За плечами у тюменца Михаила Прокопьевича Решетникова немало пройденных дорог. И немало записей дома, в ящике письменного стола, хранится. Судя по его рассказам, человек он бывалый и к тому же обладает талантом рассказчика. Пора бы уж и книжки издавать, да поди попробуй на свою-то небогатую пенсию. Вот и принёс нам в редакцию ветеран свои литературные опыты. Вдруг найдётся меценат, для которого сибирская культура дороже денег? Глядишь, и появится у нас сибирский Бианки…
Стёпка
Еще выстрел гремел, метался из конца в конец по глади озера и дробился в вековых соснах на тысячи отголосков, а Степка уже перемахнул через штабель леса, сложенного у пилорамы, и уходил все дальше в лес.
Пуля прошла навылет, не задев кости, но потеря крови давала о себе знать. Рысенок слабел, голова кружилась, его покачивало. Наконец, он лег на краю согры, зализывая рану. Рысенка тянуло туда, где он оставил хозяина, и сердце стучало: «Он там-м, он там-м-м». Голову закружило в каком-то водовороте, и Степка провалился в бездну. Когда очнулся, над ним сидела большая черная птица. «Карр-р», – крикнула она, когда Степка пошевелился, и перелетела на соседнее дерево. Немного погодя прилетела вторая, третья и совсем рядом опустился ворон, тяжело хлопая крыльями. Птица-могильщик. Не любят ее звери и стараются, если не погибают, скрыться незаметно. По ним охотники находят подранков, их услугами пользуются и хищники.
Ночью Степка незаметно перебрался на другое место. Хотелось пить. Он слизывал по утрам с листьев росу и обсасывал яркие, как кровь, волчьи ягоды. Иногда он жевал травинки, определяя каким-то шестым чувством их спасительные свойства. Наконец, кризис миновал, жар в его теле спал, и он захотел есть.
Худой, слабый, на подгибающихся ногах, он пошел в поисках пищи, съел чуть ли не с пером крыло какой-то птицы, после чего еще сильнее захотелось есть. В траве мелькнуло рыжее тельце полевки, но едва он успел поднять лапу, как зверек проворно исчез в норе. Справившись со слабостью, пошел дальше. Наконец ему повезло: он наткнулся на зайца. Заяц попал в петлю и был полузадушен, но жив. Степка вцепился в свою жертву. Зайчишка закричал от боли и страха. Зайца хватило на три дня. Отдохнувший и окрепший рысенок пошел искать другую пищу, и когда показалось желтое тельце мыши, он ловко накрыл его лапой. Мелькнул ее белый животик, и она исчезла в розовой пасти рысенка. Степка набирал силы. Однажды он пустился было за зайцем, но не догнал и переключился на мышей, которых было предостаточно.
Домой
Окрепнув, рысенок отправился домой. Направление он определял неведомым звериным чутьем. Когда солнце было уже высоко, он вышел на выруба, где паслись коровы. Ничего не подозревая, хотел пересечь выруб, как тут его заметил Перфилий – местный пастух. Он пас стадо с мальчишкой-подпаском призывного возраста. Перфилий хотя и называл себя охотником, на самом деле был заядлым браконьером. Для него не существовало ни законов, ни запретов.
Увидев рысь, безбоязненно стоявшую у кромки леса, он снял с плеча ружье, вогнал в казенник патрон с пулей. Когда его напарник-подпасок стал подавать ему знаки, указывая пальцем на зверя, сделал знак замереть, а сам стал подходить поближе, чтобы бить наверняка. А зверь был хорош: крупный, белый, как снег, красавец с черными пятнышками на теле. «Редкий экземпляр!» – подумал пастух.
Почуяв неладное, Степка бросился через выруб. Корова, бывшая ближе всех к зверю, нагнула голову, обращая рога к Степке. Прогремел выстрел. Одна из коров, стоявшая ближе к Степке, рухнула на землю, замычала, задергалась.
– Ты, черт косоглазый, корову Сидорова подстрелил! – кричал подбежавший подпасок.
– Тсс, тише, Колька, – прошипел по-змеиному Перфишка. – Ты рысь видел?
– Ну, видел, – протянул Колька.
– Вот рысь и задрала корову, ясно?
Удалив следы пули, Перфилий приготовился обдирать корову.
– Колька, – сказал он, – бери лошадь и скачи в деревню, зови мужиков с собаками. Да не болтай лишнего-то. А то платить придется. Понял?
Вернулся Колька не один. С ним были восемь человек верхом на лошадях и десяток собак.
