Старинный приятель мой Леонид Ткачук, от которого я отродясь не слыхивал матерных слов, потому как он интеллигент не по образованию, а по сущности своей, пал грудью на амбразуру, чтоб защитить идущий в атаку на школы и детские сады мат («ТП» за 26.02 с.г.). Мол, и малый сей рождён под небесами, а потому, как всякая живая тварь, имеет право на существование. Так ведь и крысы, и мыши суть порождение природы, но если мы будем способствовать их существованию, то, в конце концов, останемся без еды, потому как твари эти во много раз проворней человека и выживают даже тогда, когда их нещадно травят и уничтожают.
Так и мат. Сколько ни бейся, но уничтожить его, как всякое зло, невозможно. Кто ж с этим очевидным фактом спорить будет? Но в том-то и есть особенности душевного развития человека, что он во все времена старался преумножать в себе добро и избавляться от зла. Потому как зло – это не та почва, на которой расцветает душа. Не тот багаж, с которым отплывают в вечность.
Беда еще и в другом: в жизни нашей антиномия «добро и зло» сменяется на «хорошо и плохо». Кажется, разницы никакой. Но подмена этих понятий – явление сущностное, кардинальное. Оно есть факт нравственной коррозии общества, его удаления от абсолютных величин в сторону первобытного хаоса. И вот уже в некоторых западных странах выражать нетерпимость к извращенцам – гомосексуалистам, лесбиянкам – не просто плохо, а является нарушением закона. То есть люди, не способные сопротивляться злу, сеющие это зло как заразу в обществе, злом не являются, и выражать своё отрицательное отношение к ним – плохо. Плохо защищать нравственные устои, а по сути – защищать добро, хорошо быть толерантным и потворствовать злу. Одно из великих достижений западной юриспруденции – признание однополых браков. Это закон, разрушающий закон нравственный, это узаконенное зло. Но никто не говорит уже, что это плохо. И нормальные люди начинают привыкать к свободе, дарованной сексменьшинствам, и к ограничению свободы собственной. Ибо что как ни ограничение свободы есть законодательное разрушение нравственных устоев, которых придерживается большинство общества?
Пока ещё нет постановлений, закрепляющих право на существование мата в русской речи. Хотя сторонников разрешительных мер, особенно в журналистской и писательской среде, становится всё больше и больше. Обделённые читательским вниманием, «мастера пера» пытаются пробудить интерес к своим опусам эпатажем и открытым пренебрежением к нравственным запретам. Литература становится частью среды обитания мата. Хотя, по сути, это то же самое, что прикармливать крыс и мышей в своём доме.
Хорошо или плохо употреблять мат в речи, как письменной, так и устной? Пока что никто не говорит, что это хорошо, но уже подчёркивается, что в определённых ситуациях нецензурная лексика человеку просто необходима. В связи с этим не пора ли старейшей газете области подмолодиться и открыть свои страницы великому и могучему русскому мату? Тогда она уподобится комментариям из Интернета, где торжествует хам и всякий интеллектуальный замухрышка ощущает себя Гераклом мысли, имеющим право мазать стены храма нечистотами. Когда читаешь их, ощущаешь себя на помойке, где даже настоящее, стоящее является частью мерзкого пейзажа.
Если же благоразумие ещё не покинуло редакторские головы, то не надо пытаться подыгрывать и вашим, и нашим. Не надо широты мысли там, где нечто надо просто принимать как аксиому. Нечто – это нравственные нормы общения человека в среде себе подобных. Нечто – это нормы литературного языка. И то и другое формировалось столетия, и в том и в другом опыт многих поколений наших предков. Худо-бедно, но они пронесли сквозь страшные испытания эстафету жизни и передали её нам. Отчего же мы хотим пойти каким-то особым путём, отказавшись от их опыта, от их духовного наследия?
И дело совсем не в «дефиците образованных людей». Мои дедушка и бабушка не учились в школе: дедушка ещё кое-как читал и писал, а бабушка была совсем неграмотной. Но за всю жизнь я не слышал от них ни единого бранного слова. Хотя они вряд ли предполагали, что для выражения мыслей и чувств только в словаре Даля имеется около двухсот тысяч русских слов. Они не получили школьного образования, но получили образование души, попросту – воспитание. Им с малых лет внушили, что делать можно, а что нельзя. Что есть добро, а что есть зло. И они прожили жизнь, стараясь не нарушать нравственные запреты, потому что эти табу у них были на бессознательном уровне, не вдолблены в школе, а переданы старшими поколениями.
