Признаюсь, этой встречи ждал восемь лет. Строгий, я бы даже сказал, аскетичного вида пианист с суровым лицом запомнился мне идеальным исполнением сложнейших фортепианных произведений, трепетом восторга, который отозвался во мне.
Тогда казалось, что чарующие мелодии порождались его душой, а соприкосновение пальцев с клавишами рояля указывало им силу, высоту и длительность звучания.
Я делюсь впечатлениями от игры заслуженного артиста России, профессора Московской консерватории Павла Нерсесьяна, давшего недавно концерт в Тюменской филармонии.
Восемь лет почти ничего не изменили в Павле –то же суровое выражение лица во время игры, те же мастерство и филигранная техника исполнения, только засеребрились коротко стриженая голова и небольшая «профессорская» бородка. Так же, как и восемь лет назад, улыбка осветила лицо Павла только после окончания концерта, но не покинула его и во время беседы со мной, учениками тюменской школы искусств имени Знаменского и их преподавателем Халидой Орловой.
– Мне сегодня концерт очень понравился, – признался Нерсесьян. – Вы хорошие слушатели, тонко понимаете музыку, сразу вникаете в её суть, чем воодушевляете меня, – обратился он к детям.
Ребята оттаяли, зашевелились, теснее обступая музыканта, протянули программки для автографов.
– А кто из вас лучше всех играет на рояле? – спросил я. Дети расступились, и вперед вышла самая маленькая девочка. – Вот, Павел, это ваша будущая ученица!
Нерсесьян очень внимательно, как бы запоминая, посмотрел на нее.
– А почему бы и нет? Только ей надо сначала окончить музыкальную школу, потом училище. И пусть приезжает ко мне на прослушивание. А там, кто знает, может, вы окажетесь правы.
Наша беседа продолжилась в гримерке. Я передал Павлу фотографии, сделанные мной на концерте 2006 года.
Посмотрел их с интересом и удивился:
– О! Здесь я еще черноволосый!
– Что нового? – спрашиваю.
– Переехал жить в Бостон. Теперь там мой дом и основная работа.
– Там лучше?
– Да, во всем. Комфортный, абсолютно некриминальный город. Очень достойная зарплата. В Московской консерватории я бываю наездами. 
Приезжаю на несколько дней раз в квартал, исправляю редкие ошибки и неточности учеников, довожу до блеска почти готовых пианистов, передаю их своим ассистентам и опять уезжаю. В Бостоне у меня 18 студентов, это очень много. На них уходит все мое время.
– Есть ли ученики, которыми можете гордиться?
– В Москве у меня никогда не было только моих учеников, я был ассистентом профессора Сергея Доренского, и поэтому назвать своими учениками Дениса Мацуева или Николая Луганского не могу, хотя с ними очень много занимался. А в Бостоне у меня таких знаменитостей нет, много китаянок, но они слабоваты.
Расставаясь, я попросил Павла приезжать еще.
– Приглашайте, – улыбаясь, ответил пианист, – приеду!