Сидоров, хозяин коровы, мчался на рыжем породистом жеребце, разгоряченный, как его лошадь, в распахнутой брезентовой куртке, с ружьем за плечами. Он круто осадил жеребца, едва не задавив Перфишку.
– Ну, как это так?
– Вот так, Тихон, проспали, размать твою так!
Перфилий не спорил. Он, не топясь, подрезал шкуру на лытках сидоровой коровы.
– Ну, показывай, где это случилось!
Наткнувшись на свежий рысиный след, собаки понеслись по горячему следу, перегоняя друг друга. Перфишка схватился было за берданку, отдавая нож хозяину.
– Нет уж, ты проспал, ты и обдирай! А со зверем я сам разделаюсь! А тебя еще мясо заставлю продавать, понял! – кричал Сидоров уже издали.
Погоня
Охотники разделились. Одни шли по следу, другие – в обход. Скакали по лесной тропинке вдоль просеки. Собаки путались и замедляли движение. Версты через две собак спустили с поводком. Освободившись от поводка, Рэк – крупный, рыжей масти гончак – огромными прыжками помчался по лесной тропинке. За ним – гончая сука, взятая у соседа, и три беспородных. Собаки устремились вслед за Рэмом. Охотники отстали.
Отбежав на край выруба, Степка попетлял в поисках пищи, повалялся в песке, отряхнулся, да так, что песок веером полетел с его шкурки! И тут он услыхал лай собак. Собак он не боялся, лошадей – тоже. Боялся только палки, изрыгающей огонь. И только когда показались собаки, он стал уходить в лес. У него была своя манера обороняться: как только его настигали собаки, он переворачивался на спину и пускал в ход свое смертоносное оружие – задние лапы.
Так случилось и на этот раз: собаки настигли его. Он, как акробат, перевернулся через голову и ловко отбросил первого пса. Рэм, не раскусив хитрость, с разорванным брюхом был отброшен в сторону.
Второй пострадала сука. С разорванной шеей она ползала по траве, не в силах подняться. А Степка как ни в чем не бывало соскочил, всем своим видом показывая: «Что, получили?». А трем оставшимся, нерешительно бросившимся к нему, вежливо улыбнулся, показав ряд зубов. Сам же не спеша направился к лесу. Охотники подскакали к месту трагедии, подобрали собак, заправив гончаку внутренности и сделав тугую повязку.
Тут подоспела свора, идущая по следу, за ней, горяча коней, спешили верховые с ружьями наизготовку. Дальнейшее преследование ничего не дало. Погибла еще одна собака. Зверь ушел, не подпустив на выстрел. «Это просто шайтан какой-то, никогда не было такого, чтобы рысь, да на дерево не шла», – ворчал старый охотник Кузьма. В деревнях началась паника: рысь режет крупнорогатый скот. Пастухи вооружались. Образовались поисковые группы.
Под шумок кое-кто грел руки, расхищая скот – на Степку списывалось все, и он, преследуемый, все дальше и дальше отдалялся на Урал. Путь домой был отрезан.
На новом месте
Однажды, пробегая возле дома обходчика, Степка увидел маленькую девочку, остановился, потерся о ее платье. Ребенок не испугался. Девочка маленькими пальчиками трогала уши зверя, что-то напевая. Он лег, вытянул лапы, а девочка, полоской из синей ленты обернув ему шею, завязывала бантик. Скрипнула дверь – это на крыльцо вышла мать ребенка. Зверь мгновенно исчез. «Кис-кис», – показывала пальчиком девочка в сторону от дома. Увидев у крыльца котенка, подаренного им соседями, она подала его девочке: «Вот тебе кис-кис».
Здесь, вдали от населенных пунктов, с женой и дочкой жил бывший интернационалист Федор Береговой. И здесь же после госпиталя работал путеобходчиком. Его жена, миловидная женщина, преподавала в станционном поселке в школе, вела дневные и вечерние занятия. Муж ее, высокий чернявый парень, часто говаривал: «Бросила бы ты, Оксана, вечерние занятия. Наташку кто одевать будет?». Жена отвечала: «Твоего заработка только на еду хватает!». Федор иногда промышлял охотой. Нравился ему этот нетронутый край: здесь можно встретить благородного оленя, косулю, лося, а о птице и говорить нечего. Особенно много было боровой дичи, в сограх токовали глухари, а на лесных полянках резвились косачи. «Чу-выш, чу-выш-ш-ш», – слышалось оттуда. Однажды Оксана по осени вышла развешать постиранное белье. И вдруг увидела, что их дочь играет с каким-то пятнистым зверем. Она вернулась в дом и разбудила мужа.
Продолжение следует.
