29 июля друзья и коллеги будут поздравлять с 75-летием доктора медицинских наук, профессора Тюменской медицинской академии Владимира Васильевича Мефодьева, отличника здравоохранения, автора многочисленных научных работ, патентов, учебных пособий.

Мефодьев – основатель научной школы тюменских эпидемиологов. Под его руководством защищено 15 кандидатских и пять докторских диссертаций. А еще он 30 лет сотрудничает с «Тюменской правдой». Его материалы по медицинской тематике, рецензии на постановки местных театров, балетные и оперные спектакли гастролирующих коллективов, интервью со «звездами» сцены всегда интересны читателям. Этот всесторонне развитый, но очень скромный человек еще и пел в опере «Алеко», поставленной на тюменской сцене заслуженным артистом России Виктором Орловым. Сейчас Владимир Васильевич участвует в академическом хоре под руководством Елизаветы Гостевой.

Накануне своего юбилея Владимир Мефодьев полон сил и творческих планов. Говорит, в этом возрасте уже можно себе позволить отдохнуть на дачном участке, больше внимания уделять внукам, но есть потребность работать еще и еще… Так что грядки подождут лет пять- десять. А сейчас пишутся статьи, книги, молодые аспиранты защищают кандидатские, а состоявшиеся ученые – докторские диссертации. Последнее для Владимира Васильевича очень важно: он уверен, что без учеников не бывает настоящего ученого.

Исключительно интеллигентный, статный, профессор Мефодьев на свои годы не выглядит. Уже давно в его правилах подъем в шесть утра, пробежка по стадиону, а затем зарядка. Это удовольствие для тела. Для души другое наслаждение: классическая музыка, регулярные выходы в филармонию, с некоторых пор – путешествия по Европе, знакомство с известными музеями, архитектурными памятниками, театрами. Теперь он путешествует вместе с внуком Андреем – в этом году побывали в Париже.

Но вернемся к началу биографии нашего героя. Его родители – Василий Андреевич и Харитина Степановна – были из многодетных крестьянских семей. В годы коллективизации переехали в город: отец – в Омск, где сменил профессию тракториста на шофера, а мама ­– в Тюмень, она стала фотографом. Встретились они в Омске, там и родился их первенец – Владимир.

В сибирской глубинке не рвались бомбы, но тяжелые для всей страны годы не обошли стороной и его семью. Отец с первых дней войны ушел на фронт, и мама одна воспитывала двоих детей. Когда вернулся отец, Володя уже учился в первом классе. Школу закончил с серебряной медалью. Но что же повлияло на выбор молодого человека, поступившего на санитарно-гигиенический факультет Омского медицинского института? Детская страсть – он хотел всегда докопаться до сути вещей. Даже свои нехитрые детские игрушки тщательно «препарировал», чтобы понять, как они устроены. Окружающие шутили: прирожденный медик. Не ошиблись…

С первого года учебы всерьез заинтересовался микробиологией и к третьему курсу выполнил научную работу по изучению механизма антимикробной активности грязи в лечении гнойных ран. На четвертом курсе стал ленинским стипендиатом. Выпускал курсовую стенгазету, выступал с докладами на студенческих конференциях. Все это открыло ему дорогу в Тюменский научно-исследовательский институт краевой инфекционной патологии. В 1965 г. закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию по природноочаговым инфекциям, имеющим широкое распространение в регионе. Не менее актуальными были и кишечные инфекции, которые в условиях санитарного неблагоустройства северных территорий в десятки раз превысили уровень заболеваемости в стране. В 1984 г. Владимир Мефодьев защитил в Москве докторскую диссертацию, и его рекомендации органам здравоохранения позволили ликвидировать брюшной тиф как эпидемическое заболевание. Итогом исследований ученого была первая в научной литературе монография –«Бактерионосительство при брюшном тифе». В 1995 г. ему было присвоено звание профессора по специальности «эпидемиология». За 35 лет работы в Тюменском НИИ краевой инфекционной патологии Владимир Васильевич организовал три лаборатории, возглавил научное направление разработки методов борьбы с биогельминтами – уникальный экологически безопасный метод обезвреживания яиц.

Был изучен попутрил, новый препарат растительного происхождения для лечения описторхоза, и получен патент на его выпуск на Томском фармацевтическом заводе.

