Сегодня в гостях у «ТП» первый фермер Тюменской области Виктор Михайлович Росляков. Он со всех сторон «первый» – и в одиночку фермерство начинал, торил в бюрократических джунглях тропу себе и другим, и по внедрению передовых технологий, и по рекордным урожаям зерна, картофеля и овощей первый. Стойкий, высокопрофессиональный, инициативный, дерзкий…
– Этот девиз провозгласили люди, которые на земле никогда не работали. Не фермер страну накормит, не директор какого-нибудь агрохолдинга, не председатель правительства, не политическая партия, а предприимчивый человек. У нас слишком много фермеров-неудачников, «аошек» и «ооошек», развалившихся в основном из-за человеческого фактора. Я всегда повторяю слова Александра Невского: «Меч плечом крепок» и постулат из арсенала коммунистов: «Кадры решают все». Это годится для любой страны и любого строя. А мы хотели за счет эмпирических формул и команд типа «дивизию сюда», «миллиард туда» решить серьезнейшую проблему. Не поднимемся, пока не воспитаем профессионально подготовленных порядочных и честных людей для всех структур. Те же следственный комитет и полиция в них очень нуждаются. Гражданин, патриот, солдат и писатель Виктор Астафьев не без основания сказал: «Никакая экономика нас не спасет, если духовность не будет идти рядом».
– Виктор Михайлович, в последнее время федеральным центром предпринимаются усилия по оживлению фермерского движения, начинающим обещают выдавать по полтора миллиона рублей…
– Давайте, Валерий Каримович, посмотрим правде в глаза. Сельхозпредприятия всех форм собственности (включая фермерские и крестьянские хозяйства) у нас в области находятся примерно в одних и тех же условиях. Мы искренне благодарны нашему губернатору и депутатам областной Думы за помощь из бюджета, которая выше, чем в других регионах. Но эта поддержка кардинально повлиять на экономические результаты не может. Экономика учит, что простое (не расширенное) воспроизводство возможно только при рентабельности в 30 процентов. А этого достичь нереально: цены на технику, горюче-смазочные материалы, газ, электроэнергию, минеральные удобрения и услуги с начала века поднялись в несколько раз (некоторые позиции более чем в десять раз). В то же время на сельхозпродукцию остаются на прежнем уровне. Диспаритет просто чудовищный. К тому же коррупция плотно села на шею сельхозпроизводителей. Если в странах Европы и США в цене продукта доля крестьянского труда составляет около 50 процентов, то в России 10-20. Основные доходы остаются у перекупщиков, переработчиков и торговли.
– Проблемы возникают и при реализации продукции…
– Такое случается повсеместно. Происходит наглое обирание крестьян. Договоры на поставку никто заключать не желает. Правда, есть заказы из социалки и армии. Однако там на тендерах в основном без отката не пробьешься. Скажем, фермер должен внести сначала залог, чтобы участвовать в электронных торгах для армии. Далее, при поставке, к примеру, 1000 тонн картофеля (при стартовой цене 15 рублей за килограмм) и сумме контракта в 15 миллионов рублей он обязан внести еще один – основной – в половину этой суммы (7,5 миллиона рублей). Заметьте, не фермера авансируют в зачет расчета за картошку, а он должен перечислить неподъемную сумму только для того, чтобы продать собственную продукцию. В итоге контракты выигрывают не сельхозпроизводители, а прикормленная тыловиками свора перекупщиков, коим армейцы аванс выдают для заключения контрактов и приобретения овощей и картофеля по бросовым ценам у крестьян, которым от безнадеги деваться некуда. А потом, после «грабежа» сельчан, еще и незаконно умыкнут бюджетные денежки. Купили за рубль, а оформят за тысячу.
– Может быть, с приходом нового министра обороны авторов «коррупционных контрактов» наконец-то накажут.
