Далека наша Сибирь от главных космических центров, связанных с изготовлением и запуском искусственных космических объектов, но когда начиналась эра космонавтики, старинный Тобольск оказался вовлечен в эти грандиозные события. Дело в том, что искусственный спутник Земли, а, говоря профессиональным языком, – ИСЗ – нужно не просто запустить, но и отследить затем его перемещение по орбите. Ведь он мог отклониться от заданной траектории, изменить свою скорость движения, а все эти параметры необходимо регулярно контролировать на как можно более протяженном участке, что и предусматривалось космической программой, разработанной в конце 50-х годов 20-го столетия.
В 1955 г. генеральный конструктор РНИИ Сергей Павлович Королёв направил в Академию Наук СССР доклад о возможности запуска в Советском Союзе мощной ракеты-носителя.
На основе этого стал возможен вывод на орбитальную траекторию искусственного спутника Земли. Ознакомившись с докладом Королева, 30 января 1956 г. Совет министров СССР принял «Решение о создании Искусственного спутника Земли в 1957-1958 гг.», где в одном из пунктов предусматривалось: «Провести необходимые мероприятия для использования всех имеющихся в распоряжении Академии Наук СССР и промышленных министерств технических средств и создать на территории СССР в 3-месячный срок систему наблюдений всех видов (радиотехнических, оптических и др.) за полётом ИСЗ». Причем станции эти должны были находиться как можно дальше от линии экватора.
Если на европейской части страны подобные станции расположили преимущественно в уже существующих обсерваториях, то вот за Уралом таковых просто не оказалось. И вот тогда выбор пал на Тобольск. Он оказался расположен не только в необходимом географическом диапазоне для наблюдения за рукотворными космическими объектами, но в городе имелся педагогический институт, а, следовательно, из числа преподавателей можно было привлечь тех, кто бы и выполнял эту работу. Решением Астрономического совета АН СССР 18 марта 1962 г. при педагогическом институте была открыта Тобольская станция по оптическим наблюдениям за ИСЗ. Ей был присвоен номер №1091, где «10» указывало на ее «гражданство» (СССР), а «91» являлся порядковым номером по стране. Наряду с Архангельской, она была одной из самых северных. Соседями ее стали станции на Урале, а так же в Омске, Кургане и Томске. Всего на тот период в СССР их было открыто 98. Объектами наблюдений были искусственные спутники Земли. К моменту открытия станции наблюдений ИСЗ в Тобольске на околоземные орбиты было запущено уже около 150 как советских, так и американских спутников.
Первым начальником станции стала кандидат физико-математических наук Евгения Петровна Разбитная. Затем ее сменил Олег Николаевич Новицкий, а потом, вплоть до закрытия в 1982 г., Тобольскую станцию возглавлял Владимир Иванович Евсеев. Долгое время заместителем начальника на ней работала Валентина Ивановна Пятикова.
Первоначально наблюдение за космическими объектами велось прямо из двора пединститута, но близость зданий, растущие рядом деревья не позволяли отслеживать все необходимые участки звездного небосвода. Сотрудники станции обратились к городской администрации с предложением разместить наблюдательную площадку на крыше водопроводной башни, расположенной в нагорной части. Однако власти встретили это без особого энтузиазма, поскольку через эту самую башню осуществлялась подача воды на все городские объекты, и присутствие там пусть очень нужной и важной службы противоречило законам безопасности граждан. Вместо этого наблюдателям предложили вполне приемлемый вариант: перебазироваться под крышу городского Дома пионеров (бывший губернский музей), где после незначительной реконструкции помещения станция и обосновалась на все время своего существования. Единственное неудобство состояло в том, что оптические приборы для наблюдения (АТ-1 и ТЗК – трубка зенитная командирская) вместе с деревянными штативами приходилось на плече затаскивать на крышу по довольно крутой лестнице, а затем спускать обратно.
На Тобольскую наблюдательную станцию шли поставки довольно совершенного для того времени оборудования: стационарные радиоприемники, позволяющие вести коррекцию времени; электронные хронографы, с помощью которых делались отметки времени при засечке спутника во время наблюдения за ним; а также фотоаппаратура с пленкой высокой чувствительности для съемки космических тел. А самое главное – набор карт звездного неба, по которым и велся расчет траектории того или иного спутника.
Вся работа осуществлялась на основе присылаемых из Москвы шифрованных телеграмм, в которых указывалось время и координаты того или иного спутника, который необходимо было отследить. Полученные телеграммы необходимо было расшифровать, нанести на карту предполагаемый маршрут, затем найти на небе те созвездия, через которые будет пролегать траектория спутника, выйти заранее на площадку для наблюдений, дождаться появления требуемого объекта и сделать привязку по времени в системах звездных координат.
Лично мне посчастливилось, будучи студентом первого курса пединститута, работать в качестве лаборанта на станции и участвовать (в той или иной степени) практически во всех астрономических перипетиях, связанных с наблюдениями за ИСЗ. Первоначально все для меня было в новинку: и шифрованные (почти шпионские) телеграммы, и ночные дежурства на крыше, и летящие один за другим эти самые спутники. Но стоило чуть проморгать, отклониться в своих наблюдениях хоть на градус в сторону – и все исправить ошибку невозможно, поскольку спутник уже скрылся из зоны видимости. Потому сейчас, по прошествии нескольких десятилетий, могу честно признаться: не знаю, была ли от меня, семнадцатилетнего паренька, хоть какая-то помощь в той космической одиссее, в которой мне пришлось участвовать. В одном уверен: два года работы на станции лично мне дали многое, и прежде всего умение ценить свой собственный труд и товарищей, отвечающих за тебя.
Из тех ночных дежурств мне запомнился момент, когда стражи порядка, увидев огоньки на крыше здания Дома пионеров и непонятные приборы, наведенные на небо, приняли нас за самых настоящих шпионов, окружили плотным кольцом и предложили сдаться, что мы и сделали. Естественно, во всем быстро разобрались и подобных конфузов больше не было.
И еще в память врезалась трагическая дата гибели, 24 апреля 1967 г., космонавта В.М. Комарова, за полетом которого мы, согласно присланной из Москвы телеграмме, наблюдали. Никто и не подозревал, что его судьба так закончится. Мой непосредственный начальник, Владимир Иванович Евсеев, каким-то образом настроился с помощью радиоаппаратуры на его позывные. И помню, как побелело лицо Евсеева, когда он услышал разговор космонавта с Землей. Мне, по-видимому, из чисто педагогических соображений, слушать эти переговоры Владимир Иванович не позволил и лишь сказал, что завтра обо всем узнаю из газет. Действительно, утром сообщили о гибели космонавта.
К сожалению, в своей короткой статье мне не удастся рассказать обо всех сторонах деятельности станции, вокруг которой собрался стабильный коллектив исследователей. Многие из них публиковали свои научные работы, посвященные методам наблюдения за космическими объектами. На станции практиковались по астрономии студенты пединститута, туда приходили на экскурсии школьники, и вместе с тем она была неким центром распространения информации о космосе. Причиной ее закрытия послужило то, что со временем стали использовать более точные радиолокационные наблюдения за летающими объектами и необходимость отслеживать их визуально попросту отпала.
Но до сих пор приятно сознавать, что Тобольск оказался в числе городов, где располагалась подобная станция. Сейчас об этом мало кто вспоминает, и в городе нет даже простейшего планетария. А жаль – Космос всегда интересен любому человеку, поскольку он не только объединяет людей всей планеты, но и несет в себе неразрешимую пока тайну происхождения и дальнейшего развития человечества.