Сегодня огромное количество людей получает высшее образование, столько, сколько нашей деиндустриализованной экономике уже и не нужно. Но людей воспитанных, получивших образование души, становится всё меньше и меньше. Причина сему, повторюсь, не в том, что их не воспитывают в семье или в школе. Причина эта в атмосфере, в нравственном состоянии общества. Мир предельно информатизирован, и зло множится с вселенской скоростью. Устоять семье, даже самой приличной, против грязевых потоков, оползней, лавин информации очень сложно. Тем более, когда семья обескровлена: часто родители имеют не менее расплывчатые понятия о добре и зле, чем их малолетние дети.
Идёт программа «Здоровье». Ведущая Малышева, производящая впечатление дамы весьма озабоченной, рассказывает о планировании семьи, о предохранении от беременности. Тема в прежние времена интимная, обсуждаемая по преимуществу во врачебных кабинетах. Но ныне, видимо, потерявшая этот статус, вышедшая, в чём мать родила, на экраны телевизоров. Присутствующая публика, среди которой есть и люди пожилые, например, мама Екатерины Стриженовой, слушает ведущую с каменными лицами, на которых показное изумление соседствует с чувством неловкости. Чтоб разнообразить разговор наглядным примером, тележурналист Арина Шарапова, ни много ни мало – лицо Первого канала, повествует душещипательную историю о том, как она подарила своему четырнадцатилетнему сыну огромную пачку презервативов, полученную ею в Америке, в институте планирования семьи.
Да, пусть я ханжа, но как назвать мать, которая мальчику, возможно, ещё не испытавшему первого, светлого, чистого чувства, так объяснила, что такое любовь! Объяснила просто и доходчиво, без лишних сантиментов. Как может это сделать женщина, не единожды примерявшая фату? Какие высокие чувства угнездятся в душе юноши, когда рядом будет верный и надёжный спутник в виде пачки презервативов? История эта укрепила моё мнение о Первом канале и людях, работающих на нём. Путаница в головах их – вопрос не совсем личный. Ведь семена распущенности, порока разлетаются по всей стране, оседают в душах миллионов сограждан и прорастают человеческой скверной.
Потому каждое слово, каждое действие на экране должно быть выверено не на один раз. Для того чтобы тысячи матерей вслед за Ариной Шараповой не бросились дарить своим детям-подросткам, ещё далёким от половых связей, противозачаточные средства упаковками, словно они обитатели публичных домов. По большому счёту – это лишить молодого человека юности, романтических отношений и столкнуть его в приземлённый мир зрелости, в быт любви.
Растление населения через средства массовой информации, через Интернет – разве это не реальность сегодняшнего дня? Никто не говорит, что телевидение и Интернет – это зло. Сами по себе технические изобретения не могут быть ни добром, ни злом. И это тоже очевидно всем.
Вопрос в другом: почему зло на экранах преумножается, а добро незаметно исчезает? Почему правит бал недалёкость, ограниченность и пошлость, матерная похабень и разнузданность? Создаётся впечатление, что телевизионные каналы сознательно снижают интеллектуальный уровень передач, делая ставку на скандалы, вылизывание личной жизни эстрадных звёзд и политиков, нелепые состязания и игры, на юмористические передачи, во время которых уснуть не даёт разве что закадровое ржанье. Уже с ностальгией вспоминаешь советское телевидение: да, оно было чопорное, пуританское, застёгнутое на все пуговицы, но не было ориентировано на охлос и старалось не опускать, а поднимать зрителя. В нём не было личной жизни псевдогероев современности, бытовухи, копания в грязном белье, потому как являлось оно по-настоящему общественным. Но кто-то решил кардинально изменить его, раскрепостить, сделать более свободным – получилось же то, что мы сегодня наблюдаем на экранах. Да, играть на низких чувствах человека гораздо проще, чем пробудить в нём чувства высокие, но кому польза от этой игры?
Недавняя история с нормами ГТО наводит на мысль: зачем надо было всё сломать, чтоб потом строить заново? Да и не всё так просто: введёшь норму, и молодёжь начнёт заниматься спортом? Отсутствует главное – атмосфера массового увлечения спортом, когда ребёнок, придя из школы, бежит не к компьютеру, а на спортивную площадку. Где самодельные футбольные поля, хоккейные корты, которые раньше сооружались в каждом дворе, в каждой деревне? Пустуют даже школьные футбольные поля с настоящими железными воротами, пустуют и другие спортсооружения. Развернуть всё это в обратную сторону – дело немыслимой сложности.
Не к подобной ли ситуации приведут эксперименты с нравственностью: стремление беречь и лелеять мат, насаждать распущенность и вседозволенность, открытость, переходящую в неприкрытость, попытки размыть нормы речи, стремление накачать солёностями искусство под видом новых веяний?
