Работа журналиста полна сюрпризов. Около года назад наш бывший сотрудник, пенсионер Юрий Иванов подарил мне давно хранящуюся в его семье книгу – Киево-Печерский патерик (полное собрание житий киево-печерских святых), изданный в 1900 году.
Кроме того, что эта книга для всякого верующего сама по себе ценна, меня заинтересовали необычные печати и надпись на ней. Оказалось, патерик принадлежал библиотеке скита известного Абалакского монастыря. Скит – это обычно отдалённая, находящаяся в непроходимом лесном месте заимка, где никто не мешает монахам возносить молитвы Господу. На печати написано: «Тобольск. епарх. тобольск михаилоарханг. мужск скита», а подарил в Михайлов скит книгу иеромонах Ананий (его фамилия несколько неразборчива).
В семью Ивановых патерик привезла их раскулаченная землячка, которая, по всей видимости, в двадцатые годы или начале тридцатых отбывала наказание где-то в непосредственной близости от скита или даже на его территории. К тому времени монахов там уже не было, об этом говорит тот факт, что женщина вообще смогла пройти в скит, в который дамы не допускались ни под каким предлогом. Набожная знакомая Ивановых привезла с собой тощий узелок личных вещей и целый сундук церковных книг (и, возможно, других культовых предметов), но с годами всё это было утеряно.
Вполне допускаю, что неискушённый читатель пожмёт плечами: ну книга и книга, печать и печать, почему это важно? Дело в том, что о тобольском Михайловом ските сведений чрезвычайно мало. Даже нынешние монахи Абалакского монастыря, как я выяснила в разговоре с бывшим настоятелем отцом Гермогеном, почти ничего о нём не знают. Некоторые краеведы вообще сомневались, что скит существовал. Но в материалах, касающихся поисков монастырских ценностей во время гражданской войны в нашем крае, проскальзывает упоминание, что в нём большевики проводили обыски. И ещё встречались сведения: скит находился примерно в тридцати верстах от самого монастыря и совсем недалеко от Тобольска. Кроме того, название «Михайловский скит» встречается в связи с размещённым там во время Первой мировой войны лагерем пленных австро-венгров. Значит, всё же был такой.
В Интернете есть только небольшая запись в электронной версии Православной энциклопедии, составленная по крайне размытым ссылкам:
«В 1893 г. в А. м. (Абалакском монастыре – авт.) было введено общежитие, определением Святейшего Синода в 1902 г. мон-рь перевели из 3-го класса во 2-й с архимандритским правлением. До 1900 г. в обители проживало не более 15 чел. братии. В 1900 г. в мон-рь с целью исправления иноческой жизни был назначен новый настоятель – бывш. ризничий Валаамского мон-ря иером. Антонин, с ним приехали 57 валаамских иноков, прежняя, «ослабевшая», братия А. м. была расселена по сибир. мон-рям. С этого времени в А. м. был принят строгий устав Саровской пуст., монастырская жизнь оживилась. В ведении А. м. состоял приписной к нему скит во имя арх. Михаила, открытый в с. Михайловском в 1902 г. В скиту существовал древний чин пения двенадцати псалмов, женщины в скит не допускались. По сведениям за 1908-1910 гг., в А. м. находились школа для детей ханты, селькупов, ненцев и татар с обучением столярному, токарному, слесарному, портняжному и сапожному делу, мережному вязанию и изготовлению кирпичей, больница для братии, бесплатная лечебница и гостиница для богомольцев».
В общем, вопросов много, ответов, как говорится, с гулькин нос, а журналистский азарт спать не даёт. Поэтому пришлось копать самой. Для начала окинула мысленным взором хорошо знакомые мне с детства окрестности Тобольска. По логике, если в деревне была Преображенская церковь, то она называлась Преображенкой, если храм святителя Иоанна Богослова или крестителя Иоанна – Ивановкой… Михайловка в непосредственной близости от Тобольска только одна, даже сейчас это забытая Богом деревушка, куда, тем не менее, проложена прекрасная дорога: здесь находится дом-интернат для престарелых. В детстве мне рассказывали, что в советское время в нём проживали в основном вышедшие «на заслуженный отдых» бывшие зэки. А места вокруг самые что ни на есть красивейшие! Как показали дальнейшие изыскания, догадки мои подтвердились – именно здесь располагался до революции Михайлов скит, который населяли выходцы из Валаамского монастыря.
Ну а теперь по порядку. Святой северный остров в нашем краю особо чтили всегда. Первые тобольские церкви возводили в честь валаамских святых. И когда в начале двадцатого века в Тобольск прибыли сразу двадцать два (а не 57, как гласит Православная энциклопедия!) монаха, это произвело среди населения большой ажиотаж.