– От этого в судьбе фермера (и других сельхозпроизводителей) мало что изменится. В стране сложилось пренебрежительное отношение к сельскому хозяйству. На крестьянских бедах неплохо наживаются компании по добыче, производству и сбыту энергоносителей, минеральных удобрений, машиностроители, сервисные службы и торговые сети, переработчики, использующие приобретенное по низким ценам сельскохозяйственное сырье. У них средняя заработная плата уже перевалила за 50-70 тысяч рублей, тогда как на селе она в 5-10 раз ниже. Вся страна покупает продукты, в цене которых мизерная доля сельхозпроизводителей. Прискорбно, что только в этом смысле деревню сегодня кое-кто хотел бы считать опорой государства.
– Продолжим разговор о малых формах хозяйствования. Экономисты отмечают их особую эффективность.
– Мы выживаем вопреки всему – потому что семьи кормить надо. Малые формы хозяйствования более жизненные и подвижные, быстрее адаптируются к изменениям, технологическим, природно-климатическим, рыночным и другим факторам (включая политические). Фермеры с личными подсобными хозяйствами производят в России более 60 процентов продукции. А земли у них только 20 процентов.
– Не могли бы назвать достижения на своей тысяче гектаров?
– Если взять приблизительную годовую норму потребления 100 килограммов картофеля и овощей в год, то я кормлю ими 60 тысяч человек. А по хлебу – 30 тысяч. Урожай у меня за десять лет в два раза выше районного и в три раза – областного. Сам Путин признал высокую эффективность фермеров, возврат кредитов у них всегда был лучше… И тем не менее в Гражданском кодексе страны (который премьер Медведев недавно назвал самым передовым в Европе) до сих пор нет положения о крестьянском (фермерском) хозяйстве. А это, как все знают, основной документ, регулирующий экономические отношения в нашем государстве. Не это ли говорит о действительном отношении к фермерству, да и вообще к отрасли. Более двадцати лет назад я, будучи президентом Ассоциации фермеров Тюменской области, начинал вести переписку с Министерством юстиции. Мне по телетайпу присылали оттуда по 3,5 метра сообщений с припиской: «Продляем временное положение. Пока живите!» Вот мы, фермеры, и по сей день «пока живем», непризнанные и незаконные. Мы как бы на крючке висим. Бывает, горько шутим: «Вот наймем опытного адвоката и никаких налогов платить не будем. Нас же в Гражданском кодексе нет».
– Поговаривают, что путь в фермерство был у вас очень тернистым.
– Поначалу, после долгих хождений к районной власти, мне выделили в аренду сначала заброшенные 10 гектаров в четырех местах. Потом еще 15 га на торфяных болотах. Тут я не вытерпел, устроил скандал в кабинете председателя райисполкома: «Я бросил должность, персональную «Волгу», кабинет, высокий оклад… пошел фермерить, а вы меня в болото толкаете. Так мне никогда трактор не купить, даже на запаску для машины не заработать». Через неделю еще 100 гектаров на бывших торфоразработках дали. Сунули в трясину – думали, что от меня там пузыри пойдут, но я выцарапался. Все сеют – у нас же стоит вода, убирают – та же картина. Много сил положил на осушение, двойной тягой садил картошку, двойной тягой копал… нервы на пределе, мошки и комары заедают… Потом опубликовали указ Ельцина о паях – появилась возможность брать в аренду или покупать землю. Сегодня у меня 450 гектаров в собственности, остальные, около 60 процентов площадей, арендую. Серьезно потратился на мощную технику, чтобы в торфяниках прорыть канаву в семь метров шириной и столько же глубиной. Это позволило мне понизить уровень грунтовых вод более чем на метр. 
