Что представляет собой наше село, хорошо видно даже из окна вагона: видавшие виды домишки, среди которых возвышаются два-три кирпичных особняка, да и то не в каждой деревне. Я уже приводил эту цифру: примерно 20 млн селян ежегодно пускаются в отхожий промысел, а часть со временем оседает в городах.
Скверную погоду в новой России определяют три хаотических процесса: формы хозяйствования, социальная политика и муниципальная власть. До конца государство не определилось нигде.
Начну с первого. Какое направление отрасли ни возьми, везде резко снижалась занятость. Например, в 1990 г. было 57 млн голов крупного рогатого скота, и требовалось множество людей для выращивания кормов на огромных площадях. А в 2010 г. осталось всего 20,4 млн КРС, меньше, чем в 1861 г., сразу после отмены крепостного права! Понятно, что для их обслуживания нужно гораздо меньше рук. По данным Росстата, в 2012 г. в сельхозпредприятиях производительность труда выросла в 4 раза, а занятость упала в 6 раз. В итоге, если в 1990 г. в колхозах и совхозах работало около 10 млн, то сейчас в хозяйствах разных форм осталось менее 3,5 млн человек. А сельских жителей, напомню, от 37 млн до 40.
В советские времена многие были заняты на предприятиях, обслуживающих непосредственное производство сельхозсырья или косвенно с ним связанных. В новые времена исчезло большинство. Как и подсобные промыслы. А ведь в других странах вторые-третьи члены семей на этих промыслах с помощью современного оборудования изготавливают тысячи мелочей, без которых не обходится ни один дом. Но Россия подобную продукцию предпочитает импортировать.
В последние годы взят курс на крупные агрохолдинги. Эксперты говорят, что он сложился неожиданно для государства: корпорации почувствовали вкус к угодьям, но суть сельского бытия им не интересна. На днях в телеинтервью каналу «Россия-24» глава АФК «Система» Владимир Евтушенков рассказал, что корпорация приобрела 500 тыс. га черноземов. Для чего? Скорее всего, по его словам, вывести агрохолдинг на первичное размещение акций и выгодно продать. Что при этом будет с населением – для бизнесмена вопрос риторический.
К тому же наши латифундии устроены совсем не так, как за рубежом. Например, американский агрохолдинг Tyson Foods производит четверть всего мяса птицы в мире. Но всё сырье получает от фермеров, которым поставляет технологии, оборудование, цыплят и корма, гарантируя покупку продукции и своевременную оплату. А у себя содержит только инкубаторные станции и научные подразделения, где выводят новые породы и ведут генетические исследования. Кроме того, крупные агрохолдинги (в разных странах по-разному) за фермера планируют, кредитуют его и страхуют, а также консультируют, как организовать бизнес, какие культуры и технологии использовать. Короче, если в мире агрохолдинги превратились в точки роста и благополучия территорий, то у нас эти латифундии, за редким исключением, отгородились от сельского мира высоченными заборами.
Эксперты отмечают еще одну тенденцию: производство сельхозпродукции концентрируется всё в меньшем числе регионов. Слов нет, специализация в сельском хозяйстве, зависящем от почв и климата, необходима позарез. Это один из факторов, снижающих затраты на продукты, которые дороже, чем во многих странах. Помнит ли при этом государство о благополучии жителей регионов, где сельхозпроизводство в результате специализации сократилось? В декабре 2011 г. нынешний глава Центробанка Набиуллина, а тогда – министр экономического развития, сказала в одном из выступлений, что «сохранение любой ценой экономически неэффективных малых городов и препятствование перетоку трудоспособного населения в крупные города может стоить нам двух-трех процентов экономического роста…». Радикальные либералы пошли дальше: подавляющая часть российского населения должна сконцентрироваться примерно в 40 крупных городах, а все остальное пространство нужно оставить – там пьянство и бедность, которые невозможно преодолеть. Надо ли это комментировать?
