Скандальное дело ялуторовской купчихи (называли ее и мещанкой) Варвары Петровны Алянчиковой, в котором замешан сам городничий со товарищи, может войти в историю юриспруденции Тобольской губернии. Как один из красноречивых примеров вечного конфликта власти и бизнеса.
В одном из номеров «Тобольских губернских ведомостей» за 1869 год публикуется объявление: «Тобольский губернский суд вызывает в двухмесячный срок членов бывших ялуторовских городской полиции и земского суда: городничего – ныне помощника Курганского окружного исправника Шишко, земского исправника – ныне Тюменского окружного исправника Игумнова, непременного заседателя – ныне участкового заседателя Ялуторовского округа Серебренникова и секретаря Ялуторовского окружного полицейского управления Словцова или их поверенных для дачи ответов по иску Ялуторовской 2-й гильдии купчихи Варвары Петровны Алянчиковой убытков, понесенных ею, по закрытию ея виноторговли означенными лицами во время служения их в Ялуторовске».
Трудно сказать, что было на самом деле, а уж тем более – кто прав, а кто виноват. И я бы не решился представить Алянчикову жертвой чиновничьего произвола, хотя обрушившиеся на нее напасти дают некоторые основания для подобного предположения. Ясно одно: приняв решение о закрытии в Ялуторовске доходной точки, чиновники не ожидали наткнуться на решительный отпор. Пострадавшая сторона не смирилась безропотно с выпавшей участью, а призвала в союзники губернское правосудие.
И тут же получила ответный удар от… коллежского асессора Поклевского-Козелла, который вчинил ялуторовскому 2-й гильдии купцу Николаю Павлову Алянчикову и его жене Варваре Петровой иск на 3764 руб. 47 коп. (Почему именно «винный король», известный в нашем крае промышленник, благотворитель, выступил в этой роли, остается только догадываться. Можно предположить, что Алянчиковы брали в долг вино на винокуренных заводах Поклевского-Козелла в Падуне или Талице, а расплатиться после закрытия бизнеса им было уже нечем). В удовлетворение этого иска в Ялуторовском окружном суде в 1870 году была назначена продажа движимого и недвижимого имения (имущества), в том числе старого одноэтажного дома, принадлежавшего Алянчиковым. Торги состоялись. Вскоре Ялуторовский окружной суд выдал купчую крепость поверенному коллежского асессора Альфонса Фомича Поклевского-Козелла коллежскому асессору Виталию Яковлеву Шалавину на владение доверителю его, Поклевскому-Козеллу, купленным с публичных торгов за 50 рублей деревянным домом, с пристроем и землей, в 1-м квартале г. Ялуторовска, в приходе Вознесенской церкви. Пошлины при том взыскано 11 рублей 23/1/4 коп.
Через несколько номеров еще одно объявление: по иску все того же чиновника Поклевского-Козелла в Ялуторовском окружном суде назначена к продаже значительная часть имущества Алянчиковых: деревянный двухэтажный дом, крытый тесом, с пятью комнатами вверху и одной внизу, баней, здание, в котором помещаются ренсковый погреб и амбар, четыре стайки, пивомедовареный завод, деревянный ледник. Площадь земли, занимаемая службами, составляла 1160 квадратных саженей. По решению суда Поклевский-Козелл вступил во владение всем этим имуществом, расположенным в самом престижном месте Ялуторовска – в первом квартале города, в приходе Вознесенской церкви, по оценочной стоимости 900 рублей «по случаю неявки желающих купить его». А тут еще решением Тобольского губернского суда «по делу о продаже низкодобротного вина из питейных заведений ялуторовской мещанки Алянчиковой, ей воспрещено производить торговлю вином». Как от таких превратностей судьбы не впасть в отчаяние! Варвара Петровна скоропостижно умирает.
Пищу для размышления добавляет вердикт Тобольского губернского правления «о повсеместном наложении ареста на движимое имение, где бы каковое ни оказалось, принадлежащее бывшим Курганскому окружному исправнику титулярному советнику Александру Елизарову Кевролеву и помощнику исправника титулярному советнику Аркадию Викентьеву Шишко, по делу о растрате ими казенной сумму 1551 р. 37 к.». Если вокруг чиновника клубится ореол нечистоплотности, то это само по себе отягчающее в данной истории обстоятельство.
Дело умершей купчихи продолжается и в 1871 году. Тобольский губернский суд, как сообщает официальная хроника, вызывает чиновников и наследников Варвары Алянчиковой.
