий антиконституционны, чиновники легко находят компромиссы с Основным законом страны. Ведь на кону – святое. Итоги исполнения федерального бюджета за 5 месяцев не могут огорчать патриотов: национальная оборона оттягивает 29%, а вместе с силовиками – все 40%. Это чуть не вдвое больше, чем год назад. Откуда дровишки, то бишь деньги, в наше сложное время? Эксперты обнаружили интересный загашник.
Почти на триллион потянула статья «Увеличение финансовых активов в федеральной собственности». За суконной формулировкой скрывается правда жизни: остатки средств на счетах бюджетов субъектов, муниципалитетов и фондов типа Пенсионного. Попросту говоря, правительство, не желая «распечатывать» свой резервный фонд, подкармливая оборонку, залезло в карман регионов, которые и без того в жутком дефиците.
Пенсионеры должны еще сказать спасибо за то, что в начале года утверждение новой программы вооружения перенесли на 2018-й. Сами военные оценивали ее в 56 трлн. Интересно, что до января 2014 г. эти расходы тянули в среднем на 2,5-3,2% ВВП и за 13 лет выросли в 2,6 раза. Но в феврале 2014 г. увеличились вдвое. Это гигантские траты даже по мировым меркам. Согласно последнему докладу Стокгольмского международного института исследований проблем мира, все страны отрядили на военные цели менее 2 трлн долл. Это на 0,4% меньше, чем в 2013 г. Процент невелик, но тенденция обозначена: военные бюджеты сокращаются третий год и составляют всего 2,4% к общемировому ВВП. Главный недруг наших псевдопатриотов, США, уменьшили в 2014 году военные ассигнования на 6,5%, а с 2010 года они упали в реальном исчислении на 19,8%. Всего на военные цели Вашингтон истратил 3,5% ВВП. Ожидается, что в 2015 году урезание продолжится. Ну, а в Европе эти расходы и вовсе мизерные.
Сегодня покупательная способность россиян упала процентов на десять, а нас успокаивают тем неотразимым доводом, что мощное развитие ВПК двинет технологии и в гражданский сектор. Правда, ни в истории СССР, ни тем более России таких примеров не сыскать, однако многих аргумент убаюкивает. И напрасно. Чтобы убедиться, нужно заглянуть в прошлое. Действительно, когда-то производство вооружений на Западе провоцировало конкуренцию и заставляло задумываться об издержках. Работники, получая хорошие деньги, создавали дополнительный спрос и подталкивали развитие других секторов. Частный бизнес платил налоги, что также поддерживало систему. В том числе и с ростом военных расходов в 80-е годы прошлого века экономика США ускорила темп. Государство заказывало вооружения частным компаниям, и корпоративная логика требовала эффективно использовать технологии двойного назначения. Именно поэтому самолёты для военных переделывали в гражданские, танки – в тракторы, а устройства для радарного излучения – в микроволновые печи.
Но этот механизм работал, пока доминировало массовое производство. А к концу второй трети ХХ века технологический прогресс достиг уровня, когда военное столкновение между крупнейшими державами было бы гибельным для всех. Это не только поставило крест на «холодной войне», но и привело к самому большому сокращению военных расходов развитыми странами в истории: в полтора раза.
Совершенно иной стала и военная техника. Во-первых, она стала впитывать новейшие технологии, созданные в гражданских отраслях. Да, Интернет возник на технологической платформе для военных, но развился в сугубо гражданской среде: это мобильная связь, современная оптика, жидкокристаллические панели и новые материалы. Они сейчас используются для производства оружия и экипировки. Словом, конец 80-х стал последним десятилетием, когда еще был заметен чистый трансферт военных технологий в гражданский сектор. 90-е отличались затишьем, а с 2000-х поток круто развернулся в противоположную сторону.
Во-вторых, западный ВПК нацелен на производство оружия, которое избавляет человека от присутствия на поле боя. Войны XXI века – это противостояние высокотехнологичных держав со странами, которые могут похвастаться не технологиями, а особым боевым духом солдат и командиров. Новая форма и логика боевых действий понятны западным стратегам и военным, но совершенно чужды российским, привычно готовящимся к прошлым сражениям с использованием крупных соединений. Последнее означает, что вложения в ВПК будут, как и в советское время, оборачиваться сотнями самолётов и тысячами танков. А война давно переместилась из лесов и полей на экраны дисплеев, туда же перетекли и сильно похудевшие финансовые потоки. Сегодня, утверждает крупный экономист Владислав Иноземцев, производство вооружений, каким бы масштабным оно ни казалось, не определяет облик ни одной экономики мира (за исключением, разве что, северокорейской). В США – это около $200 млрд – менее 1,5% ВВП. В этих условиях сколько ни вкладывай Россия в массовое производство оружия, отдача от этих инвестиций будет мизерной, если случится вообще. Тем более что технологий в мире масса, и они устаревают гораздо быстрее, чем наша промышленность способна их внедрить.