Тобольские епархиальные ведомости (едва ли не главное и весьма уважаемое в те годы местное издание) сразу выдало первую информацию:
“9 июня прибыли из Валаамского монастыря в Тобольск вместе со вновь назначенным настоятелем Абалакского монастыря 22 человека, из коих два иеромонаха, один иеродиакон, три монаха и послушники. Из имеющихся у нас под руками формулярных списков 17 новых насельников Сибири из Валаамского монастыря, называемого «Северным Афоном», видно, что большинство братии от 42 лет до 31 года и подолгу жили в Валаамском монастыре. Есть иноки, жившие в Валааме с 1874 г., некоторые с 1888 г. И только послушники от 1890 до 1895 г. Большинство из них крестьяне из губерний – Рязанской, Ярославской, Тверской, Санкт-Петербургской, Новгородской, Курской, Костромской. Послушания, которые они проходили в Валаамском монастыре очень разнообразны. Прибыл иеромонах, 8 лет бывший шкипером на монастырском пароходе, другой иеромонах после разных послушаний был канонархом, иеромонах исполнял обязанности смотрителя на смолевом заводе. Монахи несли такие послушания: один был смотрителем на скотном дворе, другой занимался резьбою по дереву, а третий нёс послушание в переплётной и обойной мастерской. Послушники несли послушания по рыбацкой части, в сапожной мастерской, при рухлядной, в столярной мастерской, в монастырской канцелярии, в позолотной мастерской, по малярным работам, в фотографии, и некоторые несли клиросное послушание”.
И тут же разместился рассказ о том, какие порядки в Валаамском монастыре. Особо подчёркивалось монашеское нестяжательство: “Этот устав требует от иноков совершенного отречения от собственности: у них общее помещение и общий стол. Всё нужное инок получает от монастырских властей. Сберегать деньги каким то ни было путём совершенно воспрещается”. Крайне заинтересованы тоболяки были и устройством скитов: “Но наряду с общежитием сохраняются и другие... виды жития – скитство и отшельничество, когда монашествующие подвизаются или небольшими общинами (2-3 человека), или в полном уединении. В скитах валаамские подвижники проводят ещё более суровую жизнь, чем иноки главного монастыря; в некоторых скитах пища состоит исключительно из овощей, по понедельникам средам и пятницам едят без масла. Из особых подвигов преимущественным уважением пользуется молчальничество; для молчальников отведён скит Иоанна Предтечи. Безмолвие вообще всюду царит в Валааме”. Обязательность физического труда в этом монастыре тобольские православные журналисты называют “одним из симпатичных явлений”.
Откуда столько восхищённого внимания к явлениям иноческой жизни, которые сейчас каждому начитанному человеку кажутся нормой? Дело в том, что в Абалакском монастыре к тому времени были большие нестроения. Этого не скрывал никто. Те же Тобольские епархиальные ведомости почти открыто заявляли, что предыдущего настоятеля отца Феодосия, всего пять лет пробывшего на этом посту, местные монахи своим поведением свели в могилу, скверную “братию” вынуждены были расселить по отдалённым сибирским монастырям. Судя по всему, восхищение тоболяков нестяжательством, трудолюбием и строгим образом жизни валаамских иноков было отнюдь не случайным.
Это косвенным образом подтверждает и незатейливый рассказ мальчишек-семинаристов, опубликованный спустя несколько месяцев после приезда новых иноков и послушников в том же издании. Дети делятся впечатлениями от похода и посещения обители, в частности, замечая:
“Посещая Абалакский монастырь уже в другой раз при новом настоятеле и новом составе братии, вызванной сюда в 1900 году Преосвященным Антонием из Валаамского монастыря, не можем не сказать, что, благодаря нынешней братии, монастырь принимает соответствующий своему назначению вид. Везде заметна попечительность и благоразумная распорядительность о. игумена; прежней грязи и следа нет, служение чинное, в храме скромное благолепие и чистота. Кельи вновь перестроены, в летней церкви для монахов устроены большие хоры. Во дворе монастырском устроены аллеи, против гостиницы на берегу разбит садик. Отсюда с высоты двадцати пяти сажен над рекою представляется глазам паломника чудный вид на окрестности. Число братии теперь понемногу начинает увеличиваться местными сибирскими крестьянами, которых прельщает благолепное служение и христианская жизнь монашествующих. Да светится свет твой пред человеки, святая обитель, и на будущие годы! Но материально монастырь пока не поправился, особенно трудно ему в настоящее время, когда большую часть губернии постиг недород хлеба; между тем средства монастырю очень нужны для ремонта различных зданий, приходящих в ветхость. Всякия небольшия монастырския поправки монахи стараются сделать собственными силами – у них есть свои столяры, сапожники, слесари, кузнецы, портные и живописцы и проч. Нам удалось видеть несколько икон монастырского письма. В будущем у них проектируется открыть иконописный класс. Детище почившего о. настоятеля Феодосия. Каменная гостиница достроена и покрыта железом, нет только средств на внутреннюю отделку ея».
Итак, дел у новых строгих иноков было много. Одним из них стало создание Михайлова скита.
Продолжение в одном из следующих номеров.
