Вообразите себе: осень, деревья в золоченой листве, освеженной недавним дождиком. Вышло солнце, озарив маленький сквер – влажные кусты, скамейки, фонари и скульптуру в центре. Бронзовые фигуры лучатся внутренним светом. Утро молодой семьи – юная мать поднимает на руках малыша, за ее спиной замер отец, готовый поддержать, защитить, отвести любую беду...
Таков «Первенец» известного тюменского скульптора Николая Распопова. Вернее, таким он однажды станет. Пока в мастерской ждет своего часа гипсовая модель в натуральную величину. Она хороша, но «не смотрится так весело и красиво, как будет смотреться в бронзе». Бронзу просит и тема, и сама работа – теплая, сердечная, чистая…
Художник мечтает увидеть своего «Первенца» под небом Тобольска, где прожил тридцать лет, или в одном из тюменских скверов. Скажем, на Цветном бульваре, вблизи автобусной остановки. Может быть, у родильного дома на улице Холодильной, посреди цветника. Или в Александровском саду… Как это могло бы выглядеть, демонстрирует фотомонтаж Александра Скаредного. Высота скульптуры метр семьдесят пять – под стать человеку, но стоять она будет чуть выше прохожих, на гранитной плите, которую Николай Васильевич уже припас у себя в мастерской. Больших размеров он не любит, хотя есть среди его произведений и гиганты – взять хотя бы памятник Салманову в Салехарде. Масштаб личности обязывает. Знаменитый геолог ростом три с половиной метра глядит на город с высокого постамента. И самого его рассматривать надо с почтительного удаления…
У нас Распопов больше всего известен скульптурой «Тюмень летящая», которая встречает въезжающих в город по Ялуторовскому тракту, и, конечно же, памятником «Прощание» в сквере рядом с музеем-усадьбой купцов Колокольниковых. Фигуры солдата и девушки невелики по размеру, просты по форме и потому особенно трогательны – как будто живые люди застыли в кованой меди. На полке у мастера стоит крохотная копия этого монумента – пластилиновая модель, словно одетая тончайшей жестью, а на самом деле в несколько слоев покрытая нитролаком.
Теплых, живых материалов в арсенале скульптора немало, но ни один не сравнится с деревом. Именно из него давным-давно Николай Васильевич сделал свою «Тобольчанку». Перебравшись в Тюмень, он очень скучал по Тобольску. Порой глядел из окна мастерской на проходящих мимо женщин – тюменок. Какая понравится – тут же делал набросок на бумаге или в пластилине. И постепенно из набросков рождалось ощущение образа. По этому ощущению мастер и вырезал из деревянной «чурочки» женскую головку. Сразу, не делая модели, не стремясь к портретному сходству… Потом его не раз спрашивали: почему «Тобольчанка», а не «Тоболячка», как положено? А он отвечал, что это положенное ему не по душе: «то-боляк», «то-болячка». Не хотел он именовать свою красавицу «болячкой». Слово «тобольчанка» – совсем иное. От него веет поэзией…
Для «Первенца» Распопов тоже не подбирал конкретных прототипов. Есть ли в его героях что-то от дочерей, внуков, маленькой правнучки?.. Если да – то, опять же, на интуитивном уровне. Где-то что-то подсмотрел, запомнил, соединил одно с другим, придумал, нафантазировал, чтобы добиться главного – ощущения подлинной семейной близости.
Мастер признается, что шел к этому образу всю жизнь. И пришел – через себя, через воспоминания, раздумья, через работу над автопортретом, который помог ему преодолеть трудный период… «Это настолько, оказывается, серьезная задача – создать лично себя, – рассказывает Николай Васильевич. – Этот автопортрет спросил с меня все, всю мою жизнь…» А затем он приступил к «Первенцу», еще не зная, что получится. «У меня были старые рисунки, я их все пересмотрел, все перечувствовал. Задумка эта мне вспомнилась. И я решил, что надо работать над этой вещью».
Первым делом он сотворил женщину. Небольшая обнаженная фигурка… «Но одну женщину подать – это не раскрыть ни себя, ни образ женский. Надо делать большой размер, чтобы она как-то влилась в жизнь. Я подумал и решил еще и ребенка ей вылепить». Потом возникла мысль: что же она одна, без мужа? Нашему времени это, конечно, свойственно. Но чем констатировать данность, не лучше ли создать настоящую семью? Так художник пришел к большой теме материнства и отцовства.
Теперь, когда скульптура готова, Распопов то и дело вынужден отвечать на вопрос: почему они не улыбаются? Он пытается объяснить, что смех, улыбки, переполненность счастьем – это краткие, преходящие моменты. Запечатлеть сиюминутное в вечном материале, тем самым создав иллюзию, будто жизнь – это вечный праздник, было бы неправильно. 
Впереди у молодой семьи, у новорожденного малыша долгий путь, и ни легким, ни беззаботным он не будет. «Мне пришлось прожить их жизни – его, ее и этого пацаненочка, – продолжает скульптор. – Я называю его Сережка…»
Пока Сережка и его родители обитают в стенах мастерской, под присмотром своего создателя, увлеченного сейчас совсем другой работой. «Первенец» (второе название «Утро») для него закончен. «Он меня не тревожит. Ни добавить, ни убавить я здесь ничего не могу». Для своего творения мастер хочет лишь одного, чтобы оно обрело новую жизнь в пространстве города. Но у бронзы, материала замечательного во всех отношениях, есть один недостаток – он дорого обходится. Николай Васильевич надеется, что однажды нужное решение будет принято, и дитя молодой четы впервые ощутит на своих бронзовых щеках капли дождя и ласку солнечных лучей – ведь солнце всегда приходит на смену тучам…