Купчиха пребывает в мире ином, но есть живой ответчик – ее муж Николай Павлов Алянчиков, мещанин. И вот уже Ялуторовское окружное полицейское управление, не располагая даже приметами, объявляет его в розыск «для взыскания с него штрафа за продажу низкодобротного вина».
В том же году Тобольский губернский суд разыскивал «имение» Варвары Алянчиковой «для взыскания из него в доход с-петербургской сенатской типографии 8 р. 20 к. и типографии Тобольского губернского правления 2 р. 20 к., следующих с Алянчиковой за припечатание объявлений по делу о взыскании ею с бывших членов ялуторовской городской полиции и земского суда убытков 3449 р. 58 к., понесенных ею от неправильного закрытия виноторговли ея». Оказывается, предприимчивая купчиха предала свое дело гласности. И теперь после ее кончины кто-то должен возместить типографиям Тобольска и Санкт-Петербурга понесенные убытки.
Губернская газета очень редко публиковала корреспонденции с мест, ограничиваясь официальной хроникой. Если судить по газетным публикациям, то одним из главных событий в общественной жизни окружного Ялуторовска стало открытие в 1868 году нового полицейского управления. Не нового уездного училища взамен сгоревшего в 1862 году! Не дома призрения! Материал под рубрикой «Местные известия» наглядно отражает стереотипы общественного сознания той поры, поэтому хочется, чтобы читатель познакомился с ним в полном объеме. А познакомившись, вслед за автором воскликнул: «Ба, да ничего не меняется в нашем Отечестве, вот и покой наших граждан стережет опять полиция!». Правильные во все времена слова о долге, совести и чести, произнесенные ялуторовским исправником Игумновым, можно вложить в уста сегодняшних руководителей правоохранительных органов. Но только всегда ли им следуют в практической деятельности?! Этот вопрос звучит риторически, если его соотнести с уже известным нам делом Варвары Алянчиковой.
Корреспонденция из Ялуторовска, подписанная псевдонимом «Ялуторовецъ», начинается в полном соответствии с канонами бытописаний той эпохи: «Ялуторовск. 21 января восприяло у нас в Ялуторовске начало свое новое полицейское управление, дарованное Сибири милосердием нашего Августейшего Монарха. Еще накануне, 20 числа, разосланы были повестки о имеющем быть торжественном Богослужении и открытии нового управления...».
И далее приводится выступление ялуторовского исправника.
Речь Игумнова построена по всем правилам риторики и не потеряла актуальность для наших дней: «Господа! Сегодня, испросив благословение Божие, мы открыли ялуторовское полицейское управление. Высшему начальству угодно было удостоить меня назначением к исправлению должности окружного исправника. Вступая с сего числа в отправление новой обязанности, я желал бы изложить перед вами гг. граждане здешнего общества тот путь, по которому я обязан по долгу службы, чести и совести, следовать на новом поприще своей служебной деятельности. С моей стороны, будьте уверены гг., будет употреблено все усердие, чтобы доставить вам полную безопасность и спокойствие. Я буду стараться, чтобы в полицейских деятелях, до последнего десятского, вы видели не грубых карателей, но людей, готовых исполнить всякое ваше желание, – людей, цель которых предупреждать зло, оберегать и охранять вас и ваши интересы; но гг. труды одной полиции, как бы она деятельна ни была, будут тщетны, если сами жители будут поверхностно относиться к исполнению лежащих на них по закону обязанностей в отношении общественной безопасности (выделено мною. – П.Б.); поэтому позвольте гг. граждане надеяться, что все распоряжения полицейского управления, которые сделаны будут для общей пользы, каждым из вас будут встречены с сочувствием и исполнены в точности. Только при таком единодушном старании и исполнении поможет нам Господь достигнуть той благодетельной цели, для которой пекущийся о нас наш Возлюбленный Монарх учредил полицейское управление и за здоровье которого, а также и за исполнителей 
Его державной воли, наших высших начальников, его высокопревосходительства г. генерал-губернатора и его превосходительства г. начальника губернии предлагаю гг. тост». Нечего говорить, что тосты эти были приняты с энтузиазмом, и громкое «ура!» огласило зал, а певчими пропет гимн: «Боже, Царя храни!» и многая лета».
Только в самом конце сообщения с мест безымянный корреспондент позволил себе небольшую либеральную вольность: «От души желаем всякого преуспеяния преобразованному управлению. Теперь остается нам ожидать преобразований судебной системы, гласного судопроизводства. Дай Бог, чтобы ожидания наши осуществились скорее».
Вот так и живем, от века к веку, ожиданиями и надеждами.
