(исторический очерк о развитии ялуторовской культуры в XIX–XXI вв.)
Начало в №№116, 118, 124, 128, 131.
15 августа 1922 года прошло торжественное собрание в честь 4-й годовщины рабоче-крестьянской милиции. Вечером в городском театре (где находилось это учреждение – неизвестно) состоялась постановка драмы «На разных дорогах» сочинения Н. Фролова. Автор выступил в роли генерал-губернатора. Цены умеренные. Играл оркестр.
1925 год. В городском профессиональном клубе проводятся городские праздники: международный день кооперации, 8-летие создания рабоче-крестьянской милиции, 20-летие восстания 1905 года и другие, организованные уездными комитетами партии и комсомола, женотделом.
1927 год. На заседании краеведческого кружка при городской библиотеке принято решение о создании в Ялуторовске общественного музея. 9 ноября состоялось торжественное открытие краеведческого музея. Энтузиастами-краеведами руководила библиотекарь А.Ф. Зубарева. Ей активно помогали учитель, председатель районного методического бюро
М.Д. Чукавина, представитель окружного музея А.М. Кузнецов.
Так начиналась другая эпоха в истории ялуторовской культуры – советская.
В начале тридцатых годов в Ялуторовске встают в строй первенцы первых пятилеток – лесопильный завод и завод сухого молока. Открытие крупных промышленных предприятий привело к росту градообразующих кадров. В Ялуторовск на заработки ехали из окрестных деревень полуграмотные мужики. Параллельно с гигантскими преобразованиями в сфере экономических отношений надо было столь же быстрыми темпами решать другую, крайне важную, государственную задачу обучения грамотности, воспитания широких масс на образцах любви и верности советскому строю.
В предвоенные годы удалось ликвидировать неграмотность. Для стимулирования этого процесса обучающимся грамоте предоставляли целый ряд социальных льгот, в том числе бесплатное посещение кинотеатра и клуба.
Развивается телефонная сеть. Первый коммутатор на 50 номеров появился в 1923 году – в городскую телефонную сеть включены Томилово, Памятное, Сингуль. В 1937 году проложен телефонный кабель по улицам Ленина и Революции, а абонентов, проживающих на улицах Новикова и Свободы, соединили с телефонной станцией воздушной линией. В 1926 году жители города получили возможность связаться с Тюменью по телефону. Первый ламповый радиоприемник установлен в 1925 году в конторе связи, вскоре появилось еще четыре – на железнодорожном мосту, вокзале, в райкоме партии и маслосоюзе, радиоузел мощностью 10 Вт смонтирован в конторе связи.
В 1920 –1930 гг. в Ялуторовске выходит газета «Красный вестник», с 1 июля 1930-го – «Колхозная правда». В начале 30-х годов в здании школы для девочек был открыт педагогический техникум, готовящий кадры учителей начальных классов. А в здании тюрьмы развернулся техникум молочно-индустриальной промышленности Центросоюза.
Несмотря на очевидные успехи культурной революции, нельзя не отметить, что эта сфера была чрезмерно идеологизирована. Героика и романтика первых пятилеток перемежались с ложным политическим пафосом, партийными лозунгами. Образовательные и культурные учреждения, газеты несли на себе печать партийных установок того времени. Множественность точек зрения, критика отдельных недостатков, любое отступление от генеральной линии – все это воспринималось как посягательство на основы существующего строя, а производственные ошибки расценивались как вредительство.
Теоретическим обоснованием репрессий 30-х годов стал миф о нарастании классовой борьбы по мере успешного продвижения общества в строительстве социализма. «Врагами народа» беспочвенно объявляли и работников культуры. В 1937 году репрессирована одна из основателей музея М.Д. Чукавина, которая в 1917 году состояла в партии эсеров, была секретарем Ялуторовской ячейки. Такая же участь постигла режиссера Ялуторовского колхозного театра В.Н. Смельского-Добронравова, первого директора театра М.Я. Крупинина.
Карающая десница лишила жизни многих служителей культа. В 1932 году был арестован ОГПУ протоиерей Всехсвятской церкви г. Тюмени, уроженец г. Ялуторовска Н.А. Протопопов, в этом же году вместе с епископом Тобольским и Березовским Иринархом Синеоковым, епископом Тюменским и Курганским Иоанном Братолюбовым по сфабрикованному обвинению осудили епископа Ялуторовского Серафима Коровина. Среди расстрелянных в 1937 – 1938 гг. – староста Ялуторовской церкви М. Устюгова, член церковного совета Л. Богданова, прислужница М. Водянова, бывший келейник архиерея А. Креков, бывшие священники И. Вергунов, А. Жуковский, В. Першуков, бывшие монахини В. Савина, А. Ступина, А. Трофимова.
В начале 30-х годов стерты с лица земли два православных храма – Сретенский собор и Вознесенская церковь. Причем из кирпича первого построен Дом культуры. Взорванная Вознесенская церковь лишилась удивительных фресок, расписанных талантливым художником-самоучкой Григорьевым, который умер в 1921 году от тифа. В ликах Девы Марии и Магдалины он запечатлел своих сестер.
