Деньги в экономике уже бессильны…
Прошлую колонку я закончил обещанием рассказать о новых социальных и финансовых методах управления. Они помогают не только создавать, но и – что, может быть, важнее – способствовать мощному притоку в промышленности новых технологий шестого поколения. (Напомню, что Россия застряла между третьим и четвертым поколениями, характерными для 60-х годов.) Отечественные СМИ писали только о фрагментах этого явления, и лишь в журнале «Эксперт» в последние два года появились публикации, где создание и использование этих технологий описаны системно. Расскажу об основных идеях.
Я уже упоминал провидческие работы талантливого ученого Владимира Мучника, создавшего концепцию малооперационных технологий, легших в основу современной научно-технической революции. Профессор Мучник гораздо раньше коллег не только в СССР, но и в мире понял, что без появления специальных управленческих, социальных и финансовых технологий, адекватных новейшим производственным, общество сполна не ощутит плодов самой научно-технической революции. Что и случилось в СССР. В угольной отрасли на создание и тиражирование новых технологий уходило 30 лет, и эта груда металла появлялась в забоях уже устаревшей. Проблема по наследству досталась России.
Но разработка социально ориентированных технологий до сих пор не считается серьезным делом. Даже в Академии наук эту тематику пристроили к энергетике, машиностроению и механике. Между тем производительность социально-экономических систем – это нечто иное, нежели производительность труда. Тем более «труд» на заводах с появлением автоматов и роботов в привычном понимании постепенно исчезает. Словом, подчеркивают аналитики, речь сегодня идет не только об эффективности станков или котельных, но и о производительности общества. Это предполагает, что государство осознает и способствует появлению целого ряда институтов. В том числе, например, современного образования, начиная с детского садика, как в Финляндии, которое, вместе с соответствующими социальными системами, пестуют людей с современными мозгами и человечной моралью.
И вот в 2007 г. Фонд Рокфеллера собрал мыслителей и практиков, озадачив их темой: как создать мировую индустрию коммерческого инвестирования в решении социальных и экологических проблем? С 2009 года действует глобальная сеть Impact Investing («Преобразующие инвестиции»). В её руководящие органы входят крупнейшие финансовые гиганты, а также ведущие благотворительные фонды, частные фирмы и государственные ведомства разных стран. Проекты Impact Investing реализуются в Мексике и Бразилии, Южной Африке и Кении, Британии и Голландии, Индии, Сингапуре и Австралии. Но – не в России.
О чем конкретно идет речь? О том, что у нас бытует архаическое представление об инвестициях как о мешках с банкнотами, которые везут из-за рубежа в зоны благоприятного «инвестиционного климата». На деле импортируются не деньги, а услуги современных институтов инвестирования, которые мы не озаботились создать у себя в стране. Это финансовые инструменты, которые только и приобретают капитализацию (в частности, могут становиться «деньгами»), если их включить в циклы расширенного воспроизводства наших национальных ресурсов. Кстати, можно (и нужно) инвестировать не только капиталы, но и месторождения, внутренний спрос, транспортные коридоры, инновационные производственные переделы, компетенции, национальные правовые комплексы и системы управления.
А пока таких, адекватных производственным, управленческих технологий в стране нет, промышленные и военные бюджеты раздуваются в десятки раз и пускаются буквально по ветру: на пустые встречные транзакции, которые не просто бесполезны, но прямо провоцируют воровство.
Идея, которая легла в основу «Преобразующих инвестиций», одновременно проста и эффективна. Замедление роста экономики повсеместно генерирует рост социальной напряженности. Чтобы её снять, уже не хватает средств государственных бюджетов, международной помощи и благотворительных фондов. Однако на тушение социальных пожаров в большом объеме и достаточно быстро можно направить деньги инвесторов развитых стран, где по разным причинам растет «навес ликвидности». Идеологи «Преобразующих инвестиций» намерены перенаправить в это русло к 2020 г. более триллиона долларов. Но эти колоссальные деньги пойдут в «горячие точки», будут работать в качестве инвестиций только в том случае, если есть надежные гарантии создания и вывода добавленной стоимости. Понятно, что в России этих условий пока нет. Россия — худшее пока место для инвестиций среди восьми крупнейших экономик мира, считает 56% трейдеров, сотрудников банков и управляющих активами – участники ежеквартального опроса агентства Bloomberg.
Тем не менее в нашей стране еще теплится иллюзия, будто экономика взбодрится сама по себе, из-за «оживления конъюнктуры». Ну, разве что стоит помочь ей манипуляциями с учетной ставкой и налоговым законодательством. На деле, по большому счету, расти нечему. Если в 2008 г. федеральный бюджет балансировался при цене нефти 55 долл., то в этом году концы с концами свели при цене 110 долл., и то – благодаря девальвации рубля. Эффективность экономики упала вдвое за смешные 6 лет!