С 1996 года В.В. Мефодьев – профессор Тюменской государственной медицинской академии: сначала на кафедре микробиологии, а с 2001 г. – на кафедре медико-профилактического дела факультета последипломного образования. Кафедрой, которую возглавляет его ученик, доктор медицинских наук Юрий Викторович Устюжанин, за 12 лет подготовлено более 3000 специалистов для Тюменской области, автономных округов, областей Урала и Сибири. Ведется большая исследовательская работа. Актуальность научных исследований, проводимых коллективом кафедры, подтверждена получением гранта губернатора Тюменской области (2005 г.). Но связь с институтом Владимир Васильевич не порывает – вместе с директором профессором Т.Ф. Степановой готовит книгу к юбилею первого в Тюмени НИИ – «Пятьдесят ступеней к вершинам науки».

Наряду с научной деятельностью Мефодьев всегда активно сотрудничал с органами практического здравоохранения, например, расследовал вспышки инфекционных заболеваний на территории Уральского федерального округа. Награжден медалью «За практический вклад в укрепление здоровья нации» (2008 г.).

В семье Мефодьевых врачебная династия: врачом акушером-гинекологом была его жена Ирина Александровна, дочь Наталья – дерматолог-косметолог, кандидат медицинских наук. К врачебной стезе готовит дедушка и внуков – Андрея и Николая. Сам же Владимир Васильевич по-прежнему верен двум своим музам – науке и искусству.

 

«Новое измерение» Александра Мищенко

Александру Мищенко, тюменскому писателю, лауреату Всероссийской литературной премии имени Мамина-Сибиряка и литературной премии Ивана Ермакова, – 75 лет. Он, как всегда, бодр, творчески активен и на этот раз пишет книгу про Байкал, которая входит отдельными главами в роман-эпопею «Спартак нашего времени». Началу романа положил рассказ «Дом под звездами, или Герой нашего времени» о тюменском предпринимателе Василии Петровиче Федотове.

Автор завершил многолетнюю работу над «Спартаком нашего времени» и готовит его к печати. Это народная эпопея, роман об эпохе, а говоря определенней – о человеке в «интерьере эпохи». Он вобрал в себя полную драматизма жизнь и работу тюменских буровиков, особенно в пиковый тот момент, когда на Самотлоре стали бороться за проходку 100 тысяч метров на бригаду в год.

«Тюменская правда» – это еще одна богатая страница в творчестве журналиста Александра Мищенко. Он работал в ней многие годы, не прерывает связи с родной газетой и сегодня. Вот почему мы сердечно поздравляем нашего брата по перу с юбилеем! Желаем ему творческих успехов, новых книг и добрых статей для «Тюменки»!

Журналисты «Тюменской правды».

Александр МИЩЕНКО

Дневниковая тетрадь

6 августа 2012 г. Застучали колеса к Байкалу…

Сели в замечательный поезд, вагон-люкс. В купе я, Илюша, мой внук, и инженер-эколог из Уренгоя Володя Лимащук. Там молодой иркутянин был в командировке.

Кормили нас и поили в поезде по высшему классу, такого сервиса мне в жизни еще не выпадало. За окном пролетала Россия. Я выключился из тюменской жизни наглухо. Тем более что взял в дорогу «Книгу цитат» Джона Ллойда и Джона Митчинсона. Делаю заметки, что-то читаю Володе и Илюше. Вопросы вселенские. Эта поездка моя на Байкал после тридцатилетнего перерыва – действительно бросок в новое измерение, который начался уже с железной дороги.

8 августа. Вокзал Иркутска. Главный водолаз Байкала, как я его означаю, Михаил Степанович Развозжаев встретил нас. Правда, задержался он, и мы ждали его у вагона. Позвонили по сотовому. Друг мой давний говорит: «Я в вокзале уже». Через несколько минут обнимаемся с ним у вагона, представляю Мише внука. Едем на его машинешке к нему домой. Обретается друже мой вместе с семьей в Больших Котах, в городе бывает нечасто. В квартире у него – базар-вокзал. Многое лежит в тюках. Приняли наскоро душ, пообедали – и в путь. Дорога на Листвянку. Знакомая череда взъемов и спусков. Лога глубиной метров по 50, как определил навскидку Илюша… Не могу отделаться от мысли, что я на этот раз без Олега Кирилловича Гусева, выдающегося натуралиста России, а четыре же года на Байкал ездил с ним… Едем в Николу с Мишей Развозжаевым. Это село на Ангаре километрах в трех от Листвянки, здесь и база МЧС, где Миша работает в водолазном центре. Прикатили, как че и есть.