До этого в низине все очень плохо росло: то холод, то болезни... Так появилась у меня и вода для полива. На мелиорацию (улучшение) земли мне и копейки не дали. Зато было 42 проверки. Однако за все годы меня – фермера – никто ни разу не спросил: чем тебе помочь, что тебе лучше для нормальной работы? Я стал не нужен. Мне с семьей (как фермеру) перестали выдавать продуктовые талоны. Отовсюду вычеркнули, мы нигде не числились. Впрочем, у меня до сих пор нет договоров на реализацию качественного зерна, овощей и картофеля. Я вслепую сею и сажу в напряженном состоянии – куда продать, куда рыночная кривая выведет? Продаю по бросовой цене качественное зерно с клейковиной 26-32 процента на корм птице и скоту. Продовольственная пшеница с высокими хлебопекарными качествами не находит сбыта. А при этом качественного хлеба на прилавках нет. Разрежешь – через два часа белые пятна крахмала и рыхлителя выступают.
– И поэтому вы стали президентом областной Ассоциации АККОР, чтобы помочь себе и людям работать на земле?
– До меня областное управление АПК отчитывалось, что желающих стать фермерами нет. На одном из заседаний в облисполкоме я вышел и сказал, что помогу в организации фермерского движения. И после 11 лет президентства в областной ассоциации я оставил на Тюменской земле 3,5 тысячи фермеров. Из них выросли такие крупные организаторы сельхозпроизводства, как генеральный директор «Агропромкомплекса «Маяк» Владимир Ташланов, генеральный директор агрофирмы «КРиММ» Геннадий Рязанов и другие. Работали в ассоциации напористо. Много сил, времени и нервов убил, решая фермерские проблемы в районах. И чтобы подвести под фермерством черту, опять же повторяю: в Тюменской области мы пока живы еще только благодаря губернатору и областной Думе. Но, к сожалению, эта поддержка тает под напором растущих цен на продукцию монополистов, поощряемых федеральным центром. Мое хозяйство, имея наивысшие в области производительность труда и продуктивность полей, постоянно пользуется кредитами. Я не имею возможности полностью обновить технику. А что уж говорить о других фермерах?
– Вас, Виктор Михайлович, знают как талантливого технолога полей. Урожаи пшеницы в «Пчеле», были годы, превышали 60 центнеров с гектара, картофеля – за 400 центнеров, овощей – свыше девятисот центнеров! Посоветуйте, как тюменским земледельцам бороться с засухой?
– А вы посмотрите, кто получил урожай в Сибири, кроме Тюменской области? Кемерово и Красноярск. Почему только они? Там приобрели много новой техники, а Тулеев компенсировал крестьянам полностью топливо. Помогли селу – получили результаты.
– Поясните, пожалуйста, читателям связь между новой техникой и урожаем в засуху?
– Нулевая и поверхностная обработка почвы в условиях жесточайшего кадрового голода позволили найти временный выход – земля не пустовала. Но через 4-7 лет многим стало ясно: засоренность полей выросла при таких обработках в 10 раз, а почва до 40 сантиметров уплотнилась до 1,4 грамма в кубическом сантиметре, вдвое уменьшив свою влагоемкость. Сорняки, уплотненная пашня в сочетании с природной засухой приводят чуть ли не к нулевому результату в продуктивности полей. Наши ученые уже давно буквально вопят: раз в 3-5 лет поля нужно пахать отвально или глубоко рыхлить. А для этого нужны высокопроизводительная техника и почвообрабатывающие орудия. Объемы приведения в порядок пашни очень велики. Второй момент. Терентий Мальцев полжизни твердил нам: засухи в Сибири бывают в два раза чаще, чем в европейской части России, поэтому без пара (20-30 процентов площадей) нам не получить стабильные урожаи. Почему мы забываем этот наказ? Для читателей поясню: пар – это ремонт поля. Засыпка понижений, правильное внесение органики, первичное точечное осушение, выравнивание краев, минерализация растительных остатков до доступных растению солей, возможность провести почвоуглубление и вспашку, самое эффективное средство в борьбе с сорняками, накопление влаги… О севооборотах и других технологических правилах и приемах, приводящих к наивысшей урожайности и сохранению плодородия земли, уже говорить не буду. Все это довольно подробно описано (весь мой положительный опыт) в седьмом томе крестьянской энциклопедии под названием «XXI век. Новейшая история тюменской деревни. Люди и судьбы».
