Сентябрь, именуемый в древнерусском варианте вереснем и дождезвоном, хмуренем и ревуном, зоревиком и листопадником, златоцветом и румянцем осени, был тем не менее месяцем, открывавшим Новолетье – в допетровскую пору 1 сентября наступал Новый год.
И действительно: сентябрь красно лето провожает, осень золотую встречает. Народ метко прозвал его летопроводцем. В эти редкие погожие дни можно услышать, как синица просит осень в гости. Словно в благодарность за принесенный урожай и богатство крестьяне еще называли этот месяц новоселом осени, ее запевкой, считали: пусть и ненастен сентябрь, да сыт. Нередко приговаривали: «Холоден батюшка-сентябрь, да кормить горазд», «Август варит, сентябрь к столу подает».
По старинному календарю восьмое число – Наталья-овсяница, поскольку «несет Наталья в овин овсяный блин». В этот день где только закашивали овес, а где и вовсе заканчивали уборку. Существовал такой обычай. Первый сноп несли с песнями в избу, ставили под образа. Хозяин с работниками садились за стол, а хозяйка принималась за угощение овсяными блинами да водой с медом. Последний сноп также с песнями уносили с поля.
Гармоничный древний мир разумно сочетал размеренный труд и празднества. На Руси имела место традиция помочи, толоки, супрядки, то есть оказания друг другу взаимной помощи – будь то строительство нового дома, прядение льна, трепание конопли или квашение капусты. Отказывать в помощи было не принято: сегодня помогаешь ты, завтра помогут тебе. А завершающей частью толок было пиршество, совместная трапеза, символизировавшие целостность общины. Оттуда и поговорка: «Пир на весь мир». Понятие «мир» означало «община», «договор», «вселенная». Недаром ритуальным было приветствие: «Мир вам, Бог к вам!».
14 сентября – Симеон-летопроводец. Слово «лето» раньше означало «год». А поскольку наступал Новый год, то в ходу была поговорка: «Семен-летопроводец и лето проводит, и Новый год встречает». К этому в старину был календарно приурочен обряд сажания мальчика на коня, первого пострига и посвящения в пол.
Мальца в четвертую осень его жизни постригали, переводя из младенчества в отрочество, впервые сажали на коня. Для проведения обряда созывали родных, приглашали кума и куму. Отец выпивал вино, настоянное на полыни, затем подавал куму ножницы, которыми тот выстригал у крестника гуменцо (темя головы). Выстриженные волосы кума передавала матери, а она зашивала их в ладанку. Затем выводили мальчика во двор, где его отец ожидал их с конем, а мать расстилала ковер. Ступив на него, кум передавал крестника отцу с ласковым словом, а тот принимал сына с поклоном, сажал на коня, которого водили по двору, придерживая маленького наездника. У крыльца мальчика снимали, передавали с рук на руки с ласковым словом, с поклоном его матери. Затем отец с матерью одаривали кума и куму, а они – крестника. Над его головой разламывали именной пирог с пожеланиями всякого богатства и счастья, приглашали всех за стол и угощали. Среди обилия яств обязательно была каша – символ жизни. Ею «кашничали» на всех праздниках. Оттуда, по-видимому, пошла фраза: «С ним каши не сваришь». Так обычно говорили и говорят о человеке ненадежном, с которым ни жизни не построишь, ни какое серьезное дело не свершишь. Ну, а чтобы у отрока жизнь сложилась, ели, как водится, кашу. И сентябрь, выходит, можно с полным правом называть и кашеедом…