В уютной и благоустроенной бухте с маяком МЧС, на берегу Ангары, у ворот бухты, какие я назвал Гибралтаром, ожидало нас судно. Невзрачное по виду, нечто туманисто-белое, без названия. Раньше мы плавали с Мишей на «Дианде». Это – бог Байкала.

– Как назовем нашу посудину? – спрашивает капитан. Среди других имен проскользнуло – «Призрак». Я за это и ухватился.

Итак, мы с Илюшей, теперь он определен уже в юнги, – в кормовом трюме. Носовой или центральный – это как горница в сельском доме. Тут же и камбуз, обретается здесь и капитан, когда не за штурвалом. Здесь у него телик, ноутбук. Вооружен Миша электроникой до зубов. Вообще пополнело у него все в хозяйстве. Круглым стал. Девять детей. Но душою все так же романтик, искатель, изобретатель.

Центр водолазной подготовки – это громада двух надувных куполов. Первенец их появился некогда на Всемирной выставке в Монреале. Мы в левом, где обретаются водолазы. Миша показывает подводный киноаппарат, который сам конструировал. Временное сооружение под куполом – надувной водолазный центр… Полный воды. Окошки, бассейн. Лежат два Гоши (гидрокостюмы). Впечатлительно.

Слушаем какую-то музыку в горничном отсеке «Призрака». Миша вводит в курс. Льется с экрана ноутбука, изливается, будто прозрачная ключевая вода, молоденький голос двенадцатилетней американки Иванки. Она будто на облаке, невесомая. Чудная съемка. Миша от нее балдеет, осязая, будто нечто целое, нас с «Призраком» и неведомый этот заоблачный мир, изливающий душу чарующим голосом.

Я как-то внезапно открываю, после тридцати-то лет плаваний наших на шхуне «Дианда», нового Развозжаева.

– Миша, есть ли на белом свете счастливые люди?

Он выразительно на меня глянул и без обиняков:

– Я счастливый человек.

– Объясни.

– Мир открываю. Плачу по счетам. Всегда ищу.

– Ты буквально повторил Пашку Колокольникова из шукшинского фильма.

Миша рассказывает о каких-то байкальских съемках, может, киносъемках:

– У нас там был Андрей Леонтьевич Шайдуров. Мастер спорта по стрельбе, а его брат старший, Ефим, знаменитый конструктор-оружейник спортивного оружия в России. Сейчас Андрею Леонтьевичу 80 лет. 15 лет разница у нас была. Так вот мы с тех пор дружим, – булькнул смешком: кхе-кхе. – Сдружились. Когда народу мало, тогда четко видно, ху есть ху. Кто лежит в спальном мешке и ждет, пока все вылезут, костер разожгут, а он выйдет на готовенькое. Это заметно здорово. И вот получилось, что мы с Шайдуровым вставали первыми. И так это в крови с той поры у меня. Если работа есть, и выполнить ты ее можешь сам, то – делай, не оглядывайся ни на кого. Такая вот определенная школа жизни. Дров ли наколоть, воды ли принести, костер развести… Другой же коленкор, когда все горит, вода припасена… Это дружное работство не рабство, так, можно сказать, микроклимат создается. Морально здорово влияет.

Меня лично волнует проблема, формульно если: туристом идет человек по жизни или натуралистом (по сути, речь о том, кто мы в этой поездке с Илюшей). Я сам-то ни на Бакале, ни еще где-то туристом себя не сознавал. И неприемлю этот образ жизни, кожею всей, интуицией. И говорю потому Илюше, с педагогическим умыслом, естественно:

– Миша туристом ни разу не был. Он с 15 лет в экспедициях. Так же, как и дедушка твой.

Миша подхлестывается ко мне:

– Зато интересно там, когда по горам ходили, в глубь Бакала ныряли… У туриста передвижение. А у нас есть конкретная цель.