– Вы также являетесь автором «Предложений по спасению российской деревни. Крик души», которые стали предметом обсуждения как властных структур, так и в аграрном сообществе. Там среди прочих есть пункт по реорганизации Министерства сельского хозяйства России. Нельзя ли об этом поподробнее?
– Во-первых, его должны возглавить не просто хорошие люди – железнодорожники, врачи, юристы, а профессионалы. Прежде всего те, кто не головой, а сердцем болеют за крестьянина и знают сельское хозяйство изнутри. Заместителем министра по науке и новым технологиям должен стать президент Российской академии сельскохозяйственных наук, отвечающий за научное обеспечение сельскохозяйственного производства: селекцию в животноводстве и растениеводстве, семеноводство, племенное дело, внедрение достижений науки и передового опыта в производство, связь с зарубежными коллегами. Наша сельскохозяйственная наука находится в таком унылом и беспросветном состоянии, что скоро вообще сгинет (по крайней мере, так считает ее президент), если ей не оказать существенную помощь. Сегодня не осталось ни одного опытно-производственного хозяйства, где можно было бы чему-то поучиться. А чаще всего эти ОПХ из системы сельхознауки работают на уровне лучших рядовых хозяйств. На региональных уровнях давно пора объединить НИИ и опытные станции с вузами, чтобы сделать сельскохозяйственную науку прикладной и студенческой. Как это, к примеру, успешно и результативно делается в США.
В ведении заместителя министра по производству должна быть конкретная работа прежде всего по мелиорации земель. Для читателей «ТП» должен пояснить, что многие (даже плохо обучившиеся специалисты сельского хозяйства) ошибочно понимают под мелиорацией орошение. На самом деле это широкое понятие мероприятий по улучшению земель: внесение минеральных и органических удобрений, средств защиты растений, известкование, фосфоритование, гипсование, орошение и осушение земель, введение в оборот заброшенной пашни и сенокосов. А также он должен решать вопросы по лесному и водному хозяйству, охотопользованию, разведению и добыче рыбы. Деградация российской пашни идет стремительно, катастрофически теряется гумус. Нужна конкретная работа, а не сумма выделяемых кредитов селу. Должны быть контрольные цифры по годам на пять лет: столько-то оросить, осушить, вывезти органики и так далее.
Весьма значимой фигурой для оздоровления экономики агропромышленного комплекса должен стать заместитель министра по переработке и торговле сельхозпродукцией. Там, где сегодня идет бессовестный грабеж крестьян, должно присутствовать государство. Этот же человек должен определять объем интервенционного фонда и цены. Интервенция на рынке – это широко применяемый во всем мире прием по стабилизации рынка и поддержке сельхозпроизводителей. Цены на продукцию при ее применении, как правило, на 30 процентов выше средней себестоимости. При проведении зерновой интервенции министром Еленой Скрынник они были установлены на 30 процентов ниже себестоимости, что повлекло массовое разорение сельхозпроизводителей.
Заместитель министра по кадрам персонально отвечает за качественную подготовку специалистов для села. Его задача – определить их количество, подготовить и проследить дальнейшее трудоустройство. Дисбаланс в выпуске специалистов огромный – больше в разы, чем надо, экономистов, юристов, финансистов и дефицит тех, кто напрямую работает с землей, техникой и животными. Усугубляется положение еще и тем, что на селе низкая зарплата, нет жилья, тяжелые условия жизни и труда.
– Действительно, сегодня наше министерство неспособно донести до президента, правительства и Госдумы объективную информацию о состоянии отрасли. Прошлой осенью СМИ обнародовали документ, вышедший из-под пера министерского чиновника, с рекомендацией «Повысить рождаемость крупного рогатого скота на 60 процентов». Как говорится, приехали!
