Почему славу нефтяной Сибири всё чаще называют былой?
Помнится, в интервью о проблемах ТЭК кто-то из специалистов пошутил: дескать, не надо сгущать краски, нефть и так черная. Сгущать краски и вправду не стоит, хотя «черное золото» Сибири в последние годы заметно утратило блеск былой славы, и град Золотых звезд уже не свергается с высоких небес. Даже газеты местного масштаба все реже обращаются к нефтяной теме, почувствовав, что хвалить нефтяную отрасль сегодня вроде как не за что, а писать о ней плохо рука не поднимается.
Оценивая состояние дел в топливно-энергетическом комплексе, аналитики, мне кажется, подчас упускают из виду одну немаловажную деталь; добыча полезных ископаемых напрямую зависит от капризов недр.
Сегодня скважина охотно дает сотни тонн, завтра ее потенциал вдруг иссякает, и станок-качалка превращается в обычный музейный экспонат. И ничего тут не поделаешь. Тем не менее надо признать, что нефтяная промышленность России по-прежнему играет важную роль как в экономическом развитии страны, так и на мировом энергетическом рынке. Производство нефти и газа остается наиболее конкурентоспособной сферой национальной экономики с позиций интеграции страны в систему открытости РФ для внешних рынков. Взлеты и падения в практике недропользования – это не только результат недоработки инженеров, геологов и ученых, это естественные колебания природной среды, которая по ряду моментов остается для человека загадкой. Не удивительно, что во второй половине 80-х годов прошлого столетия ситуация начала резко меняться.
Максимальный объем добычи нефти в России (569,5 млн тонн), полученный в 1987 году, стал первым и, очевидно, последним высоким результатом. После него началось стремительное снижение показателей. В 1996 году из недр было извлечено лишь 301,4 млн тонн сырья, то есть 52,9% от уровня 1988 г. На сей раз причины были обусловлены целым комплексом геологических и экономических факторов. Первую группу этих проблем специалисты связывают с ухудшением качественных характеристик сырьевой базы отрасли, прежде всего, с высокой степенью выработки недр, особенно в разряде наиболее крупных и высокопродуктивных месторождений. Их запасы выработаны на 48%, большинство залежей находится в стадии падающей добычи, а это сказывается на снижении продуктивности действующих скважин, росте обводненности нефти и скором выходе из строя производственных мощностей.
Ситуация в очередной раз подтвердила истину насчет того, что недра – это не бездонная бочка, что распоряжаться их богатствами следует экономно и бережно, как это делают в большинстве развитых стран Западной Европы, не скрывая удивления расточительностью россиян, увлеченных погоней за сиюминутной прибылью и приоритетным положением на мировом энергетическом рынке. Расплата за это, с позволения сказать, легкомыслие оказалась слишком высокой. Продуктивность новых месторождений, вовлекаемых в разработку, обнаружила их крайне незначительную эффективность. Возникла необходимость доходить до глубинных пластов с более сложным геологическим строением, а это требует немалых затрат, принципиально новых технических средств и технологий.
Уместно предположить, что опьяненное головокружительными успехами на первом этапе освоения залежей Западной Сибири руководство компании «ЛУКОЙЛ» оказалось не готовым к кризисной ситуации не только в моральном, но и экономическом смысле. Привычка брать как можно больше и ничего не давать взамен преподнесла хороший урок. Истощение месторождений, слабая техническая оснащенность процессов добычи нефти привели к массовой остановке нерентабельных скважин. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы представить себе масштабы колоссальных потерь, которые не замедлили сказаться в целом на экономике страны и ее финансовом потенциале.
Нужно учесть, что наращивание объемов добычи энергетического сырья в России многие годы шло за счет экстенсивного развития, т.е. ничего нового не внедряли, эксплуатируя на износ старую технику. Бывая в командировках на нефтепромыслах Шаима, мне не раз приходилось слышать нелестные отзывы ремонтников скважин о тех, которые «там, наверху». Техническая оснащенность наших месторождений на несколько десятков лет отстала от европейских стран, ведущих нефтедобычу. По имеющимся оценкам, только 14% эксплуатируемого в отрасли оборудования соответствует мировому уровню. Мы значительно уступаем по производительности, надежности, долговечности и экологичности технопарка развитым странам. К примеру, межремонтный период работы нефтяной скважины у нас в среднем не превышает 300 суток, тогда как в Западной Европе он достигает 4,5-5 лет. На основе применяемых в России технологий из недр извлекается не более 40% геологических запасов нефти, а на месторождениях с вязкой жидкостью вообще составляет только 15 процентов. Практически отсутствует отечественное оборудование для разработки залежей с помощью горизонтальных скважин, позволяющих в несколько раз повысить продуктивность скважин. Велико отставание в применении новейших термических, физико-химических и газовых методов повышения нефтяной отдачи пластов и т.д.
