Хотя и не знаем – для чего
В прошлый раз я писал, что для приведения одного водопроводного хозяйства страны в божеское состояние нужно до 15 трлн руб. А вот на оборону до 2020 г. спланировано 23 трлн. Расскажу, что по этому поводу думают специалисты и независимые эксперты.
Во-первых, эти люди утверждают: непонятно, с кем Россия собирается воевать и какие опасности гасить. Последний вариант Военной доктрины, утвержденный в феврале 2010 г. тогдашним президентом страны Дмитрием Медведевым, написан расплывчато. Вот, например, ключевой фрагмент: «Основная задача строительства и развития Вооруженных сил и других войск – приведение их структуры, состава и численности в соответствие с прогнозируемыми военными угрозами, содержанием и характером военных конфликтов, текущими и перспективными задачами в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время, а также политическими, социально-экономическими, демографическими и военно-техническими условиями и возможностями Российской Федерации». В этом духе весь опубликованный текст. Да и нынешний президент еще недавно очень осторожно говорил о будущих угрозах: “Мир меняется. Идущие в нем процессы глобальной трансформации таят в себе риски самого разного, зачастую непредсказуемого характера”.
Некоторую ясность вносит заявление нового – при новом министре обороны – начальника Генштаба Герасимова: “Крупномасштабные войны никто не отрицает, о неготовности к ним и речи быть не может”. А “крупномасштабная», на языке Генштаба, – это мировая война, подготовка к которой была одной из причин развала экономики СССР. После холодной войны многие аналитики пытались понять, зачем наша страна наклепала свыше 60 тысяч танков, что превышало их количество во всем мире. А генштабисты попросту переносили советскую модель промышленности в военное время на “потенциального противника”. По этой модели почти у любого предприятия было так называемое мобилизационное задание. И получалось, что автозаводы Детройта тоже произведут невиданное количество танков. Кстати, на всякий случай возможности мобразвертывания американской промышленности завышались при этом в 50-100 раз! Вот власти СССР и считали: лучше заранее, в мирное время, наделать бесчисленное количество танков, пушек, самолетов... Недаром говорят, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне, хотя новая всегда будет другой по сути.
История учит, что она ничему не учит. Если Генштаб и сегодня допускает вероятность мировой войны, то он и действует как советский. То есть опять будет разворачивать кадрированные части, которым в час пик надлежит принять миллионы резервистов. Не для них ли на складах лежат около 15 млн калашниковых? Надо наделать еще и десятки тысяч танков, а на гражданских предприятиях – сохранить мобилизационные мощности: оборудование и кадры, которые в случае войны будут делать всякое вооружение. Между прочим, стоимость содержания этих самых мобмощностей, как и во времена СССР, включают в стоимость обычных товаров. Естественно, они не могут конкурировать с импортом. В советские времена это пытался нивелировать Госплан, назначая цены. А сейчас, хоть и кособокая, но все же рыночная экономика. Так что к 23 трлн руб. придется добавить неизвестную сумму, которую выложат простые люди. Недаром экономисты до сих пор не могут посчитать, сколько СССР тратил на оборону.
Конечно, в 90-е на оборону выделяли копейки, да и те до конца не расходовали. В 1994 г. на эту статью приходилось чуть более 13,5 млрд долл., а в 1999 г. и вовсе около 3,5 млрд долл. Для сравнения: в 2008 г. на военные нужды выделили 1040,8 млрд руб., рост к предыдущему году составил аж 25%, и этот темп сохранялся даже в кризис. Вот только для чего? Оказывается, по мнению Генштаба, для подготовки к новой мировой войне! И не важно, случится ли она на самом деле. Один эксперт цитирует французского маршала Тривульцио, сказавшего еще в XV веке: «Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги». Это и есть философия военных всех стран и веков. Именно по этой причине военным нельзя передавать право определять масштабы строительства армий и их финансирования. Но именно это провозглашает проект нового Плана обороны страны, за два месяца рожденный после назначения министром Шойгу. Документ повышает роль Генштаба, именно он отныне будет планировать не только деятельность Вооруженных сил, но и всех остальных войск в мирное время, чего нет ни в одной цивилизованной стране. И это не случайно: власти не должны быть в заложниках аппетитов военных! Однако этот принцип, написанный кровью павших в мировых войнах, Россией проигнорирован. Страна, судя по всему, будет милитаризироваться.