В 20-30 годы Ялуторовск по-прежнему оставался городом ссыльных, куда отправляли под надзор милиции неугодных новой власти людей. Старожилы рассказывали, что по городу ходили сосланные оппозиционеры, которые называли себя троцкистами-ленинцами и расклеивали листовки в защиту Троцкого, которого сослали в Среднюю Азию. Группу оппозиционеров можно было встретить на танцах, в кино. В мае 1935 года в Ялуторовск был сослан Яков Козлов, экономист по образованию, активист левого фронта искусств – ЛЕФа. В документах НКВД проходил как неисправимый троцкист. Позднее он строил Магадан.
По воспоминаниям жительницы г. Ялуторовска Нины Позняковой, просторные клубные учреждения использовались не только по прямому назначению: «Следующая издевательская кампания – это «чистка соваппарата». Вот где было поле деятельности для анонимщиков и клеветников. В комиссию стали поступать порочащие людей заявления, в гортеатре комиссия устраивала открытые «судилища», попавший в список «вычищаемых» должен был публично перед полным залом людей и президиумом комиссии по чистке исповедоваться в своих грехах, рассказывать свою биографию. Комиссия задавала вопросы, а бедные работяги, большей частью уже немолодые, должны были доказывать свою честность. Потом комиссия выносила решение – вычистить по первой категории, т.е. уволить без права поступления на другую работу по своей специальности, по второй категории – уволить и по третьей – ограничиться административным наказанием или общественным порицанием». Она же так описывает общественную атмосферу в Ялуторовске в этот период, пришедший на смену революционному подъему: «По улицам больше с песнями не ходили. Клуб пустовал».
В Государственном архиве Тюменской области хранится красноречивый документ, проливающий свет на основные направления развития города в начале 1930-х годов. Это докладная записка председателя горсовета Горина и начальника горкомхоза Кайгородова, которая первоначально, в черновом варианте, называлась весьма пессимистично и не по-канцелярски – «Ялуторовская развалина». Описывая вверенный им город, авторы сего исследования дают ему такую характеристику: «Город Ялуторовск из бывшего дореволюционного города ссыльных, города перекупщиков-спекулянтов превратился в районный промышленный центр. До революции население города не превышало 4-4,5 тысячи человек. Сегодня в городе проживает более 8500 человек. Из них рабочего населения – 4448 человек. Заканчивается строительство лесопильного завода стоимостью 2646365 рублей. Ежедневная производительность лесоматериалов – до 20 вагонов. Строится союзного значения завод сухого молока стоимостью 3,5 миллиона рублей. Развертывается механизированный технический лесосплав, расширяется железнодорожный транспорт, развертывается большое инкубаторское и птицеводческое хозяйство, расширяются МТС и МТМ. Строятся пристанционные базы потребкооперативов, совхозов…». Все вроде бы хорошо, оптимистично. Но дальше следует весьма нелицеприятная статистика: «Хозяйство города буквально разрушается, т.к. до 70% коммунальных домов требуют неотложного ремонта (протекают крыши). Требуется смена нижних венцов, штукатурка и т.д. Зимой почти все дома холодные. Напрасно сжигаются десятки тысяч кубометров дров, дорого ударяющие по бюджету рабочих и служащих. /…/ Состояние школ в городе еще хуже. Учащиеся четырех школ I ступени и 9-летки размещены в семи зданиях. Из них два здания, построенные во времена ссыльных декабристов, находятся в ветхом состоянии. Остальные пять школ размещены в кулацких ветхих домах XVIII века. /…/ Больница, амбулатория приходят в ветхость, требуют капитальных затрат. Заразный барак, родильный дом размещены также в старых зданиях, требующих капитального ремонта и по своему объему ни в коей мере не удовлетворяют запросов и потребностей трудящихся. За последние годы при составлении и утверждении городского и районного бюджетов на восстановление школьного, больничного, коммунально-жилищного хозяйства, благоустройства и дороги кредитов не отпускалось». Авторы докладной записки просят вышестоящие власти включить в бюджет на 1934 год капитальный ремонт школ, детской площадки, больницы, амбулатории и других важных городских объектов. Председатель горсовета также ходатайствует о достройке городской бани (необходимо 126000 руб.), о постройке двух 8-квартирных домов по линии жакта (100000 руб.), постройки школы-десятилетки с мастерскими (300000 руб.) и поликлиники (180000 руб.). Кроме того, тов. Горин «считает необходимым дополнительно к ассигнованным средствам на новостройки включить в жилищное строительство: на лесозаводе – 400000 руб., на заводе сухого молока – 600000 руб., лесосплаве – 100000 руб.». И констатирует: «В противном случае с пуском новых предприятий размещать рабочих будет негде. Даже в настоящее время стоит вопрос о выселении из города в район (Заводоуковск, Новую Заимку, Петелино и др.) ряда районных заготовительных и других организаций, так как совершенно негде размещать прибывших и прибывающих рабочих и специалистов: лесозавода – до 100 семей, хлебостроя – 15 семей, железной дороги – 10 семей, МТС – 5 семей. Всего необходимо в ближайшее время до 130 квартир». Нам неизвестно, как районная власть (она была поближе, в Ялуторовске) или областная (а с 7 декабря 1934 года Ялуторовск после ликвидации Обско-Иртышской области отошел к Омской) отреагировали на докладную записку, но в любом случае в ней мы видим фон, на котором разворачивалось культурное строительство, которое, так уж заведено, чаще всего финансировалось по остаточному принципу.
Продолжение следует.