В восьмидесятые по молодости лет довелось мне побывать на строительстве нефтеперекачивающей станции, которая строилась рядом с нефтепроводом недалеко от заброшенной деревни Чесноки Кондинского района. Народу на стройку понаехало со всего Советского Союза. Много молодежи, но и семейные пары встречались. И случались с нами на этой стройке разные истории, о которых невозможно вспоминать без смеха.
«Мы с Петям»
Эта семейная пара приехала из Белоруссии – Валентина и Петро. Валентина трудилась простой рабочей, а Петр был отличным плотником. Семья не молодая. За тридцать им уже было, но бездетная. Приехали подзаработать на машину (так они рассказывали).
Вначале их прозвали «бульбашами» – по месту, так сказать, постоянного проживания (бульба – это картошка по-белорусски), а позже стали называть «Мы с Петям». Дело в том, что Валентина никогда себя от мужа не отделяла и в любой свой рассказ вставляла не «Я», а «Мы с Петям». Только сейчас, по прошествии тридцати с лишним лет, я думаю, какая же Валька была молодец, как она свою семью высоко ценила. Ну а в то время кроме смеха «Мы с Петям» у меня, как и у всех остальных, эта фраза ничего не вызывала.
Валентина была женщиной серьезной, правил строгих, а вот Петро любил выпить, а после гульнуть… Благо девчонок на стройке хоть отбавляй, да и разведенок хватало. Валя за мужем следила, чтобы берега не забывал и после работы сразу же в свой вагончик шел, но только не всегда ей это удавалось.
Однажды решили мужики после смены «раздавить» бутылочку, привезенную с «большой земли», и Петю, само собой, позвали. А со строительной площадки путь шел мимо Петиного вагончика, и ну никак его не объехать, не обойти: сугробы, траншеи для труб… И тут один вахтовик из Омска, Мишка, предложил: «А ложись-ка ты, Петро, на санки, мы тебя брезентом прикроем. Если Валька твоя спросит – скажем мясо в столовку везем, мужики из Болчар (деревня в 25 км. – Е.С.) привезли.
Сказано – сделано. Уложили Петьку на санки, накрыли, тащат… А Валентина дрова колола у вагончика для печки-буржуйки. Увидала, как парни прут тяжелые санки, и кричит: «Что тащите, мужики?».
– Так, это… поросенка с Болчар тащим в столовку поварихам…
– А нам с Петям тоже мяса надо. Стойте-ка, я сейчас кусочек отрублю…
Тут Петр не на шутку под брезентом струхнул, он свою Валю знал лучше других – с нее станется, рубить сейчас будет. Его, Петра, рубить! Зашевелился с перепугу под брезентом.
– Ой! Да он у вас шевелится! – заорала Валентина. – Рятуйте, люди добри! Караул!
– Чего орешь, дура-баба, – сказал строго Михаил. – Ну, может, не до конца его закололи, в столовой доколют, как положено…
Любопытство Валентины верх взяло. Несмело подбиралась она с топором к санкам. А мужики уже давятся от смеха, но сдерживаются из последних сил. Валентина, подойдя, сдернула брезент с санок, а там Петька лежит с выпученными глазами. Натужился изо всех сил, чтобы не заржать, как коняка, или не захрюкать, как поросенок.
Валентина рухнула в сугроб от неожиданности и со страху. И тут все дружно захохотали, даже загрохотали. Дошло наконец-то и до Вальки, что ее разыграли, только женщине не до смеха было. Схватив полено, она кинулась на своего мужа. Но Петро шустрый был мужичок, дал такого стрекоча от супруги, что не догнать…
Долго потом вахтовики уговаривали Валю не ругать Петра, а разрешить ему маленько посидеть в мужской компании, даже предлагали и ей самой присоединиться, только Валентина не пошла, а дожидалась своего Петра–поросенка дома, в семейном вагончике.
Пожар и джинсы
Жили мы в основном в старых вагончиках, которые отапливались печками-буржуйками, но стояли на стройке и северные «бочки» – благоустроенные вагончики, со стационарным отоплением, водой, сушилками для одежды – мечта вахтовика (!), и даже деревянные сборные домики – ребята их почему-то называли коттеджами (название, видно, нравилось).
Быт наш был очень прост, да и народ неприхотлив: молодость брала свое! И хотя особенно наряжаться здесь было некуда (кругом тайга и болота), вечерами после смены парни и девчата доставали из чемоданов наряды и щеголяли в них в столовой или по территории поселка. Не наряжался только Толик Маркел, хотя имелись у него крутые американские джинсы фирмы Wrangler. Почему Толик их не носил, все знали – берег на свадьбу брата. Лежали джинсы у Толика под матрасом (чтобы не мялись), там же он хранил и свои сбережения на свадебный подарок.
Нужно сказать, что пожары у нас в поселке случались довольно часто. Горело все, что могло и даже не могло. Больше всего доставалось «коттеджам», пожароопасными они оказались и сгорали напрочь в считанные минуты. Толик жил в коттедже. Жил не один. Соседом Толика был его тезка Анатолий по прозвищу Боцман. Любил пузатый Боцман крепко выпить после работы и спал при этом беспробудно.
Однажды декабрьским вечером собрались все в столовой смотреть телевизор. Пришел и Толик Маркел. Пришел, как всегда, в мятом трико и фуфайке на голое тело – шик!
– Толик, ты джинсы не носишь, дай мне хоть разок их надеть, мы же с тобой роста одинакового, – слезно просила я Толика.
– Ладно! Завтра дам. Поноси, только аккуратно… – смилостивился Маркел и стал смотреть со всеми телевизор.
И тут вбегает в столовую комендант и орет дуриной: «Пожар! Толик, твой коттедж горит! А там Боцман спит пьяный!».
Все бросились в морозную ночь. Коттедж полыхал. Толик упал в снег и стал кататься по нему, набирая на себя снег, а потом буквально ринулся в горящий дом. Мы замерли. Через пару минут, которые показались нам вечностью, Толик, волоча за собой все еще спящего (!) Боцмана, показался в черном дымном проеме коттеджа. Вздох облегчения раздался в толпе, Толик тогда спас не только спящего соседа – в руке он держал новые джинсы Wrangler!
– На! Поноси. Аккуратно только… – протянул мне свое сокровище Маркел.
– А деньги не взял, гитару тоже не успел… – рассказывал нам после пожара герой. – Я одной рукой за шиворот Боцмана схватил, другую руку сунул под матрац – джинсы выдернул… Ну и тяжелый же ты, Боцман!
