В 2014 году прославленной Правдинской экспедиции, у истоков образования которой стоял легендарный сибирский геолог Фарман Салманов, исполнилось 50 лет. За полвека ее коллектив открыл более 60 месторождений. Среди них – нефтяные гиганты, которыми гордится страна: Салымская группа месторождений, Приразломное, Приобское, Правдинское, Камынское и многие другие.
Именно в эти годы, которые для коллектива никогда не были легкими и безоблачными, закладывались устои и традиции предприятия. И хотя поколение сменяет поколение, неизменным остается одно – верность раз и навсегда выбранной профессии. И сегодня здесь трудятся люди удивительные, всецело отдающие себя делу. Начальник вышкомонтажного цеха Правдинской геологоразведочной экспедиции Константин Константинович Дмитриади – один из них. Накануне дня геолога он рассказывает о главном выборе в его жизни, о том, что волнует его сегодня.
– В 1978 году я окончил Ивано-Франковский институт нефти и газа. К нам тогда приехали «покупатели» из Главтюменьгеологии и «сосватали» двадцать выпускников. Так я оказался сначала в Тюмени, затем в Сургуте – в объединении «Обьнефтегазгеология» и, наконец, в Горноправдинске, в вышкомонтажном управлении.
Помню, несмотря на конец июля (разгар лета), было довольно холодно, так что пришлось даже куртку надеть. От дебаркадера еще приличной дороги не было – только лежневка проложена, и грязи чуть не по уши. Бетонка начиналась от стелы, шла мимо клуба и оканчивалась у больницы.
Начинал я вышкомонтажником. Не совсем в соответствии с профилем моего обучения, но работа нравилась, да и люди по душе пришлись. А какая природа нас окружала! В первые же выходные мы наловили рыбы, насобирали в лесу грибов и, взяв в общежитии кастрюлю и сковородку, приготовили знатный обед.
В 1989 году восемь бригад вышкомонтажного управления добились самых высоких результатов за всю его историю: для двух экспедиций – Правдинской и Назымской – построили 93 тяжелых буровых БУ-3000 и 3Д-76. Всего в управлении работали 1200 человек, имелось более двухсот единиц техники, в том числе и вездеходной.
До конца 80-х годов мы постоянно развивались, высокими темпами наращивали объемы работ. В то время геологоразведка действовала в полном соответствии с государственным планом, хозяин земли был один – государство, потому не было чехарды с землеотводом. Единственное серьезное ограничение, которому должны были неукоснительно следовать, – не строить буровые близко к берегам рек. Около 90 процентов точек для бурения намечалось на твердых почвах, в лесных массивах.
Сегодня заказчики предлагают монтировать буровые, как правило, в болотах, что доставляет нам огромные сложности. Заказчику не выгодно вкладывать деньги в строительство дорог, поскольку неизвестно, какой результат будет получен при испытании скважины. Чтобы поставить одну буровую, необходимо использовать полторы-две тысячи кубометров леса. Предварительно надо организовать его валку, погрузку и доставку на расстояние порой до двухсот километров.
У нас, в экспедиции, нет подразделений, как, к примеру, у нефтяников, которые бы вели подготовительные работы для вышкостроения. Мы сами строим дороги и трассы для перевозки и перетаскивания буровых установок, сами сооружаем для них площадки. В наши задачи входит валка и трелевка леса, корчевание пней, планировка площадок, рытье котлованов и земляных амбаров, устройство обваловок и вертолетных площадок. Мы строим настилы, лежневки, мосты, устраиваем переезды через магистральные трубопроводы и ледовые переправы. Основное время занимает не монтаж буровой установки, а так называемая подготовка.
В советские времена мы уже в мае знали точки строительства буровых на следующий год и до октября успевали сверстать планы предстоящих объемов работ, которые учитывали, какой лес и в каком районе предстоит валить, где пройдут дороги и будет находиться площадка для буровой установки. Была возможность продумать все возможные варианты и выбрать самый оптимальный, грамотно спланировать использование людских ресурсов и техники.
Нынче задачи на год зачастую выдают лишь в январе, когда лучшее время – ноябрь и декабрь – для строительства дорог и площадок упущено. Тендеры на строительство буровых у заказчиков проходят перед самым Новым годом, и они до последнего момента выжидают, кто из подрядчиков больше сбросит в цене. При таком подходе бессмысленно вести речь об оперативности получения заданий и своевременной выдаче заказчиком разрешительной документации.
Поскольку буровая – объект повышенной опасности, к нему всегда было приковано внимание соответствующих контролирующих организаций. В советские времена за безопасным ведением работ следили представители Госгортехнадзора. Сейчас каждый из заказчиков вырабатывает собственные стандарты. Порой кажется, что их основное назначение – выставить против нас как можно большее число штрафных санкций.
