Заднее крыльцо учреждения, где я тружусь «менеджером по клинингу», соседствует с частным подворьем, где обитает милейшая старушка Татьяна Мефодьевна. Дипломатические отношения с сопредельной «державой» складываются тёплые. Я по возможности убираю пустые бутылки и возле ее забора, а она иной раз обметет ступеньки чёрного хода, который в повседневной жизни никак не используется, но должен содержаться в боевой готовности на случай срочной эвакуации сотрудников – пожар, там, наводнение какое-нибудь, нападение террористов и т.д.
Первое время я заднее крыльцо опекал. Держал в полном порядке, как парадный вход. И даже дорожку на ширину двух лопат прокладывал и всю зиму не давал стихиям засыпать эту «дорогу жизни». Мало ли какая «блокада» случится.
Но с некоторых пор моё трудовое рвение приугасло. Лень тут ни при чём.
– Ты дорожку не торил бы здесь, – посоветовала однажды Мефодьевна. К моему немалому изумлению. Такого трудоголика, как она, поискать еще. И надо же!
– Как прикажете вас понимать? – спрашиваю.
– А то сюда алкаши повадились, – ответствует Мефодьевна. – Ишь, ресторант нашли! Да ладно бы они одни! Бывают туточки и похужее. Которые зельем торгуют. Крокодилеры! Кладки у их здеся.
– Что за кладки? – удивляюсь. – Кладки, насколько разбираюсь в ботанике, это когда у птиц в гнездах яички для высиживания отложены.
– А у крокодилеров, милок, кладки другие, – просвещает меня Мефодьевна. Как будто я этого не знаю. – Они сначала сторгуются, чтобы денежку получить и зелье в условленном месте оставить. Вечерком, бывалоча, машинёшка тихонько – шур-шур. Выскочит водила, покопается в кустах. Апосля другая машинёшка – шур. И другой в те кусты занырнёт. Кладку, значит, забирает. Ох, и ушлые, собаки! Бессовестные! Сколько молодёжи загублено через это зелье заморское!
– Так ты бы номера записала да позвонила бы прямиком в полицию.
– Ишь ты, в полицию! – удивляется Мефодьевна. – У их надо все данные свои оставлять. Дескать, такой-то, живёт там-то. А потом ишо и в свидетели обвяжут пойтить. А крокодилеры не дураки. Смекнут, откуда ветер-то дует. И в отместку-то возьмут, да и пустят красного петуха на хозяйство-то моё. Или того пуще – загубят мою душеньку.
– Да что ты, Мефодьевна! – говорю. – Сейчас горячие телефонные линии есть, по которым совсем не обязательно светиться. Сделать анонимный звонок, а спецназ быстренько порядок на нашей территории наведёт.
– Может, ты и прав, милок. Но уж боязно с этими нелюдями связываться.
– Придётся, видно, и мне подключаться. Нешто засаду организовать да раздавить их проклятые кладки, из которых страшные чудовища вылупляются и людей пожирают с потрохами…
– Ох, не знаю, не знаю, – рассуждает Мефодьевна. – Только кажется мне, что эти ребята давно уже полиции известны. А за руку поймать трудно, вот и гуляют эти субчики на свободе. Но сколь веревочке ни виться… А всё-таки ты к заднему крылечку шибко широкую дорожку не тори…
