Село Иевлево, стоящее на полпути между Тюменью и Тобольском, известно не только тем, что через него по Сибирскому тракту шли пешим этапом на каторгу декабристы, тряслись в повозках сосланные в Тобольск писатели Чернышевский, Достоевский, композитор Алябьев … Здесь провёл ночь в качестве узника и бывший самодержец Николай Второй.
Особое внимание привлекло к себе это событие в преддверии 400-летия дома Романовых. Краеведы старательно искали эту реликвию – дом, где в 1918 году ночевала царская семья. И, удивительное дело, некоторые «находили» этот несуществующий уже, к сожалению, более двух десятков лет объект. В июле 2010 года, например, его «нашла» экспедиция журналистов газеты «Тюменская область сегодня». В том же году этот якобы дом показали краеведу из Тюмени Владимиру Полищуку («Агротуризм на родине Распутина», газета «Тюменская область сегодня», 24 марта 2010 г.).
Когда я в феврале 1991 года занялся поисками «царского дома», условно он ещё был жив (эта условность станет понятнее чуть ниже). Из книги М. Касвинова «Двадцать три ступени вниз» я знал, что на ночлег арестованного самодержца поместили в двухэтажный дом. К этому времени в Иевлево было четыре двухэтажки. В которой из них? Я стал искать старожила, который мог бы подсказать. Мне повезло: нашёлся не просто знаток, а свидетель тех далёких событий. Им оказался местный житель Григорий Александрович Ганихин. Но прежде чем дать ему слово, давайте вспомним предысторию появления последнего из Романовых в этом сибирском селе.
Как пишет Касвинов, отрёкшийся 2 марта 1917 года «с кровью в сердце от престола» (между прочим, и ныне в отставку уходят также трудно) император Николай Второй был заключён под домашний арест в Царском Селе. Обострение политической обстановки вынудило Временное правительство поискать другое пристанище для царской семьи. И вот, 2 августа два литерных поезда устремляются через бурлящую Россию в Тюмень, где у речного вокзала уже разводили пары три судна. Их путь лежал в Тобольск. Проплывая мимо села Покровского, августейшая чета отвесила низкий поклон родине своего покойного фаворита Григория Распутина. «Здесь, в этой реке, – объясняла царица стоящим на палубе фрейлинам, – он ловил рыбу. Вы помните, он присылал нам рыбу в Царское Село…».
В Тобольске семья бывшего императора пережила ещё одну революцию и смену караула. И вновь дорога, уже последняя. Из Тобольска в Екатеринбург, на Голгофу. 26 апреля 1918 года к губернаторскому дому были поданы сибирские кошевы и тарантасы. В первый день пути покрыли 130 вёрст и на ночлег остановились в селе Иевлево. Для трёх членов семьи (остальные выедут позднее, второй группой) в придорожный двухэтажный дом внесли взятые из Тобольска раскладные кровати.
А теперь слово живому свидетелю этого короткого эпизода из долгого пути Романовской династии к Голгофе. Десять лет тогда было иевлевскому мальчонке Гриньке Ганихину, и, конечно, не мог он пропустить сей случай. Завидев огромный поезд, вся деревня сбежалась поглазеть, и Гринька в числе первых.
– Но близко никого не подпускали, охрана была большущая, – вспоминал Григорий Александрович. – Подъехали они вечером, много-много повозок. Остановились у дома купца Налобина. «Царь, царь!» – раздалось вдруг в толпе. И я увидел, как из повозки вышел человек с аккуратной бородой. Мне он показался красивым, держался с достоинством. Сильно взволновался народ, жалели царя.
Отъезд необычных гостей Гриша не видел, отправились они неожиданно, ранним утром. Но изрядная толпа всё же собралась, сопровождая поезд до близкой переправы через Тобол. Там поверх зыбкого пористого льда настелены были доски, по ним и перешли путники пешим порядком. На другой стороне реки процессию уже ждали повозки с артамоновскими мужиками на облучках (Артамоново – деревенька на левом берегу Тобола).
Как рассказывает в своей книге М. Касвинов «В Покровском колонна сделала привал у распутинского дома ... Здесь бывшая царица вновь получила возможность ещё раз всплакнуть о Распутине». Дальше путь царской семьи лежал в Тюмень и Екатеринбург, навстречу жестокому финалу. А мы вернёмся к опустевшему ранним утром 27 апреля 1918 года дому купца Калашникова. Не имея детей, купец вскоре передал его своему племяннику Дмитрию Караульных, как оказалось, на горе. За этот дом и раскулачили наследника, сослав всей семьёй далеко-далеко. Похожая судьба ждала и особняк: дом перевезли в Ярково, приспособили под райком партии.
– Красивый был дом, – рассказывал мне Григорий Александрович Ганихин. – Высокий, из крепких сосновых брёвен, на каменном фундаменте. Все в Иевлево жалели о нём. Рядом с ним двухэтажные склады были и флигель, их тоже разобрали и увезли неизвестно куда. А вот на складишки похуже никто не польстился, они до сих пор стоят, исправно служат местному сельпо.
В Ярково купеческий особняк три десятка лет служил штабом партийной власти, затем укрывал районную статистику, потом пустовал и напоследок был отдан под квартиры. В 1991 году вплотную к нему воздвигался терапевтический корпус районной больницы, и обречённый дом доживал последние месяцы. Запущенный, неухоженный, недавно обгоревший, но даже не покосившийся, он напоминал ветерана, к которому за беспомощностью и бесполезностью потерян всякий интерес.
После всего того, что я узнал об этом доме, очень хотелось привлечь к нему внимание, уберечь от гибельной участи. И я написал о нём в «Тюменских известиях», закончив статью «Вглядитесь в эти старые окна – глаза истории» словами: «В Ярково давно вынашивается горделивая мысль о строительстве собственного музея. Надо ли нам убивать деньги на возведение безликой коробки, стаскивать в неё черепки и прялки, коих полно в казённых хранилищах древности, и при этом равнодушно взирать на рукотворную гибель живой ещё истории. Той, своей, единственной, которой нет ни в каких музеях. И если создавать музей, то что может быть более подходящим, чем этот дом?»
Публикация вышла в феврале 1991 года. Кроме того, я не только через прессу, но и напрямую убеждал главу сельской и районной власти Ивана Андриянова и Баязита Хайруллина спасти особняк, с чем они согласились. Но через 2 месяца в заметке «Последние дни дома Романовых» мне пришлось констатировать: «Как видно, последние дни доживает этот двухэтажный дом по улице Ленина, 66, уже изрядно покорёженный ломами, гвоздодёрами… Как оказалось, власть предполагает, а главврач райбольницы, на чьём балансе был дом, располагает, продав дом со всей его историей за 50 тысяч частному лицу. Что будет с особняком, одному «частному лицу» и ведомо. В данный момент, во всяком случае, лом и гвоздодёр, управившись с резными наличниками и добротными косяками, принимаются за стены».
Заканчивалась заметка напоминанием о судьбе другой реликвии – порушенной при коммунистической власти усадьбы Григория Распутина в селе Покровском: «Сколько потом было ахов и вздохов. И вот уже при нынешней власти исчезает дом с интересной судьбой. Наверное, и по нему будут ахи и охи. Видно, правда: плакать по покойникам куда как легче, чем помогать ещё живым».
Но все эти обращения оказались гласом в пустыне. Теперь можно только воображать, каким привлекательным объектом для туристов был бы этот особняк в Ярково на их пути из Тюмени в Тобольск. Ну, и сожалеть, конечно.
