Диагноз этой важнейшей сферы нашей жизни прост: к руководству пришли люди, у которых в головах вместо мозгов калькуляторы. И вот эти био-, а вернее – чинороботы настаивают, чтобы медицина была экономически эффективна. Им невдомек, что человеческая жизнь сама по себе бесценна. Они знать не знают и ведать не ведают, что известно давно: рубль, вложенный в здоровье, приносит стране 8-9 рублей. Со временем, конечно.
Эффективность годовых вложений в отрасль вычислить невозможно, хотя медиков завалили монбланами отчетов. А посему первой похоронили профилактику, потом – диспансеризацию, «оптимизировали» сельское здравоохранение, уничтожив фельдшерско-акушерские пункты. Почти разрушена связь поликлиник с больницами, куда без направления попасть сложно.
Бюджет финансирует высокие медицинские технологии всего на 20%, и состоятельные больные едут за границу. Например, за последние три года оборот медицинского рынка Германии вырос на 600 млн евро, в три раза, и прежде всего за счет пациентов из России и СНГ. На эти деньги в России можно было бы построить 4–8 современных клиник или пару десятков качественных городских больниц. Кроме Германии, россияне везут деньги в Израиль, Швейцарию и даже в Марокко.
Недавно министр здравоохранения Скворцова заявила, что в отрасли не хватает 150 тыс. медработников, премьер Медведев говорил уже о 200 тысячах. Это чуть меньше трети из имеющихся в стране! Социологи опрашивали медиков о причинах недовольства. На первом месте — профессиональная неудовлетворенность, на втором — управление и только на третьем — зарплата, хотя она и нищенская.
В среднем развитые страны дают на здравоохранение 8-9% ВВП. Россия – 3,7%, отставая даже от бывших союзных республик. Правда, программа «Развитие здравоохранения» до 2020 г. сулит 4,2% ВВП в год, но цифра «пляшет». Минфин намекает, что не намерен наращивать расходы на медицину, напротив, к 2020 г. урежет их до 2,5% ВВП. Вместо того чтобы повышать эффективность своей работы и укладываться в выделенные ресурсы, Минздрав просит денег, недоумевает министр финансов Силуанов. Глава Минздрава Скворцова парировала, что цена вопроса измеряется не рублями: речь о сохраненных жизнях 1,1 млн россиян к 2020 году.
Мы дожили до того, что людей нечем лечить. В 1990-е Россия потеряла почти весь рынок медоборудования – он упал в 40 раз. Лекарств на душу населения выпускаем в 60 раз меньше стран Запада. Сегодня вроде бы до власти дошло, что надо полагаться не на чужих, а на своих производителей. Хоть и медленно, но бюджетное финансирование в рублях всё-таки увеличивается. Однако в той же высокотехнологичной медицине деньги идут только на четыре статьи: зарплату, начисления на нее, материалы и лекарства. Утвержденного механизма расходования нет, поэтому проверяющие трактуют использование денег как угодно. Последствия можно представить, вплоть до уголовных.
Недавно я писал про реформу РАН. Проект закона предусматривает передать чиновникам управление имуществом Академии. Примеры того, что вытворяют чинороботы с наукой, добавляют реалии здравоохранения.
Правительство решило к 2020 г. до 90% медизделий производить в России. В Минпромторге родился документ, запрещающий распространять медицинскую технику, а также изделия, которые не произведены в России, Белоруссии или Казахстане. Профессор Воробьев, заместитель председателя Формулярного комитета РАМН, из списка таких изделий приводит, к примеру, бинты. В России их выпускают достаточно, но они расползаются, оставляя в ранах гниющие нитки; сестры часами щиплют корпий, накручивают тампоны и ватные шарики и отправляют на стерилизацию… В мире вместо таких бинтов и шариков давно придумали аккуратные салфетки, прошитые, иногда с пропиткой, для операций – с рентгеноконтрастной ниткой, чтобы найти, если хирург забыл ее в ране. Все больше нетканых изделий с наполнителями, меняющими, к примеру, кислотность в ране: это не дает размножаться микробам. Но перенести подобное производство в нашу страну почти невозможно. Не только технологически, но и экономически.
Что уж говорить о сложной технике?! Чиновники, видно, не знают, что в стране нет закона об изделиях медицинского назначения, нет их классификатора. И даже профессиональной оценки медицинских технологий. Но у чинороботов главная задача – поддержать промышленность. А как это скажется на больных – дело десятое.