При таком отношении к НТП энергетический комплекс России недолго продержится в числе мировых лидеров, где его место до сегодняшнего дня сохраняли исключительно природные богатства, а не рациональный подход к их использованию. По официальным отчетам Минэнерго России, причинами резкого падения уровня добычи жидкого сырья являются изменения в базе запасов нефти, устаревание технологий, уменьшение объема работ по бурению, сокращение открытия новых месторождений и критическое состояние действующих мощностей. Короче говоря, перечислены главные обязанности энергетического комплекса, которые, как видно, проигнорированы. Так и хочется воскликнуть голосом прокурора: «Чем же вы, господа нефтепромышленники, занимались в последние годы, кроме подсчета барышей и сдувания пыли со звезд Героев Социалистического Труда?». Вряд ли можно назвать состоятельными ссылки на некий комплекс политических, экономических и прочих проблем, якобы связанных с распадом единого экономического пространства бывшего СССР. За годы с момента того самого распада горы можно было свернуть, а мы умудрились лишь свернуть голову экономике России. Не случайно ведь бюджетное финансирование отрасли, перешедшей в руки предприимчивых компаний, прекратилось почти полностью. Компании вынуждены были покрывать расходы своей прибылью, что стало почти невозможным ввиду огромных налогов, роста транспортных тарифов и кризиса неплатежей. При этом почему-то мало кто допускает мысль, что прибыль, которой компании «вынуждены» покрывать расходы, это что-то вроде своей рубахи, которая ближе к телу, с которой так не хочется расставаться даже вопреки здравому смыслу.
Справедливости ради надо сказать, что с 1997 года стало намечаться некоторое повышение уровня добычи. По оценкам Госкомстата, он составил 305,6 млн тонн, или 101,4% к уровню 1996 г. Россия заняла по данному показателю третье место в мире после Саудовской Аравии и США. В 1999 г. было добыто 304,8 млн т, в 2000-м – 323,3, в 2001 году – 337 млн. Казалось бы, решение проблем сдвинулось с мертвой точки, но и данный результат почти в два раза меньше, чем уровень, достигнутый в 1987 докризисном году.
Пожалуй, следует определиться в расстановке акцентов: говоря о нефтяной Западной Сибири, более правильно будет иметь в виду Ханты-Мансийский автономный округ, где, по сути дела, сосредоточена основная база энергетической индустрии России. Именно здесь действует около 300 месторождений нефти и газа. Особенно значительные из них расположены в Среднеобском нефтяном районе, включающем в себя Самотлорское, Усть-Балыкское, Мегионское, Нижневартовское месторождения. Вторым по значимости принято считать Шаимско-Красноленинский свод, расположенный в 500 километрах севернее Тюмени. Здесь извлекается из недр приблизительно половина всех запасов России, здесь же содержится основная часть неразведанных ресурсов. На долю региона приходится 67,5% всей добычи в РФ.
Однако странная складывается картина – тяжелое восхождение в гору было куда приятнее и, я бы даже сказал, радостнее, чем стремительный спуск со славных вершин. Причина банальная – месторождения стареют (вспомните притчу о бездонной бочке). За последнее десятилетие добыча в этом регионе сократилась почти на 50%, а степень выработки запасов составила всего 33%. Надо ли из этих фактов делать трагедию? Специалисты в один голос говорят, что при условии эффективного технического перевооружения и доразведки запасов, «черного золота» хватит как минимум еще на полвека. Это подтверждается тем, что, несмотря на конкуренцию со стороны природного газа, нефть Югры пока остается важнейшей статьей нашего экспорта в дальнее зарубежье и вместе с нефтепродуктами обеспечивает не менее 25% его стоимости. Вот только один вопрос не снимается с повестки дня: как долго это будет продолжаться? Ведь прогнозы экспертов о перспективах легко опровергнуть хотя бы тем, что добыча нефти на одном из самых богатых месторождений – Самотлорском – с 1985 года снизилась на 20 млн тонн и неуклонно продолжала падать почти на 10 млн тонн в год.
Слава Богу, власти ХМАО трезво оценивают сложившуюся обстановку и не намерены пускать дело на самотек. Глава региона Наталья Комарова, судя по сообщениям в печати, готова пожертвовать поступлением 20 млрд рублей и в без того дефицитный бюджет для привлечения новых «игроков» к разведке, добыче и освоению новых месторождений. Вездесущие эксперты считают, что данные меры рассчитаны на долгосрочный эффект, хотя в условиях несбалансированного бюджета могут удвоить дефицит казны. Разумный расчет на перспективу обернется уже
в ближайшем будущем серьезным подспорьем в выполнении большого комплекса социальных и экономических программ
в арсенале способов развития ХМАО. По отчету губернатора Югры, в 2012 году на территории округа было произведено 259,9 млн тонн нефти против прогнозируемых 260 миллионов, тогда как в 2011 г. этот показатель составлял 263 млн т, в 2010 – 266 млн тонн. Темпы роста достигли почти 99 процентов, чуть-чуть уступив предыдущему году. Таким образом, скорость «падения с горки» замедлилась, дав основание думать, что не так страшен черт, как его малюют.
