В конце 60-х годов, когда будущее Самотлора было туманно и едва брезжило в контурах четырёх полуразведанных месторождений, посёлок Нижневартовский представлял собой глухую таёжную провинцию. Именно в этот период, а точнее, в августе 1968 года, на Самотлорское месторождение приехал один из первых выпускников Тюменского государственного индустриального института Виталий Недобитков.
Начинающий нефтяник, подающий большие надежды. Важный исторический факт: научным руководителем его дипломного проекта был сам Виктор Иванович Муравленко. «Нас, дипломников, у Муравленко тогда было трое, – рассказывает Недобитков. – Помню, когда мы впервые пришли к нему на встречу, я весь дрожал, но не от животного страха, а, скорее, от благоговения – ведь такая величина будет руководить моим дипломным проектом! Тут главное не подвести. В итоге, в своей рецензии Виктор Иванович написал, что студент Недобитков обладает прекрасными математическими способностями и его дипломный проект заслуживает оценки «отлично».
Сама работа носила название «Бурение куста скважин с установки БУ-80». Как вспоминает Виталий Георгиевич, тогда ещё эта буровая установка значилась только в проекте. А у дипломника не было на руках ни чертежей, ни макетов. На что и пожаловался Недобитков Муравленко: тот моментально решил этот вопрос.
В процессе написания диплома Виталий бывал у Виктора Ивановича дома. «У супругов Муравленко был очень уютный, гостеприимный дом, – рассказывает Недобитков. – Помню, пришёл к Виктору Ивановичу по дипломным делам, а жена напоила нас чаем с домашним печеньем. Виктор Иванович был удивительно открытым, доброжелательным и располагающим к себе человеком». После защиты диплома Виталий спросил своего научного руководителя, куда ему лучше направить стопы. «Безусловно, на Самотлор!» – воскликнул Муравленко. И в августе 1968 года молодой специалист уже был там.
На студенческих сельхозработах Виталий познакомился со своей будущей женой Тамарой. Оба они были студентами индустриального института (супруга впоследствии тоже всю жизнь проработала в нефтяной отрасли в системе компании «Сибнефтепровод»).
Перед самым выпуском, в том же 68-м, они поженились. Тамара ещё год доучивалась. А по окончании на Самотлор прибыла и молодая супруга. Перед её взором предстал недлинный ряд одноэтажных двухквартирников и несколько десятков двухэтажных зданий с облупившимися стенами. Среди них торчали сооружения невнятной архитектуры, с крошечными оконцами, малюсенькими крылечками и сенями, опутанные верёвками и проводами. «Градостроительный пейзаж» дополняли металлические и деревянные вагончики-балки. Посёлок не имел постоянного тепла (маломощная временная котельная еле «тянула», с трудом обогревая дома), надёжного освещения. То же и со связью – легче было добежать, чем дозвониться.
Современную девушку такая картина сразу бы отпугнула, но жёны советской закалки были заточены на долгую и созидательную семейную жизнь, трудности и бытовые тяготы их не пугали. Да, собственно говоря, в плохих условиях (в деревянном домике, с продуваемыми стенами) молодым долго жить не пришлось: уже в 1972 году они получили благоустроенную квартиру. В 1970 году у Недобитковых родился первый сын Павел, а через восемь лет второй – Тимофей.
Семья, по мнению самого Виталия Георгиевича, у них с Тамарой Васильевной сложилась прочная. До сих пор они живут по твёрдо установленным смолоду правилам: муж – главный добытчик, жена распоряжается финансами и ведёт хозяйство. Оба – развитые, состоявшиеся в профессии, уважаемые люди. Никакой домостроевщины и никакого противоборствующего индивидуализма – крайностей в своей жизни они не допускали. И главным залогом семейного счастья Виталий Георгиевич считает любовь и взаимоуважение. Причём взаимоуважение в большей степени.
Говорит, если муж и жена уважительно относятся друг к другу, то совместная жизнь обязательно сложится. Так и вышло. Семейная жизнь протекала без трудностей, и ничто не отвлекало от основного дела – освоения месторождения. Зима 1968 года выдалась на редкость суровой. Как рассказал Виталий Георгиевич, мороз достигал 60 градусов. Первую скважину бурили 2 месяца, от сильного холода лопались трубы. «Помню, мы с Юрой Шушаковым всю ночь осваивали, под утро получили первый фонтан, после чего со спокойной душой пошли спать, а радость открытия почётная делегация, приехавшая утром, с нами разделить не посчитала нужным», – смеётся Виталий Георгиевич.
