Много зим подряд я устраиваю на кухонном окне кормушку для синиц: на небольшой кронштейн из прочной проволоки подвешиваю закрытую картонную коробку с вырезанным круглым отверстием, куда удобно засыпать стакан подсолнечных семечек.
Коробка колышется от ветра, что должно отпугивать воробьев. Воробьям и без моей кормушки неплохо живется в городе, а вот синичек нужно подкормить. Благополучно перезимовав, весной они откочуют в леса, на наши дачные участки. И без устали примутся уничтожать полчища сосущих, грызущих насекомых, вредителей зеленых насаждений.
На этот же кронштейн подвешиваю кусочек несоленого свиного сала, синички и его любят, но, как я заметила, предпочитают все-таки семечки, а сало клюют, если в коробке уже пусто.
Рано утром, когда еще за окнами темно, прилетает одинокая синичка. Угостившись семечками, улетает. Возможно, это синичий разведчик – через некоторое время, чуть забрезжит рассвет, прилетает уже стая птах. Занимают позиции на ветках тополя, растущего совсем рядом со стеной дома и без суеты, без лишнего шума одна за другой подлетают к отверстию коробочки, хватают семечко, уносят его на ветку тополя и там, в полной безопасности, деловито шелушат добычу.
Иногда на тополь прилетает ворона, долго сидит, наблюдая, как дружно завтракают синицы, наверное, завидует.
Близживущее семейство воробьев тоже всегда завидовало синицам, но боялось болтающейся кормушки. Нахохлившись, воробьи сидели на ветках, переговаривались. И однажды, нынешней зимой, самый крупный воробей отважился и подлетел к кормушке, уцепился за край отверстия, покрутил боязливо головкой. И, когда понял, что ничего страшного не произошло, залез в кормушку. и пока не наклевался досыта, из нее не вылез. Вылетел, оставив в кормушке горстку подсолнечной шелухи.
Не было у синиц конкурентов, а вот нынче появились. Вслед за первым воробьем осмелели еще двое-трое. И нарушился синичий демократический обеденный конвейер. Единоличник-воробей устраивается в кормушке надолго, синицам его оттуда не выгнать, они его могут только поторапливать, подлетая к отверстию и трепеща крылышками: «ну хватит уже тебе, не один ты тут голодный!»
Но спустя некоторое время синицы научились давать отпор наглым воробьям. Они устроили что-то вроде дежурства возле кормушки: одна из них следит за воробьями и, заметив подлетающего к заветному отверстию, бросается ему наперерез, таранит его грудью. Тот, оторопев, отлетает на ветку тополя, нервно поправляет перышки, чирикает, как бы оправдываясь перед своими.
Этой зимой воспользовались кормушкой еще одни необычные гости. В самом начале холодов на сало прилетел дятел. Уцепился лапками за кусок, повис на нем спинкой вниз. Клевал сильно, громко, смело. Дал себя рассмотреть – мне хотелось увидеть красную шапочку на его голове, но головка была сплошь черная, ярко-красное пятно было лишь на брюшке у хвоста. Через несколько дней к этому дятлу присоединился другой, у него я рассмотрела красную полоску на затылке. Возможно, это семейная пара: с черной головкой – самочка, с красной полосой на затылке – самец.
А в крещенские морозы на сало стал прилетать еще один дятел, видимо, и у птиц земля слухом полнится. Этот дятел крупнее собратьев, вот у него на голове оказалась красная шапочка, и оперением он более красив и ярок: черные полоски на крыльях узкие, а белые – пошире. Настоящий красавец!