С необходимостью соблюдения правил техники безопасности наш коллектив согласен безоговорочно: кто же будет возражать против бесспорных истин? Но по большей части претензии контролирующих служб носят непринципиальный по существу и абсурдный по цене вопроса характер. За отсутствие у работника справки о медосмотре налагается штраф в 500 тысяч рублей. Трое без справок – выкладывайте полтора миллиона, попался с запахом спиртного – 200 тысяч рублей. Невольно складывается впечатление, что во главу угла ставится не конкретный результат работы, а количество штрафов.
Приезжал к нам как-то с лекцией инженер по технике безопасности компании «ТНК-ВР», и я поинтересовался у него ролью и степенью ответственности рабочего на современном производстве. Вопрос актуальный, если учесть, что в последнее время нас, инженерно-технических работников, обязали контролировать каждое действие подчиненных, чуть ли не постоянно стоять у них за спиной. На любую свою операцию рабочие должны получать от нас разрешение, все больше превращаясь в роботов, механически исполняющих команды.
Мы, люди, воспитанные еще при социалистическом строе, всегда славились изобретательностью, творческим подходом к решению производственных задач любой сложности. Как же в сложившихся обстоятельствах человеку проявлять инициативу, смекалку? Весь наш опыт работы в экстремальных условиях тайги и болот построен на повседневной практике действий Кулибиных из вышкомонтажных бригад, умевших найти оптимальный выход из самых, казалось бы, тупиковых ситуаций.
Правдинская экспедиция имеет богатую историю, накоплен огромный опыт работы. Десятилетиями действовала и доказала свою эффективность схема строительства буровой, где всему отведено свое место. По этой схеме поселок для персонала должен располагаться на расстоянии от буровой не ближе чем высота вышки плюс десять метров. Не так давно случилась где-то трагедия, провалилась буровая, и сегодня нас обязывают строить поселок на удалении трехсот метров от буровой. Никто не берет в расчет, что такие инциденты на наших месторождениях не возможны, за пятьдесят лет здесь ничего подобного не приключалось. Нельзя же всех одной меркой мерить. У меня такое впечатление, что те, кто сочиняет эти инструкции и создает стандарты, плохо представляют себе суть нашей работы, если вообще бывал на буровой.
В лучшие времена мы вели монтаж буровых круглый год. Вертолетов над тайгой кружило как пчел на пасеке. Сейчас темпы значительно упали. В 2014 году пять наших бригад построили 15 буровых и семь – демонтировали.
В вышкостроении, как, пожалуй, ни в одном другом подразделении экспедиции, остро стоит кадровая проблема. Ветераны уходят на заслуженный отдых, а молодежь, за год-два поднабравшись опыта и накопив необходимый стаж, отправляется искать счастья в крупных нефтегазодобывающих предприятиях. Перспективные специалисты уходят туда, где график работы щадящий и заниматься приходится исключительно монтажом буровых установок, причем на песчаных отсыпках. Что говорить, условия труда и быта там значительно лучше. Кстати, тех, кто прошел школу нашей экспедиции, охотно берут на любом предприятии, поскольку они работы не боятся.
Я считаю, что удержать людей в вышкостроении можно, повысив им зарплату, только не на пять-десять, а минимум на двадцать процентов. Но это не входит в сферу моей компетенции, здесь начинается финансовая политика руководства экспедиции.
С другой стороны, людям не столько важен размер заработной платы, сколько стабильность ее получения. Вышкомонтажники сегодня находятся в самых невыгодных условиях: полгода они работают, полгода как бы и не нужны. Я не могу им обеспечить занятость в летний период, поскольку в это время невозможно работать на заболоченных площадях.
В последние годы падает престиж профессии. В ноябре 2013 года набрали мы двадцать человек, обучали полтора месяца на курсах подготовки вышкомонтажников – к весне остался один. График очень напряженный: 20-25 дней работы, затем три дня выходных – и снова на вахту. Ветеранам не в тягость, они привыкли, а молодежь не выдерживает нагрузок, ее хватает от силы на два-три месяца.
Открытые геологами месторождения пополняют копилку запасов углеводородного сырья – это дело государственной важности, поскольку речь идет об экономической безопасности страны. А раз так, то государство должно быть заинтересовано в результатах нашей работы. Принципиальное решение проблем, в том числе и нашей экспедиции, вижу в том, чтобы вернуть геологоразведку под эгиду государства, поскольку ни одна, даже самая крупная нефтегазодобывающая, компания не будет вкладывать деньги в заведомо убыточные да вдобавок непредсказуемые проекты, которые сулят отдачу лишь в обозримом или вовсе далеком будущем.
Кстати, это помогло бы решить задачу модернизации нашей техники и оборудования – такая необходимость давно назрела. Мы же до сих пор работаем на старых, еще советских лет выпуска, буровых станках, поменяв вышечные блоки лишь на десяти из них. Сами мы не имеем возможности провести масштабную модернизацию, нехватка средств не позволяет. И в лизинг технику взять нельзя, поскольку первоочередное условие для этого – долгосрочные перспективы работы.
Тем не менее верю, что со временем найдется решение проблем, геологоразведка вновь будет востребована государством, и наш опыт еще пригодится тем, кто придет на смену.