Вот еще сюжет, который всем плешь проел, – стандарты лечения. «Каюсь, – говорит тот же профессор Воробьев, – это я придумал, хотел внедрить цивилизованные подходы. Стандарты в медицине – как правила дорожного движения: их надо соблюдать, но каждый участник движения в конкретной ситуации на свой страх и риск отступает от правил. Увы, дорога в ад вымощена благими намерениями. Выгоднее громоздить бессмысленные «кабинеты здоровья», покупать дорогостоящее оборудование, закладывая в него 200–300% отката, чем заниматься кропотливой врачебной деятельностью».
В системе Воробьева стандарты только ориентировали действия врача, но чинороботы превратили их в документы, исключающие клиническое мышление. Стандарты введены в закон, но исполнить их нельзя – так они составлены. И не исполнить нельзя – так они задуманы, да и денег в полном объеме нет. Крайними стали врачи. И когда они дошли чуть не до истерики, министр здравоохранения вдруг объявляет: стандарты надо заменить на клинико-статистические или диагностически-родственные группы. Они появились в США лет 40 назад для упрощения оплаты госпитальной помощи. Система, как все простые, с массой недостатков. Врач легко может вздуть цену лечения ради извлечения дополнительных средств (что и вызвало реформу команды Барака Обамы).
«Почему никто не хочет слушать профессионалов? – удивляется профессор Воробьев. – Или задачи у руководства другие? Все проекты по «развитию», «модернизации» медицины приводят к ее стагнации и разрушению.
Воробьева легко понять: таких сюжетов пруд пруди. С 2010 г. сочиняли «Стратегию лекарственного обеспечения до 2025 года». В декабре наконец внесли проект в правительство, и обнаружилось, что документ не предоставляет «больным при амбулаторном лечении бесплатных лекарств, первоначально – самых нужных…» Зато написана вот такая тарабарщина: «моделирование системы лекарственного обеспечения населения трудоспособного возраста, не имеющего права на льготное лекарственное обеспечение, в целях развития лекарственного страхования».
Вообще-то лекарственное страхование – это часть ОМС. Но в России все не как у людей. До сих пор чинороботы не определились с моделью ОМС, как, впрочем, и с формулой пенсионной реформы. По данным председателя комиссии Общественной палаты России по социальной политике Елены Тополевой-Солдуновой, квоты и тарифы ОМС хронически недофинансируются в 3-4 раза. Ну а отработка механизмов лекарственного страхования, по словам главы Минздрава Скворцовой, начнется после 2015 г., то есть когда рак на горе свистнет.
Между тем с 2010 г. льготные рецепты выписывают все реже, хотя потребность растет. По данным Росздравнадзора, в 60% случаев лекарства ждут бесконечно, а в 45% больным вообще отказывают, хотя они есть в аптеке. Есть деньги – покупайте по полной стоимости. Льготники – хроники, но Минфин рубит все проекты лекарственного страхования как «слишком социалистические». В Англии за любой препарат по рецепту платят стандартные 6,5 фунта стерлингов (10 евро), а люди до 18 и старше 65 лет, хронические больные, а также с низкими доходами не платят ничего.
В развитых странах самостоятельно оплачивать медицинскую помощь в полном объеме способны не более 10% граждан. А в России практически исчезает бесплатное здравоохранение. На днях, выступая на заседании президиума Госсовета по развитию медпомощи, В. Путин, в частности, сказал: «Более 70% обращений за платными услугами происходят из-за того, что люди практически ничего не знают ни о программе госгарантий, ни об условиях предоставления бесплатной помощи. Необходимо обеспечить доступ граждан к этой информации, изложить ее ясно, без всяких двойных толкований, чтобы все было прозрачно». Однако у чинороботов свои соображения. Председатель Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль говорит, что лишь 30% населения довольны здравоохранением, в то время как в других странах этот показатель достигает 80–90%. По мнению Рошаля, этот показатель важнее и тревожнее, чем статистические показатели смертности и заболеваемости.
Горькую иронию вызывает только что опубликованное постановление правительства: с 1 января 2014 г. минимальная зарплата повышается на 5,5%, до 5554 рубля. Это коснется 1,3 млн. Половина – бюджетники. Вот и лечись на эти гроши. Чинороботов бы, денно и нощно пекущихся о нашем здоровье, на такой МРОТ посадить…
