Два года тому назад в культурном центре Сибири несколько предпринимателей, пожелавших остаться неизвестными, организовали акцию по снабжению местных бомжей теплой одеждой, сухими пайками и горячим чаем по утрам.
Богоугодное дело продолжалось всю долгую зиму. Бомжи собирались у пунктов приема посуды и с нетерпением ждали машину с завтраками. Еды хватало всем, а вот с одеждой было похуже, только все равно казалось, что решение проблемы бездомных сдвинулось с мертвой точки. Даже поговаривали о ночлежке, которую хотят открыть в подгорной части Тобольска. Однако инициатива медленно угасла, а бомжей тем временем прибавилось.
Николай Плешаков и Ирина Галимова в подвале девятиэтажного дома одного из микрорайонов Тобольска живут уже более 15 лет. Регулярно их выселяют, препровождают в УВД, потом отпускают за неимением к ним особых претензий, кроме той, что очередные гости этой «четы» устраивают в подвале драку или пьяный дебош.
Жители дома по поводу такого беспокойного соседства практически единодушны – выселить, и немедленно! Но время идет, а ситуация не меняется. Вот и 2012 год не стал исключением – пошумели на собрании собственники жилья, поругали власти и ЖКХ, на том дело и закончилось. А бомжи слезно просят: «Не выгоняйте, ради Бога! Мы будет тихонько сидеть и больше никаких друзей к себе в подвал не пустим…». Свежо, как говорится, предание. Да и то правда, живые ведь люди! Куда их в зиму на мороз.
История этих двух уже немолодых людей похожа на тысячи других подобных. Николаю уже 57 лет. Он прошел Афган, имеет государственные награды за смелость в боях. Когда-то у него была семья (жена, дети). Ирина помоложе (49 лет), у нее в прошлой жизни остались две дочери и сын, есть трое внуков. О своей бывшей семье Ира говорит с любовью и невысказанной печалью. Родом она из-под Тюмени, но долгое время жила в Уренгое, продала там квартиру после развода с первым мужем, а когда вернулась на малую родину, жизнь покатилась под горку. Поселилась в семье пьющей сестры, где и познакомилась с Николаем по прозвищу Киргиз (он родом из Киргизии). Переехали Ира с Колей из деревни в Тобольск, проживали в общежитии, но из-за пьянки их оттуда выгнали, так и попали они в подвал. Документы утеряны, прописки нет, работы тоже. Но милостыню не просят – бутылки собирают, банки, добрые тоболяки вещи приносят, еду. Ирина иногда подрабатывает дворником (до первого загула). Летом они строят в ближайшей березовой рощице шалаши. А вот здоровья нет. Игорь вообще инвалид – ступни наполовину ампутированы, с палочкой еле ходит, но жизнь свою бомжи менять не хотят – от переселения в Михайловский интернат (деревня Соколовка рядом с Тобольском) отказываются, а там и еда хорошая, и комнаты теплые, и даже досуг организован. Николай говорит: «Без Иры я никуда не пойду! А ее со мной не отправят – ей интернат не положен».
В Тобольске есть организации, занимающиеся проблемами бомжей и беспризорных, но никакими посулами не заманить туда людей, которые когда-то ввиду разных обстоятельств очутились на задворках жизни. Церковь тоже не стоит вроде в стороне, но против воли самого человека благодетельствовать священники не могут (разве что молиться об их спасении).
– Мы помогаем людям, приходящим к нам, – говорит руководитель отдела социального служения и благотворительности при Тобольской епархии отец Константин. – Недавно занимались восстановлением документов одного человека из Киргизии, он проживал при церкви Михаила Архангела. Если в храм обращаются нуждающиеся, мы не отказываем никогда – их и накормят, и помогут с одеждой. Только редко кто на самом деле хочет изменить свою жизнь, бросить пить, бродяжничать. К сожалению, нужно констатировать, что эти люди сами выбрали такой путь, и только их желание изменить свою жизнь может им помочь.
По прогнозам, к нам опять возвращаются морозы. В подвале вышеуказанного дома (как и в десятках других таких же) бомжи затыкают окошки старыми одеялами, заколачивают их фанерой.
Ирина вышла из подвала на минутку, поговорить (Николай сегодня трезвый, чай пьет – на мороз не торопится), кутается в старенький пиджачишко, на ногах – разбитые кроссовки без шнурков.
– Ничего, перезимуем как-нибудь. Только не выгоняйте, мы тут тихонько, – говорит она.