Мотивация на достижение цели и успех у советской молодёжи была чуть ли не возведена в абсолют. Да и немудрено, ведь люди верили в идею и шли к конкретной цели – коммунизму. Недобитков вспоминает случай: когда он уже работал буровым мастером, по неосторожности утопил в болотине трактор. Так, Виталий, раздевшись до трусов (а на дворе март – холодрыга), нырнул в эту болотную жижу, зацепился за фаркоп и трактор вытащили.
Работали в нелёгких условиях. Самотлор на многие километры окружали непроходимые болота. Опыта эксплуатации месторождений на болоте в мировой практике не было. Тогда обсуждались два варианта разработок: осушить болото или построить на нём эстакады и бурить с площадок, как на нефтепромыслах в Баку. Первый был отвергнут из-за опасности пожара (мог вспыхнуть сухой торф), второй – из-за длительных строительных работ (а нужно было приступать к разработкам незамедлительно). Было найдено третье оптимальное, решение – организовать промысел прямо на озере-болоте, отсыпая искусственные острова для буровых вышек. «Единственное, сам процесс добычи был не совсем правильным, – вспоминает Недобитков, – чтобы нефть пошла мощным потоком из одной скважины, использовалась система внутриконтурного заводнения (предполагалось, что напор воды, закачиваемой в одну скважину, спровоцирует более мощный поток нефти из соседней скважины). Однако в результате резервуары заполнились водой и много нефти оттеснилось. Сегодня это затрудняет добычу и требует немалых трудовых, наукоёмких и финансовых вливаний. Хотя на Самотлоре нефти много и сейчас, и возможность добыть её существует».
Взаимоотношения в коллективе молодых специалистов складывались прекрасные. Все были хорошо образованы, у всех кипели амбиции и выстраивались свои планы на жизнь, но это не помешало людям сплотиться и не подставлять друг друга в работе, а, наоборот, приобрести в лице сослуживцев хороших товарищей и надёжных, верных друзей. Лёвин, покойный Шакшин, Петров – всё это друзья Виталия Георгиевича.
По справедливости выстраивалась и карьера нефтяников. «У нас раньше было так: ты никогда не станешь ведущим инженером или начальником участка, если не поработаешь буровым мастером, – рассказывает Недобитков. – Мало того что нужно было начинать с азов, нужно еще было досконально разбираться в том, чем ты занимаешься. Раньше не могли назначить начальствовать человека из совершенно другой отрасли или специалиста без опыта, как это практикуется сейчас. Абсолютно прозрачной была и оплата труда».
Сегодня много говорится об этноконфессиональных отношениях. В прежние времена, как говорит Недобитков, такого вопроса не стояло: работали в коллективах русские, украинцы, казахи, татары, евреи, чеченцы, удмурты, азербайджанцы, белорусы, представители других национальностей, но на тему наций и религий даже разговоров не велось. Просто работали, плечом к плечу, не подчёркивая свою национальную принадлежность. Возможно, в этом и кроется секрет дружбы народов.
Виталий Недобитков с удовлетворением вспоминает годы своей трудовой молодости. На Самотлоре он прошёл все ступени профессионального роста – от помошника бурильщика до главного технолога. На это ушло 14 прекрасных лет. Потом была работа в Ноябрьске, затем в Тюмени. В 1991 году Почетный нефтяник Недобитков ушёл на пенсию. На вопрос, если бы представилась возможность всё начать сначала, что бы он вычеркнул из прежней жизни, Виталий Георгиевич однозначно отвечает: ничего бы не поменял. Сегодня есть только одна проблема: после того как было реорганизовано Министерство нефтяной промышленности, нефтяники, вышедшие на пенсию, можно сказать, остались без должного внимания со стороны государства и нефтяных корпораций. «Мне государство как назначило пенсию в 17 тысяч рублей, так её и получаю», – огорчается Виталий Георгиевич. (В то же время, как рассказывает Недобитков, один его знакомый, проработавший водителем в Газпроме, теперь получает пенсию около 100 тысяч рублей в месяц вместе с корпоративными надбавками). Думается, что люди, ковавшие благополучие нашей страны в те далёкие годы, заслуживают нечто большее, чем 17 тысяч.
Что касается самой ситуации с природными ресурсами, Виталий Георгиевич сторонник национализации недр. «Раньше бензин стоил дешевле газводы, а теперь в России цена выше, чем в Европе, как-то это нерационально, – считает Недобитков.
А на вопрос молодых, есть ли сегодня резон учиться на геолога, Недобитков отвечает, не задумываясь: конечно, работы хватит на долгие-долгие годы и не одному поколению!