– Мне, прошедшему 50-летний трудовой путь (агроном, директор, руководитель районного и областного подразделений АПК и, наконец, фермер с 22-летним стажем), хотелось бы уже видеть более состоятельную и совершенную организацию сельскохозяйственного производства в стране. Каждый пункт из «Предложений по спасению российской деревни» буквально выстрадан.
Из биографии
Я родился 10 ноября 1942 года в селе Крутинском Омской области. Мать, Антонина Григорьевна Ускова, учитель начальной школы, выросла в казачьей семье. Отец, Михаил Иванович Росляков, вышел из семьи поморов. Умер через год после возвращения с фронта. В 1959 году, окончив среднюю школу, поступил в Тюменский сельскохозяйственный институт, который окончил с красным дипломом ученого-агронома. В 1965-м, после службы в ракетных войсках, стал работать в опытно-производственном хозяйстве «Тополя» НИИСХ Северного Зауралья. С женой, Любовью Андреевной Легезой, учились на одном факультете. Вырастили двух сыновей – Андрея и Алексея. Они успешно продолжают наше дело. Нас радуют также внук и три внучки.
Первых выпускников Тюменского сельхозинститута было мало, и замечательные преподаватели Юрий Александрович Васильев, Владимир Александрович Головин, Валентина Григорьевна Провоторова, Игорь Дисанович Комиссаров, Николай Васильевич Гелеверя, Иван Петрович Кузьмин, Лев Николаевич Каретин и другие не просто давали нам профессиональные знания, а буквально нянчили нас, закладывали гражданскую позицию.
Добрая половина из нас была безотцовщиной, а зарплаты матерей ненамного больше стипендии, так что пришлось пройти через баржи, вагоны, сторожки… Многие работали в учхозе. Не все были, конечно, такой жизнью тогда довольны. Однако сегодня за эту школу мы благодарны вузу.
Мне повезло, что начал работать в ОПХ «Тополя». Во-первых, не было жесткого пресса, как в рядовых хозяйствах, где диктовали, что и когда сеять, как убирать и т.д. Во-вторых, было у кого учиться. Павел Николаевич Полищук, Борис Ильич Шайтан, Виктор Васильевич Бурлака, Владимир Александрович Светов, Зоя Ивановна Налобина, Александр Давыдович Яук – настоящие профессионалы сельхозпроизводства. За восемь лет работы без отпуска были ликвидированы горы окаменевших туков и чуть ли не полторы сотни гигантских куч после раскорчевки, вывезена органика, все поля произвесткованы… Постепенно урожаи поднялись до 40 центнеров с гектара, рекордных в те годы для Урала и Сибири. В 1974 году был назначен директором треста элитно-семеноводческих хозяйств, в состав которого входили пять ОПХ: «Тополя», Заводоуковское, Ишимское, Ханты-Мансийское и Ямальское. Трест стал лидером по урожайности, надоям, среднесуточным привесам и рентабельности в системе Сибирского отделения академии наук. Для поднятия производства овощей меня в 1979 году назначили генеральным директором объединения «Тюменьовощ», созданного на базе совхоза «Тепличный». Позднее перевели начальником областного объединения, подчиненного Министерству плодовоовощного хозяйства.
После ликвидации Министерства плодоовощного хозяйства и его структуры организовал первое в области крестьянско-фермерское хозяйство «Пчела». В 1991 году меня избрали президентом областной Ассоциации крестьянско-фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов Тюменской области. Через десять лет в результате тяжелой болезни оставил этот пост. За эти годы Тюменский АККОР стал одним из лучших в России по состоянию материально-технологической базы и производственных показателей фермеров, число которых достигло в регионе более 3500. Все годы наша семейная «Пчела» выходила победителем областного соперничества фермеров (и не только их), имеет самую высокую урожайность картофеля, овощей и пшеницы среди всех хозяйств Урала и Сибири. Оно отмечено высокими наградами федерального и областного уровня. За свою трудовую деятельность награжден орденом и тремя медалями, присвоено звание «Заслуженный работник сельского хозяйства России».