Александр Петриков, академик РАСХН и статс-секретарь, замминистра сельского хозяйства России, пишет, что крестьянство – непонятный иероглиф для либеральных умов. Наше государство никак не может найти золотую середину между эффективностью производства и развитием сельских территорий. Лучше всего это видно на примере личных подсобных хозяйств, которые сегодня дают около половины разнообразной продукции, и без неё не обойтись. Однако эксперты призывают анализировать разные аспекты явления и на их основе системно определить, что в дальнейшем делать с этой формой уклада. А тенденции любопытны. Так, если в 1990 г. на одного занятого в ЛПХ приходилось валовой продукции в 3,7 раза больше, чем в сельхозпредприятиях, то в 2011 г. – в 3,3 раза меньше. Лопатой много не наработаешь, на скудные доходы трактор не купишь, а кредиты кусаются. Далее, в том же 2011 г., впервые с начала 90-х, менее чем на 1% выросло поголовье КРС. Но прирост дали крестьянские фермерские хозяйства (КФХ): в них поголовье выросло на 15%! Соответствующая картинка и по молоку: если в 2011 г. его производство в сельхозорганизациях выросло на 2,5%, то в КФХ на 12,8%, а в ЛПХ и вовсе упало почти на 2%.
Понятно, что только как форма организации производства ЛПХ неэффективны, поскольку они изначально нацелены на самообеспечение семьи. К примеру, лишь мизерная доля их молока засчитывается товарной. Многие регионы финансируют программы поддержки ЛПХ, прежде всего, в социальных целях. Однако как долго это может продолжаться и во что выльется? Денег нет. По данным за январь – октябрь 2013 г., доходы консолидированных бюджетов регионов, без учета инфляции, выросли только на 1%. Лишь на содержание и ремонт дорог в 2014 г. субъекты направят почти в 5 раз меньше, чем требуется.
Скорее всего, ЛПХ, если того захочет семья, может трансформироваться в КФХ, которые не только в мире, но и в России доказали социальную и экономическую устойчивость. Академик Петриков говорит, что КФХ лягут в основу стратегии Минсельхоза. Однако в соответствующем федеральном законе семейное крестьянское хозяйство не выделено в особую организационно-правовую форму, что не позволяет разрабатывать по отношению к нему специфические меры поддержки.
Минсельхоз подготовил пакет законопроектов для господдержки отрасли и фермеров. Предусмотрен постепенный переход от субсидируемых кредитов к инвестиционным грантам, на которые есть множество заявок, станет легче выбирать организацию КФХ в виде юридического лица или без оного. Согласуется с федеральными органами целевая программа сельхозкооперации на 2014 – 2016 годы. Внесены изменения в Налоговый кодекс РФ, облегчающие, а в ряде пунктов и ликвидирующие гнетущее фискальное бремя. Подготовлен законопроект, позволяющий фермерам строить жилье на сельхозугодьях.
Однако выбор КФХ в качестве стратегии вовсе не диктует стандартный подход ко всем территориям, даже малым, следует заниматься каждой семьей! Везде – свои особенности, а, значит, нужны разнообразные формы хозяйствования и жизни. В том числе Минсельхоз поощрит переориентацию агрохолдингов с «латифундистского» типа на условно «американский», опирающийся на ЛПХ, фермеров, кооперативы и средние хозяйства.
Но такую стратегию может, как в Китае, реализовать только местное самоуправление, близкое семье. В Поднебесной именно оно занимается сельской индустриализацией в формах, получивших название районно-поселковых предприятий. В России же муниципальная реформа идёт второе десятилетие, а местного самоуправления как не было, так и не предвидится. Когда в 2003 г. принимался соответствующий закон, надеялись, что местные власти получат средства от налогов подоходного, на землю и имущество. Однако последние два налога у нас самые мизерные в мире, поскольку земельная реформа зависла, а у безработных доходов – дыра в кармане. Потому и местная власть – нищая.
Понимая, что налоговых поступлений для поддержания местного самоуправления не хватает, власти начали объединять поселения, ликвидировать малокомплектные школы и фельдшерские пункты. В результате, по данным журнала «Эксперт», если раньше между деревней и центром сельского поселения, где есть школа, магазин, медики, было 5–7 километров, которые еще можно было одолеть пешком, то теперь уже 20–25 километров. Недавно президент Путин обратил внимание «на особо чувствительный вопрос – оптимизацию сети бюджетных медицинских учреждений. Мы знаем, чем оборачиваются поверхностные, формальные, чисто бюрократические подходы, например, какую реакцию людей вызвало закрытие больниц или роддомов на селе... Такая реструктуризация, конечно, недопустима»,– подчеркнул глава государства. Правда, слишком поздно. В ходе многолетней оптимизации социальной инфраструктуры целые деревни либо исчезли, либо пополнились избами с заколоченными окнами.
Да, стартовала новая федеральная целевая программа "Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года". Там сказано про "комплексный" подход и "устойчивость". Однако никаких гарантий достижения целей нет: до сих пор не выполнена аналогичная программа с 2002 до 2013 г.
Словом, программы существуют сами по себе, а селяне живут своим чередом…
