В старой сибирской деревне Кунчур в середине лета, когда на лесных вырубках и гарях отвоевывает свободное пространство иван-чай, в семье Ивановых родился первенец. Оттолкнулся, да так резво, от подставленной ладони. «Мужик, – удовлетворенно хмыкнули очевидцы. – Значит, много ходить будет».
Геннадию Степановичу Иванову, теперешнему жителю Кулиги, 16 июля исполнился 81 год. До сих пор энергичен и бодр, ходит прямо и много. За грибами и на рыбалку, за продуктами в сельский магазинчик. Прихватила недавно одна хворь, но ветеран, обратившись за помощью к медицине, надеется ее одолеть. Он вдовствует уже седьмой год, похоронив любимую его сердцу Антонину Николаевну, но духом не падает. Картошки, других огородных овощей – круглый год с избытком. Дом хороший, подполье сухое. В общем, жить можно.
«На веку как на долгом волоку», – говорила когда-то моя тетка по отцу. Жизнь человека действительно вмещает многое, хотя и начинает со временем казаться пролетевшей в одно мгновение. Так и у деда Геннадия, которого я то так, то эдак сейчас усаживаю под зреющей вишней, надеясь получше сфотографировать «для вечности». Он охотно откликается шуткой на шутку, подчиняясь командам. Есть несколько секунд попристальней всмотреться в это лицо…
В семье было четверо детей. Мать, Мария Леонтьевна, доила обобществленных коров, а Степан Иванович, малограмотный, но смекалистый мужик, был колхозным счетоводом. До районного центра, каковыми являлись до войны Велижаны, – 45 километров по бездорожью. Так что, можно сказать, «оттуда» доставали редко, позволяя вариться в собственном соку.
Детство – прекрасная, как у всех, жизненная пора. Дядька моего героя конюшил, в колхозе было много жеребят, и ребятне дозволялось выводить табун в поле. Вскочишь на лошадь верхом, вцепишься руками в гриву – и айда за ровесниками. Нижнетавдинские леса и сейчас богаты на дикоросы, а тогда, кроме местных, их никто и не собирал. Ближний свет!!! Ах, какая это ягода-морошка! Сначала зеленая, потом красная, а под послед и вовсе желтая, как патока. Сла-а-адкая…
Мордушки с ребятами плели, ловили ими карасей и гольянов. А когда дедушка привозил из города двустволку, Степану позволял пошурудить в окрестностях беляка либо куропатку. Как сейчас все стоит перед глазами.
А потом, в 41-м, все разом оборвалось: пришло известие о начавшейся войне. Помнит сердце утренний туман, проводы отца. То, как голосила мать. Кормилец пропал без вести, в первый год войны. А его старшему сыну не оставалось ничего другого, как помогать семье. Генке шел тогда всего 11-й год.
…Отправляясь без мужа на покос, Мария Леонтьевна взяла себе тяжелую литовку Степана. Сыну подала свою, короче и полегче. Пошли, как водилось в ту пору, выкашивать в первую очередь колхозные сенокосные угодья.
– Косишь надсадно, спина мокрая, а за спиной – «вжик-вжик». Того и гляди, идущий следом пройдется по пяткам.
В лесу в это время отцветала липа. Мать по-скорому научила сына плести из липового лыка лапти. Где-то на неделю покосничанья этой обувки хватало.
Весть о том, что война кончилась, Ивановы восприняли с радостью. Мать еще долго надеялась на встречу, на чудо…
Помнится первый колхозный трактор, который работал на чурочках («Рубили для него те чурочки всем колхозом!»), охарактеризованный Геннадием Степановичем весьма нелестно. Позднее юноша работал прицепщиком на колеснике, но это было недолго: в 1951 году его взяли в армию.
Курс молодого бойца проходил в Прибалтике, в Риге. А потом переправили в немецкий город Гера, что в 500 км от Эрфурта.
– Спросили у нас, кто желает выучиться на шофера, и сразу же поднялся лес рук. Мы с земляком, конечно, вызвались тоже. Ведь в деревне такой профессии не учили.
Первой его машиной был «студебеккер». Первой любовью – землячка, не дождавшаяся солдатика из армии. После демобилизации, в 1955 году, сестра познакомила с Тоней, которая была родом из Кулиги. Они поженились.
Много лет Иванов крутил баранку автомобиля. Работал в больнице водников, в Межрайгазе. Сколько красных баллонов по дворам развез – не сосчитать. Работа, конечно, небезопасная, зато платили хорошо. Да и прыгать с одного места на другое он был не большой любитель. Основательный у Геннадия Степановича характер.
Уходил на пенсию в 2001-м. Есть медаль за добросовестный труд, звание ветерана труда, удостоверение участника трудового фронта и … отчетливая, беспощадная память.