Лидеры Impact Investing утверждают: современная гонка финансовых технологий на весах истории тяжелее ядерной и космической, вместе взятых. Завершён этап становления. Идёт активное формирование инфраструктуры рынка, снижающего издержки. Он через несколько лет станет главным руслом проектных инвестиций. Его американские конструкторы утверждают, что борются не за мировое лидерство – оно ещё есть. Ставки выше. Идёт схватка с подсознательными силами социума, несущими разрушение и несчастье, а то и смерть, которые общественные организмы еще не могут контролировать.
Дело в том, что до сих пор речь шла о целях деятельности, подразумевающих две несовместимые ценности. Либо мы стремимся к высоким доходам – но тогда откладываются до лучших времен все помыслы о благе ближнего. Либо ставится цель решать социальные или экологические проблемы всего народа – и тогда на сцене появляется профессиональная благотворительность с её инструментами, не совместимыми с погоней за прибылью здесь и сейчас, да еще и гигантской. Однако современная практика показывает, что при прочих равных из двух бизнесов в итоге успешнее оказывается тот собственник, который сознательно стремится к достижению социально значимых целей.
Impact Investing, в частности, формирует новый слой управляющих и посреднических структур, обеспечивая доступ инвесторов «глобального Севера» в прежде недоступные сферы экономики «глобального Юга». Излюбленный пример – микрофинансирование за мизерный процент. Российские же микрофинансовые организации навязывают деньги «до зарплаты» за 500-700% годовых, а в странах глобального Юга отстраиваются локальные рынки услуг даже на десять долларов миллионам бедняков. Но чтобы это стало возможным, сначала Impact-инвестиции пошли в информационно-сервисные сети. Так, сообщество малых фермерских хозяйств в одной из стран Африки подключили к созданной сети простейших мобильных устройств, позволяющих быстро заказать, допустим, услугу ветеринара и расплатиться за неё с помощью виртуального микрокредита. Сама по себе сеть мобильной телефонии окупилась бы не скоро: у местных жителей нет ни навыков, ни мотивов пользоваться телефоном. Но загрузка сети услугами микрофинансирования создаёт дополнительный трафик, позволяющий Impact-инвестору дожить до прибыли.
Вот и оказывается, что получение прибыли вполне совместимо с решением социальных проблем. Если, конечно, предприниматель ставит такую цель. Но для этого в него надо вложить соответствующую мораль еще в детстве!
Увы, вклад образования, не говоря о воспитании, в ВВП России невелик: в 2002 г. доля его валовой добавленной стоимости (ВДС) составляла 2,9%, а через 10 лет лишь на 0,1 пункт больше. Средний ВДС в Европе – 5,3%, а вот в Бельгии – 7,2%, на Кипре – 6,9%, в Великобритании и Португалии – по 6,2%. За счет бюджета в России в 2012 г. обучалось в техникумах 73%, в вузах – 38%. Это почти вдвое меньше, чем еще несколько лет назад. (В Финляндии всё образование бюджетное, да еще каждому 18-летнему финну государство бесплатно дает социальную квартиру.) Зато второе по популярности учебное пособие по математике для 4-го класса не прошло госэкспертизу потому, что «содержание не способствует формированию патриотизма»?!
Уверенными темпами идёт коммерциализация здравоохранения, во многих высокотехнологичных федеральных центрах не хватает специалистов. Еще одна тревожная тенденция: в России самая большая доля населения с высшим образованием, и, как видим, – чуть не самый низкий вклад отрасли в ВВП. Всё потому, что относительно дешевое, это образование (прежде всего, за счет содержания вузов и оплаты преподавателей) не будет сегодня по-настоящему качественным.
Однако надежда на массированные зарубежные инвестиции в модернизацию социальной инфраструктуры, предупреждают эксперты, закладывает под национальный суверенитет фугас замедленного действия. Формируется международный «рейдерский» механизм для обществ российского типа, где велика доля экономически несамостоятельного населения, но тем не менее привыкшего к западной модели потребления при несопоставимо низком душевом доходе. В этом случае собственность на инфраструктуру воспроизводства человеческого капитала начинает перетекать к внешним инвестиционным центрам. А параллельно страну покидает наиболее современная и самостоятельная часть граждан.
Спасение есть – как можно быстрее включить страну в новый этап технологической гонки. Проблема одна: кто будет это делать?