Есть и второй миф, которым оправдывают оборонные триллионы: дескать, это вытянет гражданскую промышленность на современный технический уровень. Однако при этом забывают советский опыт, а зря. Владимир Дворкин, генерал-майор в отставке, доктор технических наук, главный научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, в конце 70-х был научным руководителем комплексных научно-исследовательских работ программы «Уровень», нацеленной на создание современных космических систем и ракетно-ядерного оружия. И что же? «Могу засвидетельствовать, – пишет Дворкин, – практически по всем системам мы отставали или в разы, или в лучшем случае на 15–20%». Сегодня ситуация хуже многократно, о чем свидетельствует череда неудачных запусков ракет с разной аппаратурой. Или возьмите программу ГЛОНАСС, с которой власти носятся, как с писаной торбой. Между тем глава Росавиации Александр Нерадько доложил правительству, что обязательное оснащение этим оборудованием многих российских самолетов производится для галочки: оно не приносит никакой практической пользы.
Чтобы страна могла делать современное оружие, правительство в конце 2011 г. приняло программу «Развитие отечественного станкостроения и инструментальной промышленности». Впервые за двадцать лет предусмотрено направить на это более 50 млрд руб. В том числе более 26 млрд руб. из федерального бюджета.
Но власти, кажется, поздновато хватились: почти все станкостроительные заводы страны в состоянии банкротства. Чуть жив головной ЭНИМС, который я неплохо знал в 70-80-е годы. Тогда в институте работало почти 4 тысячи, а теперь менее двухсот специалистов. И в советские времена отрасль не блистала, однако страна экспортировала около 40% станков. Нынче Россия и свои нужды не удовлетворяет.
За последние 20–30 лет в мире произошла техническая революция. Под сложные детали конструируют специальные станки с числовым програм-
мным управлением (ЧПУ). Последние, в свою очередь, тоже создают с помощью цифровых устройств. Числовые программы управляют роботизированными участками или заводами, а также перемещением деталей. В этой цепочке человек только проектирует изделия и отлаживает работу цехов. На японских заводах роботы делают роботов, никого нет, даже свет выключен.
Вторая революция – институциональная. Сквозной план связывает в единую цепочку разработку новых изделий, проектов техперевооружения не только изготовителей конечной продукции, но и станкостроителей, а также производителей комплектующих для этих станков. Последние уже на стадии разработки вписывают в гибкие производственные ячейки. А те, в свою очередь, – в гибкие системы, включающие роботов и вспомогательное оборудование. Это означает, что проблемы станкостроения не могут быть решены отдельно от проблем всего наукоемкого и оборонного комплексов.
Две революции потянули третью – организационную. Ученые насчитали на станкозаводах 17 базовых переделов. Под каждый создают 17 современных заводов, вписанных в кластеры.
Ничем этим в российской программе не пахнет. Она и по сути не обеспечит техперевооружение станкостроения, и по масштабу. А скудное финансирование растянет обновление отрасли лет на тридцать, не говоря уж о том, что у страны нет ни технологий, ни соответствующих материалов. Ни то, ни другое не купишь: импорт этих вещей просто запрещен. Когда в конце прошлого года в США арестовали восемь выходцев из бывшего СССР по обвинению в незаконном экспорте электронных компонентов и материалов для наших военных и ВПК, аналитики предрекли конец российской программе перевооружения. Ведь сегодня практически вся наша сколько-нибудь современная техника «летает и стреляет» с иностранными комплектующими.
Вот и судите, вытащит ли ОПК всю промышленность на современный технический уровень, если не можем грамотно составить даже программу для станкостроения.
А ведь, кроме этих вещей, есть и коррупция. По оценке моего питерского знакомого, работающего со строителями военных судов, откаты в этой сфере достигают 75%. Президент Владимир Путин поручил вице-премьеру Дмитрию Рогозину навести порядок с ценами. Их власти пытаются контролировать уже больше семи лет, однако особых успехов нет. По словам Рогозина, цены атомных подлодок устанавливает лично Путин. Справедливую цену может определить глубокий аудит производственных цепочек, но этим заниматься не хотят. Значит, ждите грандиозный распил бюджетных триллионов на оборонку…
