Предки мои по линии отца родом из крестьян. Они жили в деревне Липки Тугулымского района Свердловской области. Мой отец Александр Шмурыгин был в семье старшим ребенком. Он рассказывал, как его родители, братья и сестры добросовестно трудились на земле-кормилице, обильно поливая ее своим потом. И она в благодарность одаривала их богатым урожаем. Жили они, как тогда говорили, справно.
Когда началась коллективизация, в Липках из беднейшего крестьянства был организован комитет бедноты. Зажиточных хозяев комитетчики зачислили в списки врагов народа. У моего деда Ивана «комбедовцы» отняли добротный дом, растащили домашнюю утварь, надворные постройки и всю имеющуюся живность. В экспроприированном доме разместили школу.
Их семья, вспоминал отец, выезжала в поле до восхода солнца. А когда оно поднималось, они, уставшие, присаживались передохнуть и попить квасу. «Комбедовцы» же в это время еще только ехали на работу. Дедушка не смог перенести случившегося и скончался. Бабушка Татьяна вместе с детьми перебралась в Тюмень к родственникам. Выкупила у них половину дома в Заречном районе, на задах овчинно-меховой фабрики, и стала налаживать новую жизнь. Ее дочери, Фрося и Гутя, вскоре заболели и умерли. К моему отцу и его братьям, Андрею и Ефиму, судьба отнеслась более или менее благосклонно.
Отец приобрел профессию электрика, женился. Мою маму звали, как и отца, Александрой. В семье родились дети: дочь Валентина и сын Виктор. В 1939 году отца призвали в армию и отправили на войну с белофиннами. С фронта отец вернулся инвалидом. В это время мама на паях со своей сестрой Анисией и ее мужем Иваном уже строили дом на две половинки по ул. Интернациональной. Строительство требовало денег. Было распродано все, даже девичье приданое сестер. Позже отец взял ссуду и, продав нашу половину дома, построил для своей семьи особняк по ул. Можайский проезд.
Брат отца, Андрей Шмурыгин, получил профессию шофера. С начала и до конца Великой Отечественной войны был на фронте – возил на автомашине боеприпасы и раненых. После демобилизации вернулся в Тюмень, женился. Вместе с женой Верой вырастили двух сыновей: Анатолия и Владимира. Дядя Андрей не стал строить себе дом, а продолжил жить в половинке дома по ул. Заозерной, приобретенной нашей бабушкой.
Ефим Шмурыгин, младший из братьев, воевал на Черном море. После войны продолжил службу во флоте, обзавелся семьей. На Украине, в Николаеве, получил благоустроенную квартиру. Он и его жена Люба воспитали двух сыновей: Бориса и Владимира.
Пережив ограбление в 30-х, семья Шмурыгиных, за исключением дедушки Ивана и его дочерей, выжила и вырастила трудолюбивых людей, так необходимых стране, но горечь от содеянного осталась.
Второй раз власть ограбила нас в 90-е годы, когда заменила социалистическую общественную собственность на частнокапиталистическую. Если раньше за ростовщичество, спекуляцию товарами, ценными бумагами привлекали к уголовной и иной ответственности, то с переходом на новую, рыночную систему экономических отношений, это стали приветствовать. Чтобы не было противоречия с Законом, статью «О спекуляции» из уголовного кодекса убрали, а в речевом обиходе «спекуляция» стала именоваться как бы приличными словами: «коммерция», «бизнес».
В России, как грибы после дождя, появились акционерные коммерческие банки. Все трудовые сбережения людей, отданные ими в пользование и на хранение в Государственный Сбербанк СССР, власть страны передала новым хозяевам частных банков, причем с беспроцентным возвратом государству этих денег, одновременно отпустив в свободное плавание цены на товары и продукты питания. Таким образом, стоимостный эквивалент народных денег был обесценен.
Под этот каток попал и я. Мои родители к тому времени умерли. Мы с сестрой, получив в наследство добротный дом и имея свое благоустроенное жилье (сестра Валя – государственную квартиру, я – кооперативную), решили родительский дом продать и деньги поделить. Продали за восемь тысяч рублей. Причитавшиеся мне четыре тысячи рублей я передал 27.12.1991 года в сберкассу №8336 (филиал Сбербанка СССР по Тюменской области) по срочному вкладу на срок свыше пяти лет. А еще раньше, в 1985 году, положил в сберкассу №29 4678 рублей 30 копеек.
Мои сбережения, как и деньги других доверчивых тружеников, превратились в пшик. Напомню, когда отпустили цены, булка белого хлеба вместо 24 копеек стала стоить 20 рублей. Разницу чувствуете – в 80 раз!
По двум сберкнижкам СССР (8 678 рублей 30 копеек) мне должны возвратить большую сумму, минимум в 80 раз, а именно: 674264 рубля. Я буду добиваться справедливости – возвращения мне этих денег, вплоть до обращения в Страсбургский суд. Ведь Россия подписала Международную Конвенцию «О правах человека…». Именно поэтому должен быть также возмещен моральный, физический и имущественный ущерб, нанесенный нашей семье в 30-е годы.