Не надо забывать еще одно важное обстоятельство. Наш ВПК, оставаясь в собственности государства, поглощает все новые и новые частные и получастные кампании, уничтожая без того чахлые ростки конкуренции. Еще и поэтому грандиозные вложения в оборонку перемалываются, не ускоряя экономический рост. В современной России военные расходы оборачиваются тяжким налогом, которым мнительность авторитарных государств в прошлые века обременяла население.
Все эти вроде бы абстрактные выводы экспертов оживают, стоит только глянуть на нашу военную технику и технологии. Вот лишь несколько примеров. Россия приступила к давно объявленной разработке многофункционального авианосца. На борту – до сотни летательных аппаратов, включая самолеты дальнего радиолокационного обнаружения. Для последних мало трамплина, нужна катапульта, а их никогда в России не делали. Двигательная установка неядерная, что резко снижает возможности корабля. Но это – две из множества проблем. Махину просто негде делать. Был Николаев, да сплыл. Есть Севмаш, но там придется строить сухой док, на что уйдут колоссальные деньги. А кадры? Эксперты подозревают, что создавать крупные надводные боевые корабли Россия попросту разучилась. Достаточно истории с 10-летней и неудачной модернизацией крейсера «Адмирал Горшков» для Индии. Но главное – с авианосцами мы, похоже, опоздали навсегда. В ближайшие годы ключевым элементом военно-морских сил США будут атомные подводные лодки со множеством высокоточных крылатых ракет. Они полностью заменят авианосные группы, что будет гораздо дешевле и эффективней. А Россия, похоже, будет пребывать на задах этой военной доктрины.
С моря взмоем в небо. В марте замминистра обороны Юрий Борисов заявил о резком сокращении закупок истребителей пятого поколения Т-50. ВВС ждали машину еще в 2013 году. Однако входящая в «Ростех» объединенная двигателестроительная корпорация так и не сделала силовую установку пятого поколения. Индия, с которой ОАК создает самолет пятого поколения на базе Т-50, не раз высказывала претензии, часть которых касалась двигателя. Другой многоцелевой истребитель, Су-35С, министр обороны Шойгу приказал принять на вооружение до конца года. Но машина пойдет в войска с иностранными комплектующими. Программы импортозамещения нет, а на сколько времени хватит закупленных приборов, неизвестно. Когда запасы кончатся, а поставки с Украины прекратятся, производство Су-35С заморозят, и в ВВС начнутся проблемы с ремонтом.
Два года назад Счетная палата сделала вывод, что деятельность РФ в космосе исключительно неэффективна – только затраты на создание и поддержание работоспособности спутников в четыре раза выше, чем у зарубежных аналогов. Представленный в апреле проект Федеральной космической программы на 2016–2025 годы вызвал у экспертов недоумение относительно целей, результатов, технологических и научных прорывов. Чего именно хочет добиться правительство, вкладывая 2 трлн руб.? Нужна ли такая цель – повторить американские достижения 60-летней давности? В чем причина потери страной передовых позиций? С помощью каких мер нарастающее отставание Роскосмос планирует преодолеть?
Академик Алексей Арбатов, руководитель Центра международной безопасности РАН, пишет, что скупые американцы не считают возможным создавать более одного типа систем для обновления стратегической триады. А Россия, у которой ВВП в десять раз меньше, щедро финансирует модернизацию стратегических ядерных сил, в программы которой забита многотипность. Зачем?
Пока эти вопросы остаются без ответов, регулярно, например, падают «Протоны» и спутники. В мае вице-премьер Рогозин объяснил неудачи устаревшими методами: «В Роскосмосе до сих пор на кульмане работают, с чертежами, по наитию, вместо того чтобы моделировать ситуации математически». Но что взять с журналиста, объяснениям которого изумился член-корреспондент Российской академии космонавтики Юрий Караш: «Дмитрий Олегович если не в курсе, то в первую очередь это вопрос к нему. Циркули, кульманы – это все относится к инженерно-конструкторскому процессу. Но «Протон» упал не из-за дефектов в конструкции, элементарно кто-то что-то недокрутил, недопаял, недовертел».
Словом, подожмитесь, пенсионеры, стране нужны полчища танков и армады ракет, поражающие в основном не точные цели, а бьющие по площадям. Вот только с кем воевать сможем? Да еще на равных?
Итоги исполнения федерального бюджета за 5 месяцев не могут огорчать патриотов: национальная оборона оттягивает 29%, а вместе с силовиками – все 40%