9 августа 2012 г., четверг. Борт «Призрака» в бухте Николы на базе МЧС.

Корма «Призрака». Любуюсь видом бухты, обустроенного камнем берега. У пирса стоят суда МЧС «Василий Ильяшенко» и «Дмитрий Кормилин». Названы именами спасателей, погибших в Беслане. Выделяется маяк у Гибралтара. Рядом с ним – бревенчатая часовенка с синей крышей. Рыбаки с лодки забрасывают удочки на Ангаре. Красные куртки мужиков, как сигнальные огни. Небо в тучах, с прогалами.

Корпуса базы в современной отделке, кофейного цвета и светло-серые «сэндвичи». Три двухэтажных корпуса-коттеджика для сотрудников, как лебеди среди зеленых лужаек. На базе – что в английском парке. Здесь же люд учится и отдыхает: ЧС, или чрезвычайщины разной, у них и на производстве своем аварийном по горло.

Ездили в музей к Владимиру Абрамовичу Фиалкову. Впечатление от сотрудников музея и народа, так или иначе обретающегося в Листвянке: спокойные, доброжелательные сибирские люди. Дальше от Москвы – ближе к человеку.

Погружение в глубины на «Мире»

Подвел нас с Илюшей Фиалков к двери батискафа. Это специально оборудованная комната в музее. Усадил на сиденья в центре с десятком других «гидронавтов». Голос командира: «Начинаем погружение на дно Байкала». Мы во все глаза смотрим на экраны иллюминаторов по бокам батискафа и на носу, впереди.

Видим сначала кусты на берегу (это Северный Байкал), горы, тайгу. Уровень вод закрывает иллюминаторы. Погружение идет в штатном режиме. В оптике вод прибрежья, с пронизывающими толщу блестками солнечных лучей, ярко-зеленые растения-животные губки.

Глубина 80 метров. «Мир» подходит к свалу в байкальские глубины. Темень. Включаются прожекторы.

Глубина 320 метров. В иллюминаторах колония подкаменщиков. Разные виды рачков (их в Байкале 350 видов). В 1991 году здесь были обнаружены термальные источники. Стаями парят в толщах вод голомянки, некоторые глядят в иллюминаторы, воспринимая «Мир» как огромное животное наподобие кита.

Глубина 1837 метров. Справа в иллюминаторах планарии. Идем над илистым дном. Что это за дно? Подобно оно таковому в Марианской впадине. А я уже знаю о ней. Это бактериальные маты, которые представляют собой достаточно распространенную еще с древних времен экосистему прокариот. Хотя некоторые исследователи считают ее аналогом организма многоклеточных – уж больно слаженно действуют бактерии, входящие в «коврик». Как правило, мат объединяет несколько групп «узких» специалистов: одни, например, разлагают только сероводород, другие предпочитают сульфиды, третьи – сульфаты и т.п. Таким образом, мат «работает», используя практически все ресурсы в виде химических соединений, что есть вокруг, а члены этой колонии делятся друг с другом органикой, получившейся в результате разнообразного хемосинтеза.

Остановка. Время на раздумья. Разные мысли приходят в голову на дне Байкала. Водный космос изучен намного меньше, чем небесный.

Команда: «Начинаем подъем!». Идем вверх вдоль скальной стенки каньона. Видно трещину. Смотрим все мы глазами Михаила Развозжаева. Если так можно выразиться. Это он изобрел и изготовил подводный киноаппарат, который был установлен на глубоководном аппарате «Мир».

Глубина 260 метров. Мраморовидные известняки. Проплывают справа и слева нерпы. Одна обходит «Мир» справа. Вылупила свои глазищи на нас в иллюминаторы. О чем-то же мыслит нерпичьим своим мозгом. Родная она нам, «живое вещество» Вселенной, как и мы, люди.

Заплясали солнечные лучи в водах Байкала, это уже прибрежье с зарослями губок. Прожекторы выключены. Радуга цветов губок: темные они, зеленые, светлые, розовые, золотистые. Вода чистая, прозрачная. Любуемся скальными пейзажами. «Капитан» Юля Сенникова объявляет: «Погружение закончено». Выходим в светлые холлы музея, но не можем отделаться от наваждения, что мы попали сюда из глубей Байкала как ихтиандры